Олег Поль - Остров Достоверности

11. Третья потенция ставит новую задачу. Сострадание вовсе не может быть понято из монады, как отдельного существа. Никакими ухищрениями эволюционных учений нельзя объяснить, почему человек при виде чужого страдания вместо естественного побуждения бежать старается помочь страдающему существу. Он переживает чужие страдания как свои, однако не так, чтобы он испытывал качественно то же самое страдание, что и страждущий, которого он видит. Страждущий испытывает то сжатие сердца или ту тесноту, которая собственно есть переживание ограничения личного могущества; но при этом ограничение чужого могущества он переживает как свое. Таким образом он переживает другого, как ограниченную монаду. Переживая другого, он в нем находит себя; однако это не есть снятие перегородок между монадами, ибо страдающий переживает другого именно как сдавленную перегородками, так сказать заключенную в стенах чужих насилий монаду. В страдании человек сознает, что окружающий его мир враждебен ему; в сострадании он, видя себя во всякой монаде этого мира, видит весь мир монад враждебным каждой монаде, и вместе единым в существе, так как обретает себя во всех. Таким образом в сострадании дано особенно острое переживание разделения монад, связанное с переживанием их единства. И необходимо должно быть так, ибо единство и разделенность соотносительны. В третьей потенции встает дуализм личного и всеобщего духа. Монада, испытывающая сострадание, переживает вражду жажды личного могущества и нравственного сознания долга не в себе, так как эта противоположность отменена П-й потенцией, а в других. Таким образом, сострадание по преимуществу есть переживание чужой безнравственности, чужого самоутверждения. Сострадание во вселенском масштабе повторяет первую потенцию. Но в отличие от нее в сострадании отсутствует слишком резкое противопоставление двух сторон, тени смягчены. Эта потенция носит скорбный, но кроткий характер.

12. Четвертая потенция разрешает дуализм единичного и вселенского духа. Неудержимое устремление к единению, характеризующее любовь, свидетельствует, что единство вселенского духа есть норма, а разделение — нечто чуждое ему. Разрешение противоречия обуславливает радостный характер этой потенции.

13. Следует несколько подробнее уяснить отношение сострадания и любви. Сострадание как настроение таит в себе внутреннее противоречие, которое обнаруживается только при осуществлении деятельности по указаниям сострадания. Пусть монада А сострадает монаде В. Это значит, что А переживает ограниченность В. Монада А уже не желает могущества по отношению к В. Но страдание В вызывается насилием, которое В испытывает со стороны некоторой монады или группы монад С. Если А из сострадания к В станет устранять причину страдания В, т. е. захватнические стремления С, то сострадание, как вселенское настроение уже нарушено, так как приходится ограничить могущество С. Таким образом, сострадание не может проявлять себя в действии, не отказываясь от самого себя, т. е. не переставая быть настроением вселенского бедствия. Это можно наблюдать и в действительности. Накормить голодного можно только пожертвовав жизнью животного или растения; излечить больного от болезни можно лишь убив бактерии и т. д. Поэтому сострадание, дошедши до высокого напряжения, действуя сознательно, жертвует менее остро страдающим в пользу более сильно переживающего страдания. Но зрение таких неизбежных страданий, еще более усиливая сострадание, доводит личность до отказа от всякой деятельности в качестве монады, заставляя устремить все внимание на вселенский дух.

14. Любовь есть самоутверждение вселенского духа, как абсолютной мощи в отдельных личностях. Если сострадание переживает чужую двойственность природы, любовь за других хочет их чистоты, сознавая монадическое, как чуждое личностям. Любовь хочет могущества духа над душой в каждой личности и радуется чужому духовному могуществу. Поскольку же любящий жалеет о моральном несовершенстве других, он уже переходит к состраданию.

15. Как сострадание, так и любовь суть переживания вселенские. Пятая же потенция есть вновь личное переживание, но в самом полном смысле этого слова. Первая и вторая потенция вскрывают и разрешают двойственность в личности, т. е. в одном из нас. Третья и четвертая потенции вскрывают двойственность в целокупной жизни, т. е. в нас. Первая пара потенций указывает норму личности; вторая пара указывает вселенскую норму. Обе нормы, личная и вселенская, объединяются в пятой потенции, т. е. свободе. Уже первая потенция показала, что личность богаче монады; в личности надо различать дух и душу; но даже во второй потенции нельзя говорить о вселенском духе. Хотя долг и повелевает совершать поступки, могущие даже повредить монаде, следовательно, необъяснимые из нее, но в долге не дано переживание того, что дух есть наша подлинная природа. Во второй потенции опять-таки не дается еще полного познания личности, хотя уже можно понять, что в личности надо различать душу и дух, причем душа должна подчиняться духу, как подлинной природе я. Но во второй потенции еще не дано переживание вселенского единства. Третья же и четвертая потенция, перенося центр тяжести во вселенский дух, не позволяют заключить чего-либо о природе личного. Только свобода дает познание личности, как состоящей из души и духа, причем личный дух погружен во вселенский дух, однако оставаясь личным. Сострадание и любовь расширяют дух в необъятности вселенских переживаний до самозабвения; свобода же вновь утверждает личность, давая человеку ощущение своего участия во вселенском духе и своего действия с ним. Свободный человек делает добро не потому, что это сильнейший мотив, но потому, что это единственный мотив. Отсутствие всякого дуализма рождает блаженство или высшую радость, которой отличается свобода.

16. Прежде, чем переходить к дальнейшим рассуждениям, полезно обозреть изложенное с помощью наглядной схемы.

Единство радостных потенций

Блаженство

Свобода

Любовь

Сострадание

Чистота

Долг

Утверждение дуализма

Печальный аффект

Разрешение дуализма

Радостный аффект

17. Долг и стремление к чистоте образуют первую пару сил, сострадание и любовь — вторую. Свобода есть завершение работы духовных сил. В каждой паре первая сила несет печаль, утверждая некоторый дуализм, разрешаемый второй силой, несущей радость. Вся лестница начинается с резкого противоположения долга и склонности и завершается их полным единством, творящим блаженство.

18. Нравственная деятельность, переносимая состраданием лишь в самую глубину вселенского духа, через любовь вновь становится возможной в телесном и душевном мире. Деятельность в телесном и душевном мире (здесь сноска автора: «не забыть согласовать эту терминологию с терминологией первой части»), как осуществляемая монадой, неизбежно несет умаление какой-либо монаде, как я указал выше, говоря о сострадании. И надо заметить, что любовь, преимущественно утверждающая единство духа и не взирающая на разделение, в стремлении к этому единству может иногда казаться безрадостной. Однако подробнее об этом будет говориться в третьей части (Здесь примечание автора «не забыть!»).