Николай Феофанов - Таганай

– Алексей, в нашем обществе, можно сказать, выступает экспертом по паранормальным явлениям, – пояснил Нестеров. – Меня поразила его диссертация о двойственности человеческого сознания.

– Двойственность человеческого сознания как фактор возникновения психических заболеваний. – Моляка видимо точно продиктовал название своей работы.

– Да, именно так, – снова подхватил Нестеров. – Я присутствовал на его защите в Ленинграде, пять лет назад. Мы не были знакомы, хотя и из одного города. Но защита Алексея меня просто потрясла. Я сидел, раскрыв рот, так много новой информации выдавал этот человек, и признаться был поражен теми фактами, которые он приводил.

Нестеров немного перевел дух, перед продолжением повествования. За это время Шакулин снова быстро обвел взглядом всех сидящих. По их позам было видно, что первоначальное напряжение несколько спало, но все-таки по-прежнему им не очень уютно в его присутствии. Только Моляка сидит как «фон барон», но он так сидел и десять, и двадцать минут назад. Наверное, знание двойственности человеческого сознания добавляло ему уверенности в себе.

– Какие же факты, вы привели? – вдруг напрямую к Моляке обратился Шакулин, насильно поймав его взгляд.

Отвечать за Моляку стал почему-то снова Нестеров:

– Он говорил о голосах, которые могут диктовать больному чью-то неизвестную волю.

– На самом деле, больной сам диктует себе, как бы от второго лица, эти фразы, – уточнил Моляка, главным козырем которого, похоже, являлась внезапность его поступков для окружающих. – Страх, основа разноголосицы в голове, голоса прямым или косвенным способом говорят то, чего отчаянно боится больной. Он как бы сам порождает эти голоса.

– Да, но ведь ты часто говоришь, что не все голоса являются собственным «вторым я» людей, – обратился к Моляке Нестеров.

В этот момент Шакулин вывел для себя две вещи. Первая – очевидная, разговор вроде пошел, таким необычным путем выездное заседание общества любителей природы Таганая, кажется, открылось. Вторая – пока не до конца очевидная, судя по тому, как себя ведут эти люди, может быть формальным лидером общества и является Нестеров, но роль Моляки, похоже, ничуть не меньше, если не больше, даже несмотря на то, что он как минимум лет на двадцать младше Нестерова. Сомнений не вызывала роль Андросова в обществе, это роль исполнительного и сообразительного юнги на корабле. Роли Анодина и Глазьева вроде тоже начинали вызревать для того, чтобы Шакулин их охарактеризовал для себя более четко, но так как эти товарищи в беседу особо не вступали, лейтенант не спешил делать выводов. Представление в данном театре только начиналось. Он даже как-то позабыл о своих мрачных мыслях на счет двух трупов ученых из СКБ-387.

– Верно, – продолжил Моляка, – не все голоса – «вторые я», иногда это наши третьи я, – последние слова были произнесены с явным сарказмом.

– Не юли, Алексей, скажи, как есть, как нам говорил, – прозвучал сочный бас Анодина.

Шакулин пока не до конца понимал, о чем речь. Нет, он не пропустил ни единого слова Моляки, но пока был больше занят собственными мыслями. И поэтому на «третьем я», немного зашел в тупик.

Моляка, подумав пару секунд, все же пояснил свою предыдущую сентенцию:

– Иногда голоса, звучащие в голове больного, исходят от другого объекта, происходит так называемая телепатическая связь, то есть общение невербальным способом. – Сказав это, как бы между прочим, Моляка, кажется, на что-то решился и посмотрел на Шакулина. Их взгляды встретились. – В частности, периодически, туристы, бродящие в дальних уголках Таганая, начинают внезапно воспринимать определенные чужие мысли примерно одного и того же содержания. На проверку же такие люди оказываются психически здоровыми. Как правило. – Закончив, Моляка перевел глаза на рисунок в центре полового ковра. Шакулин, как это часто бывает между людьми, проследил его взгляд и посмотрел туда же.

– А можно поподробнее? – решил уточнить лейтенант, слова Моляки его заинтересовали. – Что за голоса слышат люди в дальних уголках Таганая?

По лицу Моляки пробежала еле уловимая хитрая улыбка. Он был доволен, что смог так простецки вызвать любопытство у лейтенанта.

– В нашем заведении, а я работаю в психиатрической больнице, – начал он, – было несколько пациентов, туристов, которые утверждали, что во время похода в определенных местностях, у них в голове начинали звучать чьи-то чужие мысли. Как правило, это были какие-то команды.

– Что за команды? – Шакулин подался чуть вперед, сидя в кресле.

– Что-то вроде «уходи от сюда!» или «зачем пришел сюда?!». Выгоняли, в общем.

Моляка переключил свое внимание с рисунка ковра на Шакулина. Теперь в их взглядах не чувствовалось противостояния, теперь это были взгляды двух собеседников.

– Самое интересное, что, обследовав таких людей, мы не находили у них никаких психических отклонений. Первого человека, слышавшего голоса, мы серьезно не восприняли, мало ли, может временное расстройство психики, или какой другой природный звуковой эффект. В предгорьях и в лесу, особенно нашем, звуковые миражи не редкость.

– Это точно, – с важностью подметил Анодин. – Помню, как-то взбирался на Дальний Таганай. Это последняя, самая дальняя из вершин главного хребта, – пояснил он для Шакулина.

– Да, да, я знаю. Я за последние дни неплохо изучил географию района.

– Так вот, – продолжил Анодин, – подъем весьма пологий, каменистый, иногда редкие елочки торчат, пространство вокруг без проблем просматривается. Нагнулся, чтобы шнурки завязать. Завязываю и слышу, где-то рядом, как будто метрах в десяти за спиной, кто-то взбирается. Скрип сапогов, шуршание камней. Потом вроде человек остановился и стал тереть друг об друга штанины или ткань. Оборачиваюсь – никого. Вообще никого.

– И что же это было? – после некоторой паузы спросил Шакулин.

– Да толком не понял я. Может, ветром звук принесло. Может, еще как-то. На вершинах звуков немного, цивилизации рядом нет. Вот и носятся такие галлюцинации. Кстати, я с Дальнего один раз ночью звуки идущего поезда слышал, – обратился Анодин уже ко всем остальным. – Хотя до железной дороги оттуда километров двадцать напрямки. Вот так-то.

Все притихли, Шакулин обдумывал только что услышанное.

– Но вернемся к моим психам! – провозгласил Моляка. – Значит, мы остановились на том, – с широкой улыбкой продолжал он, – что первого такого слухача мы не очень восприняли всерьез. Но дальше – больше. Периодически к нам стали обращаться за консультацией в поликлинику другие люди с подобными жалобами. В итоге, я и двое моих коллег заинтересовались этой проблемой. Обобщили полученные показания, и вот, что мы получили. Я уже говорил, что, как правило, в голове начинают звучать какие-то короткие команды. Голос странный, с неким металлическим оттенком. Своеобразный говор, не совсем, как утверждали пациенты, человеческий. – Моляка выразительно поднял брови. – Не знаю, правда, что значит – не совсем человеческий. Далее. География таких явлений весьма специфическая. Эффект чужих мыслей, как мы его назвали с коллегами, проявляется в таких местах, как область около скал Три брата, в лесистых местах близ верховий Малого Киалима, и в местности у подножия хребта Долгий мыс. То есть, если посмотреть по карте, то это вполне определенный район, между Круглицей, Долгим мысом и Дальним Таганаем.