Николай Феофанов - Таганай

– Нет, не сюда, – одернул Андросов Шакулина, когда тот по старой привычке направился к двери с табличкой «Директор». – Нам в другой кабинет.

– А, вот как! – подозрений у Шакулина прибавилось.

Андросов открыл перед ним следующую дверь.

– Прошу, нам сюда.

Шакулин смерил товарища взглядом и прошел внутрь.

В обширном кабинете уже сидели несколько человек.

– Заходите, заходите, Сергей Анатольевич! – Навстречу лейтенанту встал с кресла, стоявшего в дальнем левом от Шакулина углу, Нестеров, протягивая руку для приветствия.

По обе стороны от Нестерова, в таких же креслах, сидели еще две персоны, незнакомых Шакулину.

Лейтенант молча обменялся рукопожатием с директором музея. Сейчас его мысли больше занимали другие вещи. Что это за люди в кабинете и что это вообще за встреча?

– Рад, что вы пришли, – не отпуская ладонь Шакулина, продолжал Нестеров.

– Спасибо, – нейтральным тоном ответил лейтенант, сосредоточив свой взгляд на двух неизвестных гостях и решивший про себя поменьше говорить, пока четко не прояснится, что это за собрание.

– О, извините, – Нестеров уловил причину обеспокоенности Шакулина. – Позвольте, я вас представлю. – Он встал рядом и открытой кверху ладонью показал на своих гостей.

Шакулин уже успел заметить, что оба вряд ли могут быть какими-либо начальниками или большими птицами, в их позе и взгляде не было никакого величия. Также вряд ли, кто-нибудь из них мог представлять контору, слишком доброжелательно и приветливо они оба сейчас глядели на него. Если бы это была некая ловушка или ее подобие, то данные товарищи с большим интересом рассматривали бы попавшийся в их сети объект.

– Анодин Борис Петрович, – Нестеров показал на сидящего слева полного мужчину в коричневой поношенной тройке, лет пятидесяти, с виду похожего на оперного певца, с подкрашенными, видимо басмой, волосами. – Борис Петрович – наш замечательный натуралист, учит детей биологии в одной из школ.

– Добрый день, – грузный Борис Петрович поднялся с кресла и пожал руку Шакулину.

– Борис Петрович облазил все закоулки Таганая, – продолжал Нестеров, – он отличный рассказчик. – При этих словах Анодин снисходительно всплеснул руками, а Шакулин размышлял, как такой немалых размеров человек мог что-то облазить, без риска получить инфаркт, где-нибудь на полпути.

Нестеров повернулся теперь к человеку, сидящему в другом кресле.

– А вот с этим человеком, Сергей Анатольевич, вы заочно знакомы.

Из кресла навстречу Шакулину встал рослый мужчина с аккуратной бородой. На вид ему было что-то вроде сорока пяти лет.

– Глазьев Владимир Дмитриевич, – самостоятельно представился он, а лейтенант подметил, какое крепкое у этого человека рукопожатие. Шакулин сразу почувствовал к охотнику расположение. Открытый решительный взгляд ясных голубых глаз, приятный бархатистый бас, одет в демократичный вязаный джемпер и серые хорошо наглаженные брюки.

– Сергей, – в ответ представился ему Шакулин. Однако лицо лейтенанта было по-прежнему непроницаемо. – Валерий Викторович, – чуть пониженным тоном обратился он к Нестерову, – я думаю, вы понимаете, в какое положение ставите меня. Ведь в закрытых городах неофициальные сборища людей во внерабочее время и вне рабочих мест в количестве более четырех человек запрещены. А нас здесь уже пятеро.

– Шестеро! – раздался голос с другого конца кабинета, того, который в течение всего разговора оставался вне зоны внимания Шакулина.

Лейтенант обернулся и посмотрел на сидящего в том углу в кресле человека.

– Тем более, – добавил Шакулин, – снова оборачиваясь к хозяину кабинета. – Вы понимаете, что по-хорошему, я могу всех вас арестовать, и уже позже узнать, что явилось причиной такого собрания.

– Сергей Анатольевич, дорогой мой. – Нестеров взял Шакулина под локоток, и они оба отвернулись от Глазьева с Анодиным и, соответственно, повернулись лицом к стоящему в дверях кабинета Андросову и неизвестному субъекту в дальнем углу. – Помилуйте, ну какое же мы сборище! Мы ни в коем случае не затрагиваем здесь тех тем, которые не стоит затрагивать.

Шакулин ничего не отвечал. Он только еще пару раз бросил взгляд на неизвестного из дальнего угла. Тот смотрел на них с Нестеровым, сидя нога на ногу и крутя в пальцах то ли ручку, то ли карандаш.

– Сергей, – Нестеров доверительно заглянул прямо в глаза Шакулину, – мы вас пригласили таким немного неординарным способом сюда, чтобы пообщаться на интересную для всех нас тему. Не нужно делать быстрых выводов. То, что мы с вами обсуждали тогда, у меня, очень серьезно и очень важно. Я прекрасно понимаю, что мы нарушаем порядок проживания в закрытом городе. И прекрасно понимаю, в какое положение ставлю вас, работника КГБ. Но мы лишь просим выслушать. Это может быть полезно в вашем расследовании.

Шакулин на несколько секунд отвел глаза от Нестерова, продолжавшего вежливо поддерживать лейтенанта за локоть, и заметил, что даже неизвестный в углу несколько напрягся, чувствуя, что от ответа лейтенанта будет зависеть судьба их сегодняшнего заседания.

– Даю вам честное слово, – вкрадчиво произнес Нестеров, – ничто, никакая информация не выйдет за пределы этого кабинета. Но нам очень важно было встретиться с вами. Вы ведь, по сути, свой человек, уральский.

– То есть, поэтому вы выбрали меня, а не капитана Листровского? – вдруг сказал Шакулин.

– Ну, не только поэтому, – чуть помедлив, продолжил Нестеров.

Лейтенант еле заметно ухмыльнулся и взял паузу для ответа, в ходе которой он как бы между прочим осмотрел стены и окна кабинета, приметив, что в нем нет никакой акустики, за счет того, что стены задрапированы бледно-желтой материей, окна плотно закрыты массивными шторами, а пол из паркета покрывал большой ковер. Никакой мебели, кроме кресел, расставленных по всему периметру, также не было.

– Хорошо, я останусь, – ответил Шакулин.

Вся комната будто выдохнула одновременно.

– Вот и замечательно, – тут же подхватил Нестеров. – Присаживайтесь, пожалуйста, куда хотите.

Шакулин снова огляделся по сторонам, выбирая, какое бы кресло ему занять. Заодно он подсчитал, что кресел всего десять. Либо общее число данного нелегального кружка десять человек, либо это ничего не значит.

– Пожалуй, здесь. – Шакулин показал на кресло, стоявшее у стены, где располагалась дверь в кабинет, как раз чуть левее ее, если смотреть со стороны входящего.

Лейтенант удобно разместился на выбранной позиции, Андросов занял, видимо свое постоянное место, прямо напротив двери. Нестеров же продолжал стоять, как хозяин, ожидающий, когда все его гости рассядутся.

– Да, извините, Сергей Анатольевич, – поправился Нестеров, – я вас не познакомил с Алексеем, – он указал на неизвестного из дальнего угла. – Моляка Алексей Алексеевич, видный психиатр в нашем городе.