Герда Грау - Марахси

— Для вас есть новая работа, — громко сказал Ромул, становясь перед Горо. — Старой больше не будет, завод закрыт, и мы никого не станем кормить даром. Еду нужно отработать. Понял?

Горо исподлобья взглянул сначала на Ромула, потом на Саммю и, в конце остановил взгляд на Быке.

— Уразумел, — сдержанно ответил он.

— Сейчас ты ляжешь на этот стол и тебе поставят чип, — продолжал Ромул. — Этот чип нужен для поединка между тобой и ромульянином, без него он тебя просто убьет. Это в твоих интересах. Ты хочешь жить?

Глаза Горо сверкнули, но он промолчал, только кивнул. Остальные слушали с напряженным вниманием, изредка поглядывая на своего вожака, который подавал пример, как себя вести в непонятной обстановке.

— Чип реагирует на коды, каждый код — это команда. Их немного, но хватит для того, чтобы остановить ромульянина раньше, чем он доберется до тебя. Объясни это остальным, я хочу быть уверен, что все поняли.

Горо повернулся к соотечественникам.

— Грит, здеся чиб ставят, — коротко сказал он. — Эт против ромульян споможь, с кодами он мож раньше усохнет, чем тя достат.

Слушая чудовищное арго, Бык думал, что язык марахсийцев явно шел своим эволюционным путем, как и потребности людей, оставляя слова только для необходимого и отказываясь от излишнего. Если верить, что сложность языка отражает сложность нейронных связей в голове носителя, то понятие "полторы извилины" в отношении марахсийцев не было лишено смысла. Интересно, отсутствие школ ускорило деградацию, или деградация повлекла за собой бесперспективность любого обучения?

Он попробовал представить, как на местном диалекте будет звучать какое-нибудь математическое или юридическое определение, и отказался от этой идеи. А еще заметил, что Горо переводит не все сказанное. Например, про то, что кормить без работы не будут, он не стал разъяснять, видимо, это и так поняли.

— Иди сюда, — приказал Ромул, указывая на верстак. — Снимай одежду и ложись.

В глазах Саммю застыл сдавленный смех — разоблачение марахсийца само по себе уже напоминало шоу, а обстоятельность, с которой тот выполнял распоряжение, была смешна вдвойне.

Сначала Горо размотал верхнюю часть бесцветной войлочной одежды, она оказалась простым куском с прорезями для рук. Потом отдельно он снял рукава, которые надевались под верхнюю часть, стащил с тела безрукавку и еще один дополнительный отрез ткани, которым обматывал шею. Когда он дошел до штанов, врач поспешно его остановил:

— Это не надо! Так ложись!

— А то вынесет вместе с дверью, — шепнул Саммю. — Они моются только при рождении, потом грязь сама кусками отваливается.

Бык присмотрелся к голым ребрам, ходившим ходуном на верстаке, и решил, что Саммю преувеличивает — Горо был грязен в той степени, в какой бывает грязен любой работяга после смены, не больше. Да и худобой он это не назвал бы, скорее жилистостью.

Врач натянул перчатки, брезгливо потер лопатку Горо ближе к позвоночнику комком тряпки, смоченной в дезинфектанте, после чего распылил туда спрей из баллона, напоминавшего размером промышленный.

— Лидокаин, — объяснил он больше для зрителей, чем для пациента. — Нужно подождать минуту. Место выбрано для того, чтобы эти скоты не смогли выдрать чип из желания поглазеть на него, а потом нацепить на шею для красоты. Или в ухо вставить. Так можно было бы и в плечо, и в предплечье.

Горо лежал без движения, глядя перед собой с застывшим лицом, остальные марахсийцы вытянули шеи и даже не моргали, чтобы не пропустить ничего важного, только почему-то несколько раз оглянулись на андроида у двери. Когда минута истекла, врач разорвал крафт-пакет, вытащил скальпель и быстро разрезал кожу ловким движением. Из разреза выступила кровь, но он не стал ее убирать, а сразу ввел в рану инструмент, сверху показавшийся Быку похожим на шприц, но огромный и без иглы, надавил поршень и тут же извлек, налепив на место «укола» толстый пластырь.

— Слезай, — велел он Горо, не издавшему ни звука. — Следующему — ложиться.

Горо сполз с верстака, запустил было руку в направлении пластыря, но получил удар по пальцам.

— Сказал же не трогать, пока не заживет, — прошипел врач. — И не мочить сутки.

Второй марахсиец уже разделся и торчал у верстака со стороны ног, чтобы как сороконожка заползти на еще теплую поверхность — в ангаре было холодно, а верстак был железным. Процедура повторилась в той же последовательности. Третий раз Бык уже не смотрел, сосредоточив свое внимание на Горо. Тот нацепил свои обмотки и молча толокся у стены, но лицо его было каким-то отсутствующим и сосредоточенным, а взгляд был направлен на ромульянина. Двое прочипированных смирно стояли рядом, заглядывая ему в лицо, пока третий, только что слезший с верстака, не сказал, поежившись:

— Дюже взмерзло усе от лекарств. А сколь ентот чиб вживаться буде?

— Сколь над, — коротко ответил Горо.

— С им сразу дрифтить мож? — не унимался тот. — Иль загодить?

— Какой с тя дрифтер, дурня войлочна, — засмеялся тот, который был на операции вторым. — Щаз ты эмбирон недоразвитый, хошь с чибом, хошь без его. Шоб дрифтить, код нужно знат.

Бык почувствовал, что у него похолодели ладони. Он украдкой взглянул на Ромула, потом на Саммю, и убедился, что все они слышали одно и то же. Это не могло быть случайной оговоркой или простым сходством.

Ромул оттолкнул Горо, сгреб болтуна за войлочную жилетку и злобно встряхнул.

— Ты откуда это слово знаешь, скотина? — прорычал он. — Где ты слышал о дрифтерах? В бараке? На работе? Кто говорил?

Марахсиец, порядком струхнувший, только глазами моргал. На помощь ему пришел Горо, он встал рядом и плечом поддержал товарища, чтобы тот не завалился.

— Ет так, поговорье одно, — туманно объяснил он. — Всяк про дрифтерев знат, да никто не видат. Они вроде ящуря в войлухе, сказье одно. Мож и не быват их.

— Чтобы я этого слова больше не слышал! — рявкнул Ромул, отпуская свою жертву и украдкой вытирая лоб. — Услышу — язык отрежу и в шахту спущу вниз головой. Сказочники, мать вашу. Ясно?

— Язно, — солидно ответил за всех Горо. — Нету тех дрифтерев, то и ладно.

Все шестеро уже обмотались своими тряпками и покачивались, как зомби в старых фильмах, вот-вот обмотки начнут распускаться мумифицирующими бинтами, открывая гниющую плоть. Врач махнул рукой, и андроид погнал их к выходу, орудуя палкой, чтобы стадо не разбежалось и не стащило по дороге ничего из того, что плохо лежит.

Ромул беспомощно взглянул на Быка, тот вместо ответа быстро посмотрел на Саммю, который в свою очередь с интересом рассматривал врача внизу.

— Зря вы им это сказали, — вдруг заметил Саммю, поворачиваясь к Ромулу. — Так они забыли бы через час, а теперь точно запомнят. Будут в камерах трепаться, что это такой секрет, который хозяева нарочно утаивают, чтобы самим пользоваться, еще и досочинят кучу небылиц. Местные такой народ, с которыми надо от обратного. Хотите, чтобы не обратили внимания — пусть болтают, хотите, чтобы заучили — запретите упоминать. Скоты как есть, и упрямы как ослы.