Герда Грау - Марахси

Домов в Ялмунде не строили, в пористых стенах имелись подобия гнезд. Центр поселка занимало кострище. Ввиду отсутствия на Марахси деревьев, в топку шел тот же самый войлок, только не корневище, а «борода», в которой было меньше наркотического содержимого. Сейчас костер был погасшим.

— Даже не скажешь, что тут живут люди, — выразил свое мнение Бык. — Мертво, пусто…

— Криминальный район, — Ромул на всякий случай проверил свой пистолет в кармане. — Здешнее отребье не работает, а живет тем, что отнимет у других или выиграет в карты. Чтобы их не поубивали поодиночке, сбиваются в подобие стай, и старшие кланов живут за счет младших, тем уже приходится вертеться. Так что даже стоять тут небезопасно, не то что соваться к ним.

Бык кивнул.

Прогулка состоялась по его просьбе — он не понимал, почему никто не боится, что обитатели камер разбегутся, когда откроется автоматическая дверь. Саммю сначала пытался объяснить, а потом плюнул и предложил сходить на экскурсию, сам наотрез отказался — наркоманы, «дурня войлочна» на местном сленге, ничем не брезговали, а полиции на Марахси никогда не было. Зато глухих дыр, куда не достанет свет фонаря и не ступит нога человека — в изобилии.

— Сколько всего людей на Марахси? — спросил Бык. — Мне казалось, что сорок-пятьдесят тысяч.

— Сейчас меньше, — словоохотливо отозвался Ромул. — Двадцать от силы, если считать с женщинами и детьми. Если и больше, то исключительно за счет пришельцев, здешний прирост населения низкий. Детей не любят, они обуза и называют их спиногрызами, что отражает примерное положение вещей. Сказать спасибо родителям за свое рождение никому из них в голову не придет. Родиться на Марахси — родиться зря. Это тоже местная поговорка.

Бык подавил вопрос о том, откуда родом сам Ромул и где успел близко познакомиться с марахсийскими традициями. Вместо этого отошел в сторону и посмотрел в узкий лаз, слишком круглый и слишком гладкий на выходе.

— Что это такое?

Ромул пожал плечами.

— Говорят, так выглядят места выхода червя из земли на охоту.

— А если серьезно?

— Понятия не имею. Возможно, какие-то природные отверстия.

Бык наклонился — и ему в лицо дохнуло холодом. В трубе гулял сквозняк, и такой сильный, что лоб мерз. Он отодвинулся от отверстия, подобрал мелкий обломок скалы и бросил его в жерло. Камень сначала пару раз стукнулся о стены, а затем затих. Ход был горизонтальным.

— В Дартсаршери ялмундцы попадают своими тропами, основной наплыв приходится на дни выдачи жалованья, — Ромул тоже подошел и заглянул в дыру. — В другое время их почти не видно. Обобранные работяги, не успевшие заработать на новый проигрыш, никому не интересны.

— Зачем же им деньги?

— Для покупки провизии. На пищебазу Дартсаршери прямо с посадочной площадки сваливают просроченные консервы со всех концов света. Вместо утилизации отдают за гроши местным. Те, у кого нет работы и заводской пайки, рады и такому. Года полтора назад с просрочкой был перебой, так в переходах стали находить человеческие кости. Каннибализм. Так что бежать из комфортабельных камер с питанием и крепкой защитой никому в голову не придет. Более того, оказавшись в коридоре, они сами себе сторожа, поэтому постараются добежать до нас как можно скорее.

Они снова обратили внимание на странное отверстие, издавшее непонятный звук, и на этот раз Быку показалось, что воздух тянет в обратную сторону. Он приложил ухо к трубе и прислушался, но ветер был просто ветром, посвистывающим в породе.

— Неужели никому за все время не удалось убраться с планетоида? — он похлопал себя по колену, брюки уже покрылись пеплом Марахси, мелкой черной взвесью, оседавшей на любой поверхности за час-полтора, результат естественного выветривания пород. — Украсть деньги, если уж не заработать, договориться с каким-нибудь кораблем?

— Таких денег, которые могли бы быть интересны владельцу судна, здесь не заработать, — отмахнулся Ромул. — Это основа марахсийской экономики. Иначе все давно разбежались бы.

— Спрятаться на чужом корабле? — не сдавался Бык.

— Для этого нужно пробраться наверх, к стоянке, а лифты под наблюдением. Но даже если найти лаз, не заваленный токсичными отходами и не уводящий далеко в сторону, к кораблю нужно еще незаметно подобраться, знать, куда залезать и как. Дохлый номер. Поймают и вернут обратно, еще и сломают что-нибудь в назидание.

Ромул заложил руки в карманы и стоял, широко расставив ноги, как недавний андроид в операционной. Бык неожиданно подумал, что в ромульянах очень много от самого Ромула, та же крепкая уверенность в силе, то же превосходство. Интересно, участвовал ли он в настройках, задающихся при изготовлении тел. И если да, то было ли это его желанием — увидеть в ромульянах лучшую и редко проявляемую часть себя.

— Ну а все-таки, — упрямо продолжал он, — окажись вы в таком положении, как действовали бы сами? Неужели совсем никакой лазейки к счастью у здешних доходяг нет?

— Почему же, есть, — философски отозвался Ромул. — Стать лучшим из моих гладиаторов, и тогда кто-то захочет купить его в свое личное пользование. А я продам.

Бык поперхнулся.

— То есть побочный доход вы планируете получать от… торговли людьми? — зачем-то уточнил он.

Ромул усмехнулся, поняв, какое слово стало для Быка препятствием.

— Надеюсь, что он станет основным, — сказал он. — Эти чипы, они способны на многое. Открыть электронный замок или отключить систему сигнализации при надлежащей тренировке — вполне. Пока дрифт принадлежит Шепарду, наши гладиаторы будут вполне себе конкурентным товаром.

— А зачем покупать себе чипированного работягу, — Бык никак не мог заставить себя произнести слово «раб», — если есть эти самые дрифтеры? Не проще ли обратиться к ним?

Ромул расхохотался, снисходительно похлопав Быка по плечу, словно получившего неудовлетворительную оценку ученика, который еще не осознал этого.

— Дрифтеры такая же собственность Шепарда, как гладиаторы — моя, — просто ответил он. — У них хорошее положение в обществе, с массой льгот и красивых названий, элита армии и все такое, но они государственное имущество, за каждым из которых ведется тотальный контроль. Еще до того, как они заканчивают учебу, на них уже открывается аукцион. Вы что думаете, я изобрел эту систему, которую тут воплощаю или пытаюсь воплотить? Нет, мой дорогой, это всего лишь копия того положения дел, которое существует там. Но у нас тут называют вещи своими именами. А вот когда дрифт откроют еще где-нибудь, тогда независимость Урсулы полетит ко всем чертям. Новая Виктория разорвет ее в долю секунды.

Бык промолчал. В словах Ромула была та истина, неприглядная и затаенная, которую оборачивают в цветной целлофан демагогии, чтобы не отбить аппетит, но все равно сквозь обертку проступают неаппетитные пятна.