Знание-сила, 2006 № 02 (944)

Пару столетий спустя авторы аттических комедий будут снова и снова на потеху публике изощряться в остротах по поводу этих женских посиделок. Публика во все времена одна и та же. Чем непристойнее намек, тем громче смех в зале. Мужчины-комедиографы не упускали случая поиздеваться над памятью женщины, которая, кажется, никогда не нуждалась в помощи и заступничестве мужчин, не унижалась перед ними. Вскоре одно лишь название острова — Лесбос — стало звучать как грязное обвинение, а фраза "лесбийская любовь" превратилась в идиому.

Вот только что в этих слухах, витавших вокруг имени Сапфо, правда, а что вымысел, остается гадать. Ее страстные строки, обращенные к подругам, и впрямь не вполне вписываются в наши представления о "ровных, дружеских отношениях". Но ведь нельзя забывать, что именно такая экзальтированность подобает той, кто объявила себя верной служительницей Афродиты, кто каждый день взывает к богине, чтобы "ко мне ты сошла, покинув отчее небо"! Услышать же богиня может лишь голос, проникнутый любовью. Только он достигает небес, ведь любовь — самое вышнее из чувств. Если же звать богиню вялым, бесстрастным голоском, она останется глуха к беспомощным мольбам.

Незачем представлять Сапфо и мужененавистницей. Несколько лучших ее стихотворений посвящены мужчинам, ну а свадебные песни — эпиталамии — это популярный в ее творчестве жанр (некоторые из них перевел на латинский язык ее позднейший поклонник Валерий Катулл):

"Эй, потолок поднимайте, —

О Гименей!—

Выше, плотники, выше!

О Гименей!

Входит жених, подобный Арею,

Выше самых высоких мужей!"

(пер. В. Вересаева).

Споры о нравах в кружке Сапфо уводят нас в "темное прошлое" античного мира — в характерные половозрастные сообщества, возникавшие во многих частях Эллады.

В традиционных мужских союзах Греции — наиболее яркий пример тому спартанское общество — гомосексуальные отношения с подростками играют важную воспитательную роль. Недаром одна из популярных работ, посвященных мужским союзам Спарты, работа Пола Кэртлиджа, носит название "The Politics of Spartan Pederasty".

Дня спартанского юноши считалось постыдным не иметь любовника. Эго свидетельствовало о его ущербности и полной бесталанности. Взрослый любовник опекал подростка, внушал ему понятия о морали и добродетели, прививал навыки, которые пригодятся в жизни, обучал секретам военного мастерства.

Кружок воспитанниц Сапфо кажется копией мужского союза. И такой кружок не единичен. Девические содружества возникают и за пределами Лесбоса. Часто девушки из знатных семейств объединяются, чтобы участвовать в проведении каких-либо культовых мероприятий. Сапфо готовит их к взрослой жизни — учит, как подобает служить богам, как выражать свои чувства и, очевидно, учит искусству любви, ее тонкостям и тайнам.

Современные историки, пытаясь понять психологию участников подобных кружков и союзов, обращаются к этнографии. Одним из ключевых моментов в жизни любого архаического общества было пополнение его рядов молодыми людьми. Однако любому ребенку, прежде чем получить приглашение в мир взрослых, требовалось сдать важнейший экзамен — пройти инициацию. Лишь после этого менялся статус ребенка: из своего малого мирка неведения и невинности он попадал в мир взрослых, в мир смутных секретов, непрестанной борьбы и чувственных радостей.

Возможно, "мусический кружок" Сапфо и был тем уединенным убежищем, где девушки сбрасывали с себя "неказистую шкурку" ребенка и превращались в красавиц — в невест для лучших людей страны.

Здесь, вдали от общества, занимаясь музыкой, стихосложением и танцами, заботясь о своей красоте, лелея ее, они проходили особую и очень важную для будущей жизни школу. Возвратившись домой, они вызывали радость и удивление близких, "в радости жены вскричали, постарше которые", теперь можно было говорить о свадьбе.

Несколько веков спустя в Александрии был составлен канон греческой лирики. В него вошли стихотворения восьми поэтов и одной-единственной поэтессы Сапфо, этой "удивительной женщины", как писал о ней географ и историк Страбон, "ведь насколько я знаю, за все то время, которое сохранилось в памяти людей, не появилось ни одной женщины, которая могла бы хоть отдаленно с ней сравниться в области поэзии".

В списке александрийских филологов нашлось место и великому современнику Сапфо — Алкею, тоже уроженцу острова Лесбос. Молва не могла не свести вместе двух современников, двух поэтов. Их переписка лишь питала слухи об их романе.

"Очень мне хочется сказать тебе кой-чего тихонько, только не смею: мне стыд мешает" — такими речами соблазнял Алкей бойкую на язык соперницу. Она же, как и подобает законодательнице нравов, чья репутация не вызывала сомнений в лучших домах Митилены, отвечала:

"Когда б твой тайный помысел

невинен был,

Язык не прятал слова постыдного, —

Тогда бы прямо сует свободных

Речь полилась о святом и правом"

(пер. В. Вересаева).

Всем они были несхожи. Тихая, величественная Сапфо, восторженно поющая гимны Афродите, и уличный буян Алкей, пьяница, крикун и скандалист. Как иные воюют мечами и стрелами, он сражался языком. Его стихи пестрят словами "безумец-лиходей", "продувная бестия", "глупец", "хищник", "хитрая лиса" — и никакой любви. Девизом к его творчеству могли бы стать следующие стихи, своего рода фотография его души, запечатлевшая обе страсти, одинаково терзавшие его, — любовь к разгулу и политике:

"Пить, пить давайте!

Каждый напейся пьян,

Хоть и не хочешь, пьянствуй!

Издох Мирсил"

(пер. Вяч. Иванова).

Подобных слов никогда не произнесла бы Сапфо. Ее певучие, мягкие стихи — полная противоположность тем воинственным куплетам, которые именуют поэзией мужчины, от Архилоха до Алкея.

Они воспевают сражения и смерть; она счастлива тем, что мир так прекрасен и все в нем чарует человека: "Блеск, красота, словно сияние солнца". Всю поэзию она посвятила Афродите, писал о ней греческий ритор IV века до новой эры Гимерий, "и темой своих песен избрала красоту и грацию юных девушек".

Пусть мужчины заблуждаются, отдавая сердце кровавым радостям Ареса, она не вмешивается в их дела. Ее ведет Афродита, и памятные знаки, оставленные богиней, — это знаки красоты, к которым сердце неминуемо разгорается любовью.