Cake Cat - Багряное Пламя [СИ]

- По законам империи, служители церкви сиятельного Антартеса могут быть подвергнуты суду и казни только от рук полномочного представителя инквизиции Ордена, - тут взгляд Тристана устремился ко мне, - командор Маркус Клавдий Кемман прибыл к нам именно для этого. Этот обвиняемый сознался в своих прегрешениях, множество свидетелей подтвердили его сношение с темными силами леса, имеется и множество доказательств тому в виде документов и посланий к его господину в Морхейм. Каков будет приговор?

Тристан прекрасно знал: нельзя было даже брать под стражу переметнувшегося Феокла, поскольку тот находился целиком и полностью в юрисдикции Ордена и обладал полным иммунитетам ко всем прочим законам. Только инквизитор шестого ранга, ответственный за приданную ему административную единицу мог начать судебное разбирательство и, соответственно, заключить его под стражу до выяснения всех обстоятельств дела. Тристан по законам империи – преступник, покусившийся на должностное лицо, назначенное Церковью, и по идее, если солдаты Корнелия не умертвят рыцаря раньше, комиссия Ордена, которая начнет разбирать случившееся в городе, сочтет действия Гильдергедорана неправомерными и отправит лорда под суд. Но власти, способной здесь и сейчас вершить суд над впавшим в ересь Феоклом, просто не существует. Инквизиция не имеет своего представительства в феме, и область эта подконтрольна только Аптусу Феррату – инквизитору второго ранга, занимающему должность верховного инквизитора провинции Бервестия. Законодательство никак не регламентирует вопрос самоуправства Тристана, воспользовавшегося сложившейся ситуацией с ересью по своему усмотрению. Он наверняка даже не отправлял писем к Феррату, не уведомлял никого из представителей инквизиции и действовал так, как посчитал нужным. Но даже если бы соответствующие люди оказались извещены о ереси Феокла, ждать карательный отряд стоило не раньше весны. А времени на это попросту не оставалось.

Я имел право вершить правосудие только в военное время и только над солдатами. Мог и над Феоклом, но лишь по особому распоряжению инквизиторов начиная от третьего ранга и выше. Но распоряжение мог дать только Августин, как единственный инквизитор соответствующего звания во всей феме, а значит, и действия мои до сей поры также абсолютно незаконны. Хитрец Тристан обо всём прекрасно знал, но не сказал мне ни слова. Его словестные увертки насторожили меня, но всё-таки недостаточно. И теперь, если я публично заявлю о виновности преподобного и, более того, самолично отправлю его на костер, длинные руки инквизиции дотянутся до меня, где бы я ни был. И покарают. Однако грядущая война должна будет замести все следы не только моей деятельности, но и того, что творит Тристан. Если откажусь свершить казнь этого запытанного до полусмерти старика и его священников, вряд ли Гильдергедоран спокойно пропустит меня на другую сторону Серебрянки. Если я соглашусь, то фактически возьму всю вину лорда на себя, очистив образ его перед теми, кто впоследствии будет вести расследование дела Гелема. И все шишки достанутся мне, поскольку среди многих здесь присутствующих наверняка найдется немало свидетелей того, как Тристан действовал с моего одобрения и, быть может, даже по моему приказу.

Я знал: какое бы решение мне ни принять, за каждым последуют неприятные последствия. Меня разбирала злость и досада за то, как обошелся со мной Тристан, но еще больше я злился на самого себя, поскольку согласился участвовать во всём этом. Разговор с комитом не дал мне ровным счетом ничего, поскольку мелкие сведения, вытянутые из этого болтливого труса не стоят в данной ситуации того, чтобы ввязываться в разборки с инквизицией. Тристан, если и сможет сообщить мне нечто полезное и пусть даже окажет посильную помощь, все равно ни на шаг не приблизит меня к главной цели. Но в конце концов я уже оказался повязан с главным предателем – Августином. По сравнению с дружбой главного еретика Ауреваля это судилище покажется сущим пустяком. Во мне еще тлели угли сомнения, но я знал: пауза уже слишком затянулась, и действовать нужно немедленно. Поэтому я поднялся со своего места, чувствуя на себе сотни фанатичных взглядов, и вышел вперед, дабы меня было видно всем желающим.

- Если вина этого человека как вы говорите, доказана, я желаю ознакомиться с протоколами допроса и подробной записью всех полученных от этого человека признаний, поскольку показания свидетелей кажутся мне недостаточными для установления всей глубины виновности.

Лицо Тристана нахмурилось, но я не стал обращать на это внимания, решив придерживаться только что сложившегося в моей голове плана. По закону все, кто вершил судопроизводство, обязаны были ознакомиться с материалами дела еще до суда, особенно с такими, как показания подсудимого, не перечитывая их прямо во время заседания. Раз уж достопочтимый Гильдергедоран решил так подставить меня, пусть платит информацией. Наверняка старик Феокл помимо глупых заявлений о «сношениях со злыми силами» успел наговорить и что-то интересное, а отказать мне в ознакомлении с протоколом никто не вправе.

- Принесите бумаги, - угрюмо приказал Тристан, впившись в меня взглядом, не сулившим ничего хорошего, - протокола допроса будет достаточно.

Тут же один из служащих сунул мне в руки тонкую папку, в которой покоилось всего три грубо справленных листка, сплошь покрытых мелкими буквами с двух сторон. Я жадно впился в написанное, с трудом разбирая слова под неясным светом факелов. Через десять минут я всё-таки нашел то, что смогло заинтересовать меня: упоминание Августина и… меня самого. Сердце моё замерло и, казалось, прекратило биться. Я страшно заволновался, еще ближе поднося бумаги к лицу, пытаясь удержать скачущие закорючки на месте. Бросил быстрый взгляд на Тристана, но тот уже сидел, совершенно спокойный, и что-то говорил одному из своих воинов.

«Инквизитором же второго ранга, Августином Цикутой, мне было велено наравне с людьми комита встретить командора Маркуса Кеммана, если тот вознамериться пройти через Гелем в направлении священного леса, и задержать его. Нельзя было причинять оному командору какой бы то ни было вред, в случае его отказа от сотрудничества. Однако следовало избавиться от его спутников, включая некоего Альвина Мартения. Последнего необходимо было убить только в том случае, если Кемман окажется упрям в своих действиях и допрос его спутников подтвердит намерения двигаться в прежнем направлении, игнорируя возложенную на него миссию. Самого же командора, в случае неповиновения, следовало доставить в Морхейм с усиленной охраной…». Этого уже было достаточно, но еще одна строчка привлекла моё внимание: «…первый приказ пришел вскоре после посвящения лорда Гильдергедорана. Цикута был назначен верховным жрецом и пророком Его воли…».