Герда Грау - Марахси

— Фтарзи Варнан отправят по тому адресу, который ты дал, — сказал парень ему в спину, энергично и с видимым наслаждением расправляя на себе чистую майку. — Техник мне подтвердил, что отгрузка планировалась на сегодня. Еще вопросы есть?

— Киршан.

— Я же сказал, она погибла. Дня два или три назад.

— Врешь, — уверенно ответил Улисс, глядя в зеркало на его отражение.

Тень досадливо вздохнул.

— Ладно, вру, — неохотно подтвердил он, упираясь руками в соседнюю раковину и слегка отжимаясь от нее на руках. — Жива твоя Киршан. Но больше ничего не скажу. Даже не спрашивай.

— Почему?

— Вывозить нелегалов с планетоида подсудное дело. А я тебе сейчас служебную тайну выдал. Не положено, чтобы вы друг о друге вообще знали.

— Кто это «вы»?

— Шепард велел всех несовершеннолетних кассинов снять с Марахси, — быстрым шепотом признался Тень. — Рассовать по разным планетам, но Марахси никак не упоминать. Тех двух мальчишек, тебя и Киршан.

— Зачем?

Тень с не меньшим недоумением взглянул на отражение своего безымянного напарника.

— Что значит зачем? У него внук такого же возраста, как ты. Знаешь поговорку, что чужих детей не бывает?

— Не слышал, — Улисс снял со своей шеи веревку с крестиком и протянул Тени. — На, держи.

Пока он смывал мыло, Тень надломил ножку у крестика, раскрошил остальные части, сделанные из какого-то мягкого металла, и приложил оставшийся в пальцах фрагмент к своему плечу — тот совпал размером с крестовым шрамом на плече.

— Ну и напугал ты меня тогда внутри андроида, — признался он, пряча чип в маленький нагрудный карман майки. — Я-то думал незаметно тебе помочь, чтобы вашего борова провести, а ты меня засек. Но вообще ты молодец, не растерялся. У тебя талант к дрифту.

Улыбка делала его еще моложе, чем он был. Зубы у Тени были с расщелиной посередине, небольшой, но заметной при улыбке, нос украшала россыпь веснушек. Улисс вытерся бумажным полотенцем из настенного держателя, посмотрел на следы от собственного лица, выбросил комок в урну и сунул руки в карманы.

— Перевалимся через таможню — я выйду, — решительно сказал он. — И расходимся.

— В смысле? — искренне изумился Тень. — Куда расходимся?

— В разные стороны. Я дальше сам как-нибудь.

— А с меня потом голову снимут? — в голосе Тени было искреннее возмущение. — Нет, парень, так не пойдет. Я тебя должен на какую-нибудь планету подальше от границы отвезти и сдать в школу. А там уже не моя проблема, хочешь быть нелегалом всю жизнь — на здоровье, только беги уже оттуда. Мне, знаешь, на практике первое взыскание получать неохота.

— На какую еще планету?

— Да какую сам выберешь, там пробелы специально оставлены. Выберешь — и впишем, а если не знаешь, можешь полистать атлас Урсулы. Кстати, если выберешь мою планету, я тебе подскажу, где там хорошие места. На других не знаю, надо в сети искать отзывы. И насчет имени тоже подумай, в школе спросят, запишут, и жить тебе потом с ним всю жизнь.

Ромул рывком распахнул дверь и вышел на свет, взяв Тень на мушку.

— Иди на выход, — тихо приказал он. — Быстро.

Тень удивленно приоткрыл рот, но с места не сдвинулся. Улисс тоже остался стоять там, где был, впервые глядя на Ромула без того дурашливого вида, который у него был в комментаторской. Оценивающе как-то смотрел и даже пренебрежительно. Такая реакция не входила в планы Ромула, он рассчитывал, что хотя бы один испугается. Времени было в обрез, поэтому он направил ствол в голову Улисса и просто нажал на гашетку. Но проклятый пистолет не издал ни вспышки. Ромул взглянул на управляющую панель бластера — аккумулятор показал полную разрядку прямо на его глазах, пискнул и погас. Он лихорадочно нажал кнопку активации режима, бластер мигнул и снова выключился как свет.

В кино герои в такие моменты отбрасывают оружие и переходят к рукопашной, происходит драка, иногда даже красочная, с битьем стекол и визгами женщин, но Ромул не мог себя заставить даже сделать шаг в направлении любого из них. Переводил взгляд с одного на другого, и прекрасно понимал, что какую бы цель он не выбрал, второй не даст ему воплотить эти планы в жизнь. Улисс просто подойдет сзади и свернет ему шею, как андроиду, а Тень… Тот больше не казался нелепым оборванцем, руки у него были мускулистыми, а глаза — сузившимися и нечитаемыми. Ромул шумно сглотнул и вытер мокрый лоб рукой.

Позорная и нелепая ситуация усугубилась пришествием в туалет целой семьи — двух взрослых и двоих детей, один из которых надрывался оглушительным плачем в коляске с антигравами.

— Простите, — сказал отец семейства, протискиваясь с люлькой мимо Ромула к дальней раковине. — Извините ради бога, вы не могли бы не стоять столбом посередине? Мне нужно переодеть ребенка.

Ромул опять торопливо вытер лицо рукавом, отступил в открытую кабину и перехватил пистолет двумя руками. Отреагировав на движение, сверху брызнула вода. Улисс засмеялся, Тень присоединился к нему с каким-то веселейшим и глупейшим хохотом, и Ромул почувствовал, что у него кружится голова и не хватает воздуха. Он вцепился рукой в крепление душа, почти повис на нем, чувствуя, как тяжело толкается в ушах кровь. Мать семейства неодобрительно посмотрела на смеющихся, на секунду прикрыла дверь кабины, чтобы подтащить к раковине табуретку и водрузить на нее девочку, перемазанную мороженым.

Ромул опомнился, оттолкнул ее в сторону, выскочил из туалета, но не увидел никого карабкающимся по лестнице или бегущим к лифту. И Улисс, и Тень испарились, словно их тут и не было. Зато сигнализация корабля издала резкую трель — предстартовый режим.

— Пассажирам просьба занять капсулы, — сказал механический голос бортпроводника. — Посторонних и провожающих просим покинуть корабль. До старта тридцать минут. Приготовьте, пожалуйста, документы для проверки, отсканируйте отпечаток пальца, если вы этого еще не сделали, уберите потенциально опасные предметы в камеру хранения, находящуюся в изголовье капсулы. Пристегните ремни безопасности и не отстегивайте их до появления на табло соответствующего символа. «Европа» отправляется по маршруту…

Капсулы начали терять прозрачность одна за другой, как будто задраивался на ночь огромный муравейник.

В шлюзовом коридоре было грязно и холодно, но Ромул сел на пол у стены и тупо смотрел на экран, пока «Европа» не взлетела. Непонятный приступ прошел, оставив за грудиной давящее чувство. После пережитого унижения ему хотелось напиться, но для этого нужно было подняться наверх и рассказать о том, что произошло. Хотя он знал, что уже не найдет там никого и ничего, кроме разоренного Колизея за треснувшим стеклом из полипласта. Проверять это не было моральных сил, поэтому он продолжал сидеть, глядя на выписанное поверх кафеля метровое нецензурное ругательство, вполне отражавшее текущее положение дел.