Cake Cat - Багряное Пламя [СИ]

Но по мере того, как буря стала стихать, в отдалении я заметил разрозненные кучки людей, в панике бегущие прочь от бедствия, настигшего их товарищей.

- Я ждал, пока здесь окажутся основные силы, - будто оправдываясь, сказал Альвин, - если бы ударил раньше, многие из них остались бы живы, и сейчас бы вырезали нас как овец. Но нам всё равно нужно бежать отсюда как можно быстрее: рано или поздно они соберутся с духом, и тогда нам от них уже будет не уйти.

- Понял. Выдвигаемся по сигналу! Пойдем на север вдоль берега, потом повернем на восток как можно дальше, дабы не столкнуться с оставшимися в живых неприятелями.

- Можем скакать прямо на них, всё равно эти трусы наложили полные портки дерьма, и будут бежать так до самого Морхейма, - Валентайн ткнул толстым пальцем в отступающих солдат и нервно захохотал, будто пытаясь подавить этим смехом свой собственный страх.

- Судя по запаху, ты и сам наложил прилично, - в своей манере отозвался Тукка, единственный из всех выглядящий бодро и опрятно.

- Однажды я укорочу тебя так, что даже твои собратья-коротышки будут называть тебя карликом.

- Тогда я стану королем коротышек. А вот ты так и останешься обделавшимся рыцарем.

Но Валентайн только рассмеялся и, скрежеща зубами от боли, взобрался на коня, не удостоив кемета даже взглядом. Альвин, сосредоточенно вглядывающийся в уменьшающуюся дыру в небе, выдохнул со свистом и, пришпорив коня, показал знаком следовать за ним. И гонка началась гонка. Два с половиной десятка коней и десять человек. Три мертвых рыцаря привязаны к своим коням, и тела их, сломанные и окровавленные, вызывают в моей душе горестный трепет. Скольким еще предстоит погибнуть? Наверное, об этом лучше не думать, потому как может статься, что погибнут они все, включая и меня самого.

Тьма, порожденная страшным ветром, постепенно рассеивалась, уступая место прежнему солнечному дню. Если бы бегущие воины комита не были так напуганы, то, оглянувшись, заметили бы нас и если бы поспешили, смогли бы догнать и перебить. Но страх оказался сильнее, и мы, незамеченные, скрылись в ближайшем перелеске, намереваясь дать большой крюк, дабы избежать нежелательных встреч. Так мы неслись через всё густеющий лес, рискуя в любой момент переломать ноги и себе и лошадям, не останавливаясь, пока, наконец, спустя несколько часов, не выдохлись окончательно. Многие уже не могли держаться в седле, и именно поэтому я принял решение остановиться лагерем и заняться ранеными. Хорошие доспехи и выучка спасли рыцарей от серьезных ранений, но всё-таки бой с превосходящими впятеро силами противника – не прогулка по лесу. Покореженные доспехи сделали своё дело, однако вся работа, проделанная кузнецами Гелема, пошла насмарку и теперь требовали основательного ремонта. Запас лекарств, предусмотрительно собранного в последние дни нашего пребывания в городе, пригодился как нельзя кстати: настойки, снимающие боль, заживляющие и обеззараживающие мази, чистая материя для перевязок – всё это тут же пустили в ход, предоставив двум самым здоровым членам отряда обустраивать лагерь. Тяжелые ранения имели лишь трое, в том числе и Ррек, так и проскакавший весь путь с наконечником стрелы в бедре. Но при должном уходе инвалидностью они не грозили, и через пару недель уже не будут доставлять таких неприятностей хотя бы в плане верховой езды. Мелкие раны получили почти все, кроме Альвина и Тукка, решившего, видимо, учиться на своих ошибках и не попадаться под вражеские стрелы. Альвин, правда, выглядел не лучшим образом, но физических повреждений не имел, и потому безропотно принялся обустраивать палатки. Я только промыл свои раны чистой водой и замотал чистой материей, уже почти не чувствуя неприятных ощущений. Завтра всё заживет, и от сегодняшней битвы на моем теле не останется никаких следов.

Под стенами Гелема уже наверняка кипел бой. Интересно, удалось ли Тристану мобилизовать горожан и заставить их оборонять стены? Как бы то ни было, мы своим прорывом обеспечили надежное прикрытие городского тыла, потому как две с половиной сотни воинов, высадись они прямо внутри Гелема, устроили бы настоящую резню, начисто лишив защитников каких бы то ни было шансов на спасение. Быть может, Гелем и продержится какое-то время, с нашей помощью, на пару часов дольше, но, в конечном счете, судьба его предрешена. Все это прекрасно понимали, но многие продолжали верить в чудо. Многие, но не я. Больше всего меня волновали возможные преследователи: ветер разметал едва ли половину из них, и потому, даже не «если», а «когда» они соберутся с духом и осознают, что опасность миновала, по нашим следам наверняка отправят погоню. За таланты кеметов я не опасался, и те наверняка смогут запутать следы, однако если нас всё-таки выследят, с таким-то количеством лошадей и раненых, никаких шансов справиться уже не будет. Следовало отдохнуть, и снова продолжать путь, пусть даже идти придется всю ночь и весь день.

- Что это было? – спросил я у Альвина, когда лагерь уже был обустроен и те, кто еще мог есть в вертикальном положении, собрались у костров.

- Где? – будто не понимая, о чем идет речь, Альвин продолжал жевать жареное мясо, хитро наблюдая за мной.

- Не хочешь выдавать профессиональных секретов? Что ж, я ведь обещал тебе одну историю. Хочешь вначале услышать ее?

- Именно.

- Только хочу сразу предупредить: рассказ мой будет местами очень и очень сомнительным для здравого его восприятия. Поэтому вначале дослушай всё до конца, и не изводи меня глупыми вопросами. У меня хватило глупости рассказать всё Августину, но наш старый знакомый объявил меня сумасшедшим и отправил меня сюда, якобы на поиски колдуна-диверсанта.

- Очень на него не похоже. Быть может, старик из ума выживать начал?

- В том-то и дело, что нет, - печально вздохнул я, пытаясь собраться с мыслями, - быть может, из ума выжил я сам.

И я рассказал Альвину всё, что до этого решил доверить Августину. Про первое появление Пугала, про события, связанные с каждым его видением, о столкновении в Стаферосе, о Багряном Пламени и кошмарах, насылаемых этим демоном. Обо всём, что могло иметь хоть какую-то ценность для общей картины, складывающейся в голове Альвина как стороннего наблюдателя. И целых два часа до самого заката я говорил и говорил, не в силах остановиться, пока словесный поток не иссяк сам собой. Как будто тяжкий груз упал с моих плеч. Совсем другое ощущение, нежели когда я рассказал то же самое Августину. На душе стало легко и свободно, и меня сразу потянуло в сон, будто вся накопленная за день усталость наконец решила навалиться на меня разом.

- Временами действительно было похоже на бред сумасшедшего, - немного помолчав, осмысливая сказанное, резюмировал Альвин.