Владимир Елистратов - Неопавшие листья русского языка

Судьба слова «правда» («право») в современном языке еще раз отчетливо показывает, что главная тенденция дискурса информационного общества — размывание сакральной семантики слов, «забалтывание», «выветривание» и как результат — лишение того энергетического потенциала, который мог бы быть использован в политико-идеологических целях. Размывается как ключевая, стержневая семантика, так и ассоциативно-локальная.

К примеру, «правда» в русском языковом сознании, как известно, устойчиво соотносится с «прямой». В фольклоре очень частотна оппозиция «правда — кривда» (соответственно, «ложь изворотлива», уподобляется змее и т. д.). «Правда» — это еще и «простота», «ложь» — сложна, заумна, многословна, меняет маски (отсюда противопоставление «лика» «личине»). Современный же дискурс всячески «опускает» простоту и прямизну. Простой и прямой правдолюбец — безусловно, если и не отрицательный персонаж, то тот, кто явно не выживет, «не жилец».

Вероятно, концепт «правда» со всеми его производными должен быть окончательно дискредитирован современным языковым сознанием и «забыт», чтобы реинкарнироваться через определенное время. И, судя по всему, решающую роль в этом сыграет поколенческий фактор.

Это слово (корень «рад», отсюда — древнерусское «радый») очень активно обсуждается «народными этимологами». Возводят его чуть ли не от «Ра» (бог, в том числе египетский Ра).

Академическая этимология более аккуратна и сдержанна в выводах о происхождении корня. Считается, что он исконно почти не имеет связей с другими, казалось бы, сходными индоевропейскими корнями, является «очень славянским» и аналогов у него в других языковых группах почти нет.

Вместе с тем связь с такими понятиями, как «радеть», «ради», «рада», как-то сама напрашивается. Пусть даже строго этимологически они «чужие», но в народном языковом сознании ассоциативная связь между ними не могла не возникнуть.

А если так, то слово «радость» в значении «веселое чувство, ощущение большого душевного удовлетворения», а также «тот, кто вызывает это чувство», «радостное счастливое обстоятельство» (С. Ожегов), — лишь, так сказать, «вершина семантического айсберга», внешнее проявление целого пучка глубинных смыслов.

Индоевропейские «re, ro, ra (dh)» совмещало в себе идеи удачи, свершения, совершенствования, исправления, порядка, совета, речи, размышления, преуспевания, расположения в свою пользу и др.

То есть, по сути, весь спектр положительных причин радости, вернее — всего того, что радость призвана сопровождать.

Радость выступает как «активно-центробежная» сила (что сохранилось в грамматических управлениях: «радость чего, за кого», «радоваться за кого, кому», «рад за кого, кому» и т. п.). Радость направлена вовне, она альтруистична, коллективна. Ср. славянский праздник Радуницы или Верховная Рада как государственный совет. «Рада» — в сущности, синоним «Совета». «Совесть» и «радость» (ср. «радушие» — от «рад» + «душа») — онтологические близнецы. Не случайно и слова «радость» и «ради» имеют тот же «альтруистический вектор» — «за кого, за что».

Корень «рад» активно освоен всеми сферами русского языка и культуры: от церковной до фольклорно-«низовой» (от «Богородице Дево, радуйся» до «радости полные штаны»).

Этот корень дал мощное словообразовательное гнездо и идиоматику. Он практически никак не пострадал от советских и постсоветских семантических аберраций и представляет собой совершенно здоровую культурно-языковую единицу с огромным мифоидеологическим потенциалом.

Слово «родина», с одной стороны, очень древнее, а с другой — словно бы обновившееся, «помолодевшее» около двухсот лет назад. И за последние два столетия с ним произошло много интереснейших «лингвистических приключений».

У славян это слово существует испокон веков. Был такой древний-древний славянский бог — Род, прародитель людей и вообще всего мира. Что-то вроде Брахмы у индусов. О Роде мы читаем в текстах XI–XП веков. Но он явно на несколько веков древнее. Люди, которых он породил, — это, собственно, народ. А земля, на которой живет народ, — родина.

Конечно, наши предки понимали связку Род-народ-родина более узко, чем мы сейчас.

Род — это твой «конкретный» прародитель, «народ» — это твои родственники, родня, а родина — место, где ты живешь. Конечно же, лучшее, плодороднейшее и благодатнейшее место в мире. Иначе и не может быть! Не случайно в других славянских языках «ро́дина», или «роди́на», — это и «семья», и «богатый урожай».

То есть родина — это свое, уютное, родное, «изобильное» место-пространство. Земной рай. Охраняемый добрым богом Родом. Кстати «род» в русских диалектах — это еще и домовой, дух дома. А уж если у тебя на теле есть к тому же совсем-совсем «маленькая родина», родовая отметина, отметина для бога Рода — родинка, быть тебе везучим, удачливым и счастливым.

С таким пониманием, вернее — чувством родины наши предки жили долгие столетия, почти 1000 лет!

Считается, что впервые слово «родина» в значении родная страна, то есть Большая Родина, Россия, употребил Державин, как раз тогда, когда Россия становится мощной мировой державой. Все логично. У Пушкина, например, родина — все еще место, где ты родился, а родная страна — Отчизна, Отечество. Но уже у Жуковского, Некрасова и других поэтов и писателей XIX века встречаются оба значения.

В XX веке «частное» («личное») и «государственное», («гражданское») значения сосуществовали и даже отчасти конкурировали. С одной стороны, в СССР все пели песню «Мой адрес не дом и не улица. Мой адрес — Советский Союз», а с другой — в обиход прочно вошло словосочетание «малая родина», которое часто противопоставлялось официальному, идеологизированному словоупотреблению («наша советская Родина»). Остро встал (да и сейчас стоит) вопрос о том, с какой буквы писать это слово — с прописной или строчной. А действительно — с какой? Твердого правила здесь так и нет. Есть рекомендации…

«Родина» приобретает огромное число ассоциаций, сопутствующих оттенков смысла. Например, в известной песне М. Матусовского «С чего начинается Родина?» слово несет отчетливый временной смысл, обрастает широким спектром бытовых и эмоциональных аллюзий («букварь», «двор», «товарищи», «песня матери» и т. д.).

Появились и «протестные», отрицательные и, надо сказать, довольно странные словоупотребления: «родина там, где лучше платят», «поменять родину», «новая родина» и др., которые, если задуматься, лингвистически абсурдны. Люди не рождаются два раза.

Все это объяснимо. XX столетие было очень трагичным для России веком, веком трех волн эмиграции. Возникло множество сниженных и даже циничных интерпретаций слова. Настолько много, что короткое «Я родину люблю» из «Брата-2» или слова из песни «ДДТ» «Родина! Пусть кричат уродина. А она нам нравится…» становятся для своего времени почти смелым откровением. Хотя это, в сущности, совершенно нормальные, здравые слова.