Михаил Попов - Диалектика. Ключ к истине

Давайте я вам скажу…

Завершу: вот какие идеи мне преподнесли, что я сел, задумался и сказал: да, блин, как-то я неправильно живу. Наверное, то, чем я занимаюсь, это не самое хорошее занятие на свете – раз. И, наверное, не стоит этим заниматься после смерти на протяжении ну не вечности, но долго. Наверное, есть другие какие-то вещи, к которым надо стремиться в этой жизни, которые надо воплощать и людей вокруг себя привести к тому же. Вы что-нибудь такое увидели там, нет?

Я увидел другое.

Что?

У нас какое сейчас хозяйство? Капитализм – всеобщее товарное хозяйство, всё – товар. Вот фильм сделали – это товар большой.

Безусловно.

Люди, которые сделали этот товар, деньги получили?

А как же!

Что у них цель – фильм или деньги?

Деньги.

Добились они своей цели?

Безусловно!

А чего тогда вы на них нападаете?

Я? Ни в коем случае! Я смотрю конечный продукт.

Вот они как бы говорят: делайте, как мы, – берем у государства деньги, которые люди, налогоплательщики, складывают, и делаем такой фильм, который позволяет эти деньги получить. Они успешные, а те, кто не умеет такие успешные делать фильмы, вы собирайте поштучно, по рубликам – и будет у вас «28 панфиловцев». А тут миллиарды получены от государства, и искусство состоит в том, как у государства получить такие деньги за такую халтуру – вот в чем… Мастера!

В этом никаких сомнений.

Мастера!

Мастера, безусловно, да.

И вот что-то вы не хотите этому учиться. И не завидуете, понимаете… А другие завидуют.

Безусловно.

Вот есть люди, которые завидуют жуликам, паразитам, проходимцам. Вот этот фильм как раз показывает, как можно. Ведь там жесть; давайте, неважно, что мы показываем, важно, сколько мы соберем.

Третьего дня пошел в кино, смотрел американский художественный фильм. Тешил себя надеждой, что он интересный и хороший. Я ввиду некоторых в прошлом профессиональных склонностей люблю про уголовников смотреть, мне всегда интересно. Вот художественный фильм, в нем харизматичный американский актер играет роль молодого человека, сына полицейского комиссара. Полицейский комиссар-папа душит преступность, коррупцию и все такое, а сын смотрит – что-то как-то тут это не очень интересно и денег мало. Дай-ка я пойду в бандиты – думает сын. И бегает с автоматом, грабит банки. Дальше он начинает расти, а папа пытается его как-то осадить немножко, но когда сына сажают в тюрьму, папа там сам коррупционер оказывается еще тот, вокруг судьи-коррупционеры, конгрессмены-коррупционеры, кругом продажные твари, ни одного хорошего человека в фильме нет – кругом продажные твари, какие-то паскуды страшные. А главная паскуда – это главный герой, уголовник, который убивает людей, по головам ходит, сам уже не стреляет – вокруг него подручные, туда-сюда, идет выше-выше-выше в иерархии и вот залез на самый верх. Попутно, это, значит, 20–30-е годы в США, сухой закон, попутно у него любовь – черная девушка, что само по себе нонсенс, с ними сожительствовать нельзя было по закону. Мало того, он народил от нее детей, обрекши их на ад расистский: тебя никуда не возьмут, не пустят, ты не получишь образование, ты не будешь вообще никем. Там цинично белые люди так и говорят: это мы руководим этим обществом, не ты, паршивый ирландец, и не твои вонючие друзья – чурки-итальянцы понаехавшие. Мы, белые люди, это наше общество. Как там: это наша корова – и мы ее доим. Вот этот замечательный фильм. Ну и концовка: он расхотел быть бандитом, отдал другим бандитам все и ушел на покой, и все у него прекрасно, пока жену не пристрелили бывшие эти самые. Замечательный фильм. По всей видимости, я должен, глядя на это кино, ассоциировать себя с уголовником, то есть я же должен ему сопереживать, он же хороший. Как говорят наши бандиты: не мы такие – жизнь такая.

Нет, вы должны деньги отдать за просмотр этого фильма. Отдали деньги?

Отдал.

Фильм решил кассовую проблему?

Я думаю, нет.

Неужели не решил? Нет? Ну, тогда плохой фильм. Сейчас какой критерий-то фильмов?

Он сам по себе плохой, поэтому денег много не соберет. Но посыл вот такой.

Да, ну, по крайней мере это целью было тех, кто делал фильм. Не реализовали цель, но старались. А вы хотите, чтобы они светлое что-то такое подавали? Сейчас вот главное – деньги получить, как вы не понимаете? Где мы, в обществе каком живем?

Возвращаемся к нашим категориям, вот мы добрались до бытия и ничто: бытие переходит в ничто, а ничто переходит в бытие. Бытие, переходящее в ничто, – это прехождение, а ничто, переходящее в бытие, – это возникновение. И вот получается, что бытие и ничто переходят друг в друга и тем самым друг в друге исчезают, а становление есть благодаря этой разности бытия и ничто, то есть благодаря тому, что они разные Значит, и становление исчезает – такой формально-логический вывод, что становление исчезает, и дальше нужно подумать, что это значит. Становление исчезает, значит, это отрицание становления, а становление – это беспокойное единство бытия и ничто, вот они одно в другое переходят – это то, что вам не нравилось, все время вот это вот, вот это вот. И можно сказать, что ваша просьба удовлетворена: отрицание становления – это спокойное. И какое? Вот некоторые говорят: спокойное единство бытия и ничто. Нет, единство – это когда тут два есть по крайней мере. У нас может быть единство только потому, что мы разные люди, а если я сам с собой един, ну вы скажете, что у этого товарища чего-то не в порядке. То есть не спокойное единство, а спокойная простота. И вот это спокойное и простое есть результат отрицания становления, или результат снятия становления, имеется в виду, что оно от своего «хвоста», от всего этого происхождения не может отрезаться, абстрагироваться, что то, что получилось, спокойное и простое, есть результат снятия становления. Как его называть? Очень просто: открываешь книгу и видишь – наличное бытие. Налицо только бытие, нету никакого второго, нет никакого ничто, но оно, вот это наличное бытие, есть результат снятия становления. Значит, раз оно результат снятия становления, то ничто есть, но оно не налицо. Значит, в нем. То есть то, что является тем, что отрицается, оно в том, что его отрицало. Раз наличное бытие есть отрицание становления, снятия становления, значит, становление в нем, одна сторона становления налицо – бытие, а вторая не видна, она в нем. Вот тогда получилась такая конструкция логическая: наличное бытие, а в нем ничто. Вот такое ничто, которое в наличном бытии, называется небытием.

Неплохо.

Видите разницу? А вот некоторые путают: ничто, небытие – им все равно. Нет, ничто – это свободное такое, оно может переходить в бытие, на равных с бытием, а небытие, оно уже упаковано в бытие, оно во мне. Мои недостатки – это у меня, не у вас. Ваши недостатки только в вас, у меня их нет. У меня свои, может, они еще хуже у меня, но они у меня, они во мне. Поэтому небытие в бытии. И вот давайте посмотрим на это небытие: если вы на него посмотрели, как только я посмотрел на стакан, он есть бытие. То, что непосредственно, то, что делается предметом рассмотрения, сразу приобретает форму, или вид, бытия. Небытие, принятое в бытие, так что конкретное целое имеет форму бытия, называется определенностью. Вот, мы сделали сегодня первый шаг, следующий – определенность, определенность наличного бытия. И по этому поводу Гегель останавливается и долго рассуждает о том, типа какого цвета страницы этой книги.