Николай Феофанов - Таганай

На миг Колямбо почувствовал себя пленником этой чащобы, которую он уже почти ненавидел. Пленником сумерек, которые вчера сыграли с ним злую шутку. Однако сейчас Колямбо и себя тоже почти ненавидел, за то, что не может собраться, что не может из тысячи решений принять нужное.

Он попытался сосредоточиться, замолчав даже внутри себя.

Колямбо стал внимательно рассматривать деревья, в направлении которых убегали по снегу отпечатки голых ног, как вдруг одна из высоких елей впереди, привлекла его внимание. За ее стволом, кажется, произошло какое-то движение. По спине Колямбо пробежал холодок. Такой неприятный, с привкусом одиночества, полного одиночества. «Как все плохо со мной! Как все плохо! Боже, нет! Спаси меня, спаси меня от всего! Я кончаюсь!». Но тут из-за ели вышла какая-то неопределенная тень.

Колямбо замер, всматриваясь в очертания нового объекта. Бежать уже поздно, его явно заметили. Страх еще не пришел, так как Колямбо не до конца понимал на кого или на что он смотрит. Но страх стоял рядышком, только ожидая, когда же его попросят запрыгнуть прямо в разум и все там тщательно перемешать.

В первый момент Колямбо даже не понял, что он видит, но тень вдруг приняла человеческие очертания. Да, это был небольшого роста человек, даже скорее старушка! У нее за спиной висела нехитрая котомка. В голове Колямбо пронеслось: «Правильно, идиот, следы же человеческие были!».

Он почти возликовал и уже открыл было рот, чтобы прокричать старушке, но тут же его закрыл. В ней что-то было не так. Почему она босиком, почему она так странно одета, в какое-то рванье, слишком легко для такой погоды?

Но это было еще не все. Чем-то неверным веяло от нее даже с такого расстояния, на котором они сейчас находились. Он не испытывал какого-либо страха к ней, но глядя на старушку, Колямбо четко ощущал, что она словно не из этого мира. Она не из его мира, а потому не стоит разрывать криком невидимую преграду между ними. Она совсем чужая.

Колямбо не видел глаз старушки, и благодарил за это небеса, иначе, наверное, кинулся бы наутек, к чертовой матери отсюда. Перед ним стоял призрак, Колямбо чувствовал это. Он чувствовал это каждым фибром своего тела и своей души. Страх по-прежнему прыгал рядом и мило улыбался: «Может быть мне все-таки к вам, как вы думаете, дорогой мой?»

Почти минуту призрак и Колямбо глядели друг на друга, не шевелясь. Все вокруг них тоже как будто затихло. Лес замер, наблюдая за неожиданной встречей представителей двух миров. Деревья молчали, и только неугомонный ветерок кружился в верхушках хвойников. Этот непоседа, никогда не сидит на месте.

Первой нарушила нависшую атмосферу старушка. Она повернулась спиной к Колямбо и двинулась дальше по своим делам. Затем остановилась и снова, судя по очертаниям ее туловища, посмотрела на туриста. Колямбо неожиданно для самого себя сделал два шага в ее направлении, как будто собирался идти за призраком. Старушка отвернулась и медленно побрела вперед. Колямбо не знал, что делать. Призрак будто бы предлагал ему следовать за ним, то есть за ней. Сама по себе старушка не внушала страха. Колямбо чувствовал легкую боязнь (кто же его не чувствует, глядя прямо на посланца из иных непонятных нам параллельных миров), но откровенного страха не было.

Колямбо осторожно пошел за ней.

Иногда старушка поглядывала на него через плечо. Она шла как бы своей дорогой. Колямбо периодически терял ее из виду на пару секунд, когда старушка, пригнувшись почти до самой земли, проходила под большими лапами местных елей. На следы ее ног Колямбо старательно не наступал. Было боязно прикоснуться даже к отпечаткам, оставляемым призраком.

Постепенно их общая виртуальная дорога стала идти как бы под горку. Медленно вниз, думалось тогда Колямбо. В какой-то момент он посмотрел назад и удивленно подметил, что позади следы старушки отсутствуют, как будто испаряются, как только он их пройдет. Волосы зашевелились от внезапного открытия. Мозг попытался было обдумать это, но Колямбо резко дал по тормозам, видя, что его старый знакомый – страх, прямо бежит от счастья, что его снова вроде как позвали.

«Странно, а почему я не слышу никаких лесных звуков? Причем давно, я давно их не слышу». Тишина вокруг них стала на редкость пронзительной. Скрип снега под бахилами был резким и раздражающим, но лишь оттого, что это был единственный звук, который раздавался в настоящий момент в этом лесу.

Первые сумерки замалевали все краски окружающего мира в серые оттенки, а старушка, и до этого не казавшаяся разноцветной, превратилась и вовсе в черную человекообразную тень, пробирающуюся сквозь глухую чащу.

Напряжение нарастало. Ни чириканья птиц, или хотя бы карканья ворон, ни хруста где-то ломающихся пересохших веток, ни задувания ветерка (его-то куда дели?!), ничего. Только скрип снега под бахилами. Колямбо, осознавая, что теперь страх как никогда рядом, только переводил взгляд с черной уже зловеще выглядящей тени, бредущей в сорока метрах перед ним, на подозрительные, будто скрюченные, в этой части леса деревья. Он уже не видел перед собой следов старушки, то ли сумерки полностью поглотили их, то ли они вообще исчезли, что Колямбо казалось более вероятным. Но он шел за ней, понимая, что, остановившись, может лишиться рассудка, так как придется решать, что делать дальше, делать новый выбор. А новый выбор подразумевал оценку ситуации. А ситуация была как никогда поганой. Останавливаться нельзя!

«Куда ты меня ведешь, старая ведьма?!»

«Да, кто ты такая, наконец?»

Страх открывал свои ледяные обширные объятия. Его пальцы уже коснулись мозга Колямбо.

По спине пробежали неприятные мурашки. Внезапно Колямбо потерял старушку из виду. Всего секунду назад он еще различал ее черную фигуру, а теперь нет. Она словно растаяла.

Колямбо замедлил шаг. «А теперь все, приехали!».

Настало время для оценки ситуации. Дряблые склизкие пальцы страха аккуратно легли на весь его мозг, чувствуя витиеватые загогулинки нейронов.

Один, никого вокруг. Давно нет никого живого вокруг. Он во власти спустившейся на землю полутьмы, в которой едва различимы деревья, кусты и камни. Он не знает, где он, он не знает, куда идти, он теперь вообще ничего не знает. Все слишком тихо для того, чтобы окружающий мир казался хоть немного живым.

Он будто бы попал в созданную природой могилу, в страну пронзительной тишины, которая навсегда поселится в его ушах и никогда больше не отпустит отсюда. В страну, куда его привел призрак, призрак босоногой старушки, видимо, тоже когда-то здесь заплутавшей, и теперь заманивающей несчастных туристов в свой мрачный, поражающий беззвучием мир тихого ужаса.

«Вот он – тихий ужас! Вот оказывается, как он выглядит».