Олег Поль - Остров Достоверности

На полях: вспомним слова Ландау, что м. б. соврем. открытия в физике есть открытия ложные — не существующих в природе вещей.

7. Назначение слова — быть именем предмета. Назначение суждения — быть именем отношения предметов. Как вещи, в том числе и прежде всего слова, суть ключи созерцания предметов, так суждения суть ключи созерцания связей и отношений. В этом состоит объективное значение суждений. Суждение не есть соединение, но есть усмотрение связи. Суждение экзистенциальное, указывающее онтологическое место предмета, тоже есть усмотрение связи. Все суждения синтетичны, но не в том смысле, что они связывают, а в том, что они указывают связь. Так, когда я говорю, что все тела протяженны, я не открываю протяженности в теле, а подставляю однозначное слово, ибо «тело» и «нечто протяженное» суть синонимы; я не могу помыслить чего-либо протяженного, что не было бы телом.

8. Когда я говорю, что суждение истинно, это означает не то, что оно есть истина, но то, что оно есть умозрительный ключ к истине. Суждение сообщает знание тем же путем, как и слово, ибо суждение есть тоже имя, призывание которого открывает уму интуитивное постижение истины, то есть того, что есть.

Искусство логического доказательства в известном смысле есть, как и поэзия, искусство нарекания имен.

9. Итак, суждение есть имя отношения. В суждениях выражаются отношения монад и вещей. Силы объективные и субъективные для взаимной координации, то есть для того, чтобы символика в самом деле помогала внешней деятельности, должны связываться в способности знания отношений монад и вещей, т. е. в рассудке.

10. Рассудок есть способность средняя между чувственностью и разумом. В представлениях, созидаемых чувственностью, субъективна пространственная форма, субъективно и цветовое содержание. В понятиях, созерцаемых разумом, объективно содержание, объективна и форма. В суждениях же рассудка содержание он получает, форму же создает из себя.

11. Я указывал, что в умопостигаемом мире монад царит число. Истинный смысл числа будет исследован в части третьей. Теперь же с нас довольно уже установленного положения, что мир монад мыслится под схемою целого числа, тогда как мир вещей — под схемой непрерывности (подчеркнуто переписчиком). Перед рассудком лежит задача связать две несовместимые категории — числа и непрерывности; если эта задача не осуществлена, невозможно соотнесение монад и их чувственных символов. Рассудок связывает их через категорию величины в понятиях больше, меньше, равно и так далее. Закон числа есть реальная основа мира монад; но в субъективную среду он вносится помощью рассудка, которому дан a; priori.

12. О понятиях равенства и неравенства нельзя сказать того, что они находятся в вещах, как их реальные отношения, и там усматриваются мною. Нельзя сказать и того, что я создаю эти понятия по требованию вещей, ибо сами вещи, со всеми их отношениями, создаются мною по требованию монад. Математические отношения вещей суть символы динамических отношений монад.

13. Подобным же образом должны быть поняты отношения во времени. В субъективной среде монады нет реального причинения, есть лишь простое следование. Определенный момент в цепи сменяющихся представлений связывается с определенным действием в мире монад через посредство категории события.

14. Итак, рассудок связывает две несовместимые категории: число, царящее в мире объективном, и непрерывность, господствующую в субъективной среде, через посредство понятия величины. Он же связывает трансцендентную причинность мира монад с имманентной причинностью следования помощью понятия события.

Величина и событие — вот две категории рассудка. Сказанное полезно пояснить схемой.

Субъективно Объективно

(мир вещей) (мир монад)

Непрерывность Число

Величина

Следование Причинение

Событие.

15. Я говорил, что не может быть никаких понятий, кроме понятий монад, сил и вещей. Некоторое сомнение могли представлять понятия величины, каковы равенство и неравенство, более и менее. Что представляет собою чисто идеальное отношение, например, равенства? Есть ли это монада, сила или вещь? Ответ может быть лишь один: как все символы творятся мною посредством символических сил, так математические отношения творятся и усматриваются силами рассудка. Понятия же равенства и неравенства суть эти силы в себе.

16. Для того чтобы усматривать отношение понятий, надо различать эти понятия. Так как понятия суть умопостигаемые настроения, то для различения их нужно хотя бы в малой степени испытать эти настроения. Таким образом, задача рассудка раздваивается: он должен погружаться в каждое понятие, притом так, чтобы не потерять тех других понятий, с которыми он ищет найти отношение. Здесь открывается внутреннее противоречие в устроении рассудка. Если он предоставляет разуму погружаться в созерцание понятия, все прочее забывая, он теряет разумение отношений этого предмета к прочим; если же он обращает внимание на усмотрение соотношений, он теряет ведение сущностей.

17. В силу указанного противоречия, рассудок не может выполнить именно той задачи, для которой он предназначен. Можно сказать более того: ясность и отчетливость, если они доводятся до высокой степени, не могут совмещаться в одном понятии. Ясно то понятие, которое постигается вполне умом в его своеобразии; отчетливо оно тогда, когда выделено из всего остального и ему противопоставлено. Стремясь к полной ясности, ум все глубже уходит в созерцание предмета, теряя сознание соотносительных понятий; обратно, углубляя различия, ум принужден оставлять ясность.

18. Оттого рассудок открывает не сущность предмета, но те качества, которые характеризуют его отношения к другим предметам. Безотносительная сущность для него закрыта; (слова «для него закрыта» стоят под вопросительным знаком автора. Примеч. переписчика).

19. Рассудок содержит в себе задачу, которую сам решить не может. Необходимо созерцать предмет во всей его полноте, одновременно постигая и прочие предметы; но для этого нужна особая, всеобъемлющая точка зрения, которой рассудок не обладает.

20. Таким образом рассудок познает, перебегая от понятия к понятию. Именно для того, чтобы отметить это свойство, было предложено называть рассудочное мышление дискурсивным. Но для определения рассудочного мышления столь существенно то, что оно перебегает, как и то, что, перебегая, он сравнивает и различает, то есть успевает отведать настроение предмета. Поэтому дискурсивное мышление может быть названо дегустативным. Некоторые основывают различие понятий от предметов на том основании, что понятие содержит момент незавершенности и потому есть как бы символ предмета. Но это неверно, ибо символ вполне завершен в своей качественной разнородности с предметом; понятие же точно незавершено, но незавершенность предполагает начатость. Понятия, как они даны рассудку, и суть такие начала полных понятий. Дегустативное знание есть незавершенное знание. Завершаясь, оно становится полным интуитивным знанием.