Михаил Попов - Диалектика. Ключ к истине

Это отлично, когда он пишет: «Шоколада мне больше не присылать, уже не лезет просто» – это вот картина ада изряднейшая. Ну, поэтому граждане, если черпать знания оттуда об окружающей действительности, то да, все получится вот так.

Дмитрий Юрьевич, вот как раз и категория закона и явления: есть закон, а есть его явление, поэтому вы хоть и сказали, что это основы идеологии, это не основы, это пена.

Ну, я утрирую.

Нет, это пена, а основы идеологии у нас – это ленинизм, тем более у нас в Конституции не записано, какая государственная идеология. Может, марксизм будет государственной идеологией? А мировоззрения только два таких крупных есть – или марксизм, или религия. Ничего другого нет. Антикоммунизм же не представляет собой какой-то системы знаний: вот я что-то коммунистическое говорю, а вы будете против – и этого против, и этого против. Вот я не говорю, и нету никакого антикоммунизма. Он ничего собой не построил, он ничего из себя не представляет. Никаких антикоммунистических теорий как серьезных научных систем нету в принципе и быть не может. Вот марксизм есть как система, и он может развиваться. И он развивается и никого не спрашивает, потому что наука вообще никого не спрашивает, и ей совершенно неважно, что там считают, что в основе. Ну, вот мы и считаем, что оно и будет потом государственной идеологией. Государство для этого надо поменять. Так для истории это мелочь – поменять государство, правда? Это нам может быть трудно, тяжело, но процесс-то идет.

Согласен.

Так вот, что здесь считать основой, что считать законом, а что считать явлением? Да, явление такое, то есть всякой грязной пены набрали очень много кругом, и вот эта грязная пена ходит в сфере идеологии в основном, всякая мутная вода течет отовсюду, в том числе в кинопрокате. Вот… изображает историю русского народа как историю грязной какой-то шайки, которая бегает, насилует, грабит, грабит, насилует, разговаривать вообще не разговаривает.

Я чувствую, вы посмотрели художественный фильм «Викинг».

Я не знаю, художественный ли он, но я посмотрел «Викинга» и вообще не знаю, о чем он, но точно не о русском народе. И кто тут этот викинг? Если викинг – это тот, кто за деньги воюет вместо или вместе с русскими, это хорошо, а если… ну тогда давайте, если это викинг, тогда это сделано так, чтобы принизить Владимира. А если Владимир викинг за то, что он пошел и пригласил викингов к себе в помощь, значит, он сам ни с чем не справляется, только благодаря викингам все это у него и получилось, а сам он вообще никто и ничто. Значит, они хотели принизить того же самого Владимира. Ну, а русского народа там вообще нету – нет ни землепашцев, ни кузнецов… Посмотрите, чем они сражаются. Это же очень сложные штуки.

Конечно!

Это сейчас можно наштамповать.

А по тем временам: руду пойди найди для начала, добудь.

Ведь за бронзовым веком железный век наступил, это нужно было искусство иметь в изготовлении копий, сабель и т. д. А потом, они на конях скакали – а седла у них были? Это же все предметы культуры. Культура не показана, народный быт не показан, вообще народ русский совершенно не показан.

Ну, элементы есть…

Нету элементов.

Например, волхвы эти – какие-то задроты такие, лысые все, явно чем-то опившиеся, обкурившиеся, я не знаю, с безумными взглядами.

Это не элементы народа, это…

Ну это, видимо, так представляется русская культура.

Так представляется русская культура. Ну, где тут, как люди жили, как они вели хозяйство, как набиралось это войско? Что, вот эти люди – они профессионалы, что ли? Как вот сейчас профессиональная армия, только ходили и грабили, ходили и грабили, ходили и грабили? То туда пойдут пограбят, то сюда пойдут, тут они, естественно, помирают, а уж раз все равно помирать, можно одеваться как попало и грязными быть, и говорить… Ну нет ни одного какого-то разговора о чем-то, каких-то мыслей о России, о Руси, о том, что мы собираемся сделать, создать единое государство. Нет, ни о чем не думают вообще, и мыслей нету у этого Владимира – без мысли, без всего. Потом вдруг он на исповеди наговорил очень, между прочим, культурному такому батюшке, чистому такому, а этот грязный пришел: да, я убивал, резал, то-се… И вот это вот и есть. И как показали…

А грек, надо понимать, живет в государстве, где никого не убивают, ничего не режут, там полное благорастворение.

Не-не-не.

При этом как вспомнишь про Византию, то есть ключевое – отрубленные руки, выколотые глаза, отрезанный язык, уши, носы и всякое такое. Все по вере, видимо.

Дмитрий Юрьевич, был я в Греции в городе Дельфы, в пригороде Афин, и там показывали храм старинный.

Где Дельфийский оракул?

Где Дельфийский оракул, женщина, между прочим.

Женщина была пифия, оракул – это название сооружения.

Ну да. Ну вот, там есть храм, а в храме стоят прекрасные статуи греческие с отрубленными головами, мраморные. А почему? А потому что пришли уже представители единобожия…

Более высокой культуры…

…более высокой культуры, и головы им поотрубали. Поэтому то, что у Венеры не хватает рук, это мелочи, а тут голов не хватает. Целый пантеон, и все с отрубленными головами стоят. Ну а что они на самом деле делали? Если они так поступали с мраморными статуями, с произведениями искусства, то как они поступали с теми, кто противодействовал насаждению этой самой религии? Так что… И откуда, и в чем прогрессивная роль, что единобожие было связано с борьбой за единое русское государство, где эта борьба? Хоть кто-нибудь сформулировал борьбу за единое русское государство?

Ничего там нет.

Ничего этого нет. Хотя бы в становлении. Даже в становлении, я не знаю…

И этого нет, а ключевое – то, чего там нет, ключевое в моем понимании: если они так хотели показать, что язычник Владимир взял и стал православным христианином, я не смог понять, а что же его привело-то? Вот я язычник, например, мне совершенно очевидно, что я после смерти попаду в Валгаллу – берем, если это про викингов. Вот Валгалла: я с утра проснулся, надел кольчугу, шапку железную, взял меч вострый, щит и с братвой пошел на поле. И там мы до обеда друг друга рубим, это самое большое удовольствие для мужчины – кого-нибудь убить. И вот мы там свирепо рубимся, поубивали почти всех. В обед мы раз – и ожили все, встали и пошли в чертоги бога Одина, сели за стол, где нам свиные рульки тащат эти, как их – валькирии. Мы едим свиные рульки, беспредельно пьем пиво, этих валькирий хватаем тут же, совокупляемся, нам весело, потом падаем в пьяном угаре, в полном бесчувствии. Утром просыпаемся, надеваем кольчуги, шапки железные, мечи, опять до обеда рубимся, а потом опять пьем-веселимся – и так без остановки. Скажите, пожалуйста, что меня, я военный, и мне это нравится, мне и в жизни это нравится, а в загробной жизни я только этим буду заниматься, не отвлекаясь на всякую фигню, – только резать, убивать, бухать, совокупляться. Вот мечта нормального джигита! А теперь расскажите мне, какие идеи внедрились в мою языческую жизнь, которые заставили меня задуматься: ну, знаешь, наверное, вот это как-то не очень. Вот мне резать непонятно зачем…