Николай Феофанов - Таганай

Страх довольно улыбнулся, держа костлявые пальцы прямо над мозгом Колямбо. Теперь можно сжимать объятья. Теперь он наш.

«Хотя минутку!»

Какую еще тебе минутку, думает страх. Минутки кончились, впереди вечность, в ней минутки не в счет.

«Минутку, минутку!»

Страх недоуменно убирает свои руки обратно.

«Я знаю, где я! Это же… Это же, Три брата! Вон там, чуть левее!»

Сквозь строй елей, на фоне еще не до конца потемневшего неба, вырисовывались очертания скалы, стоящей прямо посреди леса.

«Это первый из Трех братьев! Тот, что выше всех по склону расположен. Это он! Это на нем мы вчера делали привал и жарили хлеб и сало!»

Колямбо помчался к скале. До нее вроде было совсем недалеко. Он миновал пару елей, перепрыгнул через торчащий из белого сугроба острый камень и… возликовал. Сомнений не оставалось, перед ним, где-то в ста метрах, вырастал первый из Трех братьев. Первый, если считать сверху склона. Вот почему Колямбо казалось, что он двигался под горку, следуя призраку босоногой старушки, которую он в этот миг мысленно благодарил за то, что вывела его из чащи, вывела его к месту, которое было знакомо. В порыве радости, напрочь забыв все те страхи, что еще недавно грозили навсегда свести его с ума, Колямбо кинулся к скале.

Через пару минут он сблизился с объектом и пулей взлетел на ту небольшую пологую террасу, где вчера Зубарев, Бамбук, Димка, Муха и он сам развели небольшой, но теплый костерок. Наконец-то в уравнении появилось хоть что-то известное, и оно напоминало о людях, к которым Колямбо за три дня похода уже так привык, и которых теперь так не хватало.

Шакулин шел по улице, вид у него после сегодняшнего рабочего дня был мрачноватый. Он в задумчивости глядел себе под ноги, не особо беспокоясь о том, что опаздывает. «Подумать тоже, какая важность, что там может быть у директора музея сегодня? Что он там, еще какие-то сведения про оборотня расскажет?!»

А мрачнеть Шакулину было от чего, где-то после обеда к ним с Листровским в кабинет вошел Альшанин с двумя оперативниками из конторы. После недолгой словесной прелюдии эти товарищи объявили, что дело принимает уж совсем нехороший характер, так как оба последних пострадавших – весьма необычные люди. Первый из них, труп которого нашли на холме близ Пушкинского поселка, оказался старшим научным сотрудником СКБ-387, секретного конструкторского бюро, самого закрытого предприятия, базировавшегося в Златоусте, и занимавшегося разработкой крылатых ракет для советских подводных крейсеров. Но что было еще интересней, так это то, что второй человек, труп которого обнаружили у Монблана, был его другом, и тоже являлся работником того же СКБ. Собственно говоря, они оба были из одного отдела, правда, какого точно, оперативники, закрепленные за конструкторским бюро, сообщить отказались.

Андриевский и Мишакович, это были фамилии потерпевших, до настоящего момента считались находящимися в отпуске. И как положено перед уходом в этот самый отпуск, они известили оперативников о том, что проведут его здесь, на свежем воздухе, соберут рюкзаки и отправятся в поход по Таганаю. Оба были членами туристического кружка, организованного при СКБ. За ними числились несколько пеших походов третьей категории сложности, да еще один водный – второй категории, так что считать их неопытными туристами было нельзя. Отправились на Таганай они вдвоем. По данным оперативников, в эту местность они ходили уже не раз. Но самым поразительным для Шакулина была реакция Листровского на услышанные новые сведения, длившаяся всего пару секунд. Выслушав все, что сказали оперативники и Альшанин, капитан как-то излишне сильно закусил зубами собранную в кулак руку. Это длилось всего пару секунд, но было достаточно для того, чтобы понять, Листровский ничего подобного не ожидал, ситуация выходит или, что более вероятно, уже вышла из-под его контроля. После того, как гости удалились из кабинета, Листровский молча выкурил сигарету, и, сказав, что теперь следует ждать серьезных гостей с Лубянки, встал с кресла, немного походил взад-вперед, надел свой плащ, и тоже ушел, бросив напоследок, что сегодня уже не вернется. Шакулин же остался наедине со своими мыслями.

Послеобеденные сведения о трупах, вкупе со вчерашним изучением отчета о побеге двух зверо-монстров около Уржумки, сдобренные комментариями Листровского, теперь представляли из себя очень крутой замес.

Итак, таганайскими убийцами являются звери, два мутировавших или возможно до сих пор мутирующих монстра. Альшанин четко выделяет два разных почерка, значит, нет причин считать, что второго монстра подстрелили при побеге. Он выжил, и как показывает практика, вполне неплохо себя чувствует. Звери убивают сами, руководствуясь своими личными побуждениями и теми навыками, которым их обучили в лаборатории.

И все же, главный вопрос для Шакулина был в том, что так спутало карты Листровскому в сегодняшних новостях. И эта фраза про больших людей с Лубянки? Что она значила? Похоже, приезд Листровского был так, первой ласточкой, он просто пешка, а теперь подтянутся настоящие фигуры.

В этих размышлениях, коим не виделось конца и края, Шакулин провел в одиночестве весь оставшийся рабочий день в кабинете, а также тот час, что он мирно брел к музею, куда вчера у Монблана ему посоветовал заглянуть следопыт Андросов. Идти к директору музея смысла, похоже, больше не имело, так как за эти два дня все в корне переменилось, но раз обещал, надо сходить. Вот он и шел.

В двадцати шагах впереди него показалась знакомая фигура.

– Антон! – окликнул Шакулин лейтенанта милиции Андросова, которого в штатском можно было и не узнать.

Тот остановился и развернулся на голос товарища. Шакулин быстро с ним поравнялся.

– Ты что, тоже в музей направляешься? – Шакулин был слегка удивлен.

– Ну, да, а почему ты спрашиваешь? – За время совместных поисков каких-либо следов у Монблана лейтенанты немного подружились, поэтому сейчас называли друг друга на «ты».

– Мне казалось, – продолжил Шакулин, подозрительно прищурившись, – что ты мне посоветовал зайти к Валерию Викторовичу для какого-то разговора? Я думал, разговор будет тет-а-тет?

Андросов, поджав губу, помедлил, что-то про себя решая.

– Хорошо, Сергей, не будем опережать события. Пойдем скорее, там все узнаешь. – И Андросов начал шаг, приглашая Шакулина последовать его примеру.

Шакулин последовал примеру.

– Темнишь, ты что-то, – сказал он Андросову, понимая, что пока ему больше ничего не сообщат, и этой фразой как бы закрывая тему.

Когда они вошли в вестибюль музея, Андросов чуть ли не мимоходом, почти не останавливаясь, кинул вахтерше, что они к Нестерову. Для той, похоже, Андросов был не в новинку, как будто каждый день здесь бывал. Становилось все интересней.