Олег Поль - Остров Достоверности

10. Человек, ушедший в нравственную деятельность, работает гораздо более высоким целям, чем он думает, как я только что показал. Ставя мелкие незаметные цели, он думает, что они определяют его деятельность, тогда как настоящим мотивом является все та же жажда могущества и знания. В этом состоит известное явление гетерономии целей: живое существо ставит некоторые цели и трудясь для их достижения развивает в себе новые силы и способности, с помощью которых приобретает наряду с достижением цели или вместо него новые богатства, о которых и не мыслило. Таким образом, нравственная деятельность человека направляется не течением причинности мотивов, и не притяжением поставляемых целей, а основным стремлением всякого живого существа в очень высокой его форме.

11. Нравственный человек может и знает гораздо больше, чем думает. Он имеет понятия о личном и вселенском духе, которых не имеют самые совершенные по обладанию природными силами монады. Если же кому-нибудь это не ясно, пусть он вспомнит, что понятия суть настроения, моральные же настроения доступны только моральному существу, а у всякого иного существа понятия духа личного и вселенского будут пустыми понятиями.

12. Если нравственный человек не сознает своего могущества и знания, то это потому, что ум его связан приемами мышления дискурсивного рассудка, применяемыми в мире монад. В умопостигаемом мире властвуют законы тожества, различия и исключенного третьего. Мир монад делится на две неравные части: Я и множество Ты, причем Ты — не Я. Уже факт интеллектуальной интуиции требует принять, что Я может полагать себя тождественным Ты, однако оставаясь тем же самым Я. Нравственная жизнь решительно требует такого переворота в мышлении: существо может находить себя во вселенском духе, оставаясь, однако, собой. Это не есть отмена закона тождества, но его новое подтверждение, ибо, как было показано в части первой, только благодаря ему монада и в другом остается равна себе. Отменяется только слишком резкое утверждение закона различия. Точно также изменяется закон исключенного третьего не том смысле, чтобы между утверждением и отрицанием было нечто среднее, но в том смысле, что возможно одновременное утверждение и отрицание одного положения. Происходит также изменение и в понимании закона достаточного основания. Устранение идеального ограничения является достаточным основанием для проявления духовных сил, хотя в том нет никакой необходимости с точки зрения обычного понимания причинения, а только как бы добрая воля Источника Сил. Подобно тому, как большинство монад, умея правильно рассуждать, не знает однако законов логики, согласно которым мыслит, так нравственный человек в своей деятельности руководится бессознательным умозаключением по законам духовной логики. И пока он не исследует скрытые основы своего мышления, он может и не знать, как велики его могущество и знание.

13. Существо, достигшее духовной свободы, т. е. руководящееся в своей деятельности велением вселенского духа, называется святым существом. Существование святого существа в духовном мире, среди других святых существ, понятно. Но в мире монад его существование есть необъяснимый парадокс. В самом деле, монада есть отдельный центр сил; но святое существо не отделяет себя от прочих существ, — поэтому оно есть монада, лишенная существенного определения монады. Однако этот парадокс есть факт повседневного наблюдения, и мы должны принять его как таковой.

14. Только в этом парадоксе, только в святости находят удовлетворение основные стремления монады. В самом деле, как я указал выше (т.2, гл. 1, § 21), цель деятельности активных сил — могущество, а пассивных — знание, что вместе должно дать блаженство настроения. Оказывается, полнота могущества, знания и блаженства может быть достигнута на высшей ступени святости. Могущество монады состоит в выполнении другими монадами ее воли. Между тем, нравственные деяния именно и характеризуются выполнением непонятных для них велений Вселенского Духа. Вселенский Дух, не имея власти в монадах, поскольку они не сознают себя духовными существами, лишь отчасти властвуя в личных духах, борющихся со своей душевной природой, вполне властвует в мире личностей, самоутверждающихся во Вселенском Духе, а с ним каждая такая личность властвует во всех. Мир таких личностей образует царство святости.

15. Поскольку святое существо находится только в царстве святости, оно не испытывает насилия и не совершает усилия. Воля его, единая с волей Вселенского Духа, вместе с ним господствует в мире святости без малейшего противоречия. Таким образом, святое существо, поскольку оно живет в мире святости, обладает неограниченным могуществом.

16. Так как каждое святое существо утверждает свой дух Вселенском Духе и находит Вселенский Дух вместе с положенным в нем своим духом во всех святых существах, которые утверждают свой дух во Вселенском духе, то, зная этот последний, святые знают и все утверждающие в нем себя существа. Устанавливая внимание на Вселенском Духе, святое существо целостным созерцанием схватывает все утвержденные в нем существа, следовательно не имеет нужды в перебегании от одного понятия к другому, в чем состоит деятельность рассудочного познавания. Во Вселенском Духе осуществлено и дано чистому уму то всеединство, достижение которого задано как неосуществимая задача дискурсивному мышлению. Только во Вселенском Духе возможно неограниченное знание.

17. Монада переживает всякое насилие как страдание; когда же она достигает некоторого могущества и знания, она испытывает радость. Чем больше могущество и знание, чем выше радость. Поэтому полнота могущества и знания влечет за собой блаженство, или скорее, есть блаженство, ибо радость только мысленно может быть отделена от могущества и знания, на деле же составляет с ним одно. Таким образом, святые существа, поскольку они находятся только в царстве святости, испытывают ненарушимое блаженство.

18. Я говорю «поскольку существо находится только в царстве святости». Однако нашему наблюдению духовные силы доступны лишь у таких существ, которые обитают в нашем мире, наполненном враждой. Царство святости наблюдается нами, поскольку оно проникает в наш мир. Само же в себе оно умозрительно созерцается нами в отвлечении от мира всеобщей вражды как мир, не нуждающийся в спасении. Теперь следует точно выяснить отношение этих двух областей вселенной: царства святости и царства борьбы.

19. Связью между ними служат святые, живущие среди нас. Святой, хотя и обладает телом и действует теми же силами, что и прочие люди, однако по причине отсутствия в нем эгоистических мотивов, движим одними повелениями Вселенского Духа, которое он отчетливо наблюдает в себе. Он хочет спасения вселенной и действует только ради этой цели. Разница между святым и просто нравственным человеком в том, что у последнего идет борьба повелений духа и стремлений души, и лишь в очень редкие мгновения жизни он действует свободно, т. е. исключительно повинуясь воле Вселенского Духа и сознавая ее своей, — тогда как первый действует так всегда.