Cake Cat - Багряное Пламя [СИ]

Когда я вспоминаю о былых заслугах, присваиваемых мне, в памяти всплывают только невнятные отголоски моих мыслей. Я всегда действовал по наитию, как это произошло с Аврелией и Александром. Два пика моей карьеры, а затем вновь стремительное падение. Первая сама выдала себя, отдавшись на растерзание толпе, а второй…

***

Пятый год от основания Седьмой Империи. Война с королевством Дремм. Зимний лагерь Восьмого Пепельного легиона.

Небольшой карательный отряд Великого командора Латтания и десяток боевых братьев и инквизиторов из генерального капитула уже несколько недель занимались тем, что вылавливали недовольных установившейся на оккупированной территории королевства властью Антартеса и империи, изредка совершая рейды и за территорию фронта. Я долгое время топтался на одном месте, не понимая, куда ведет меня интуиция. Все места, где мог скрываться малефик, давно уже перевернуты с ног на голову, а все, кто владел хоть какой-то информацией об этом человеке – допрошены с особым пристрастием. Но всё без толку. Нет ни имени, ни примет, ни даже примерного места его обитания. Легионы страдают от голода и холода: все припасы оказались испорчены, а фуражи завязли в снегах, перекрывших тракты и дороги, ведущие к границе. Мор уже четвертый раз с тех пор, как легионы заняли северо-восточную территорию Дремма, обрушивается на измученных солдат, и никакие средства не помогают предотвратить новые вспышки болезни.

Естественно, Инквизиция сразу же объявляет эти бедствия делом рук колдуна, скрывающегося где-то на оккупированной территории, и своим злоделанием подрывающего победоносную военную кампанию. Он неуловим, он вездесущ, и смертельно опасен. Но удача его не безгранична.

Я настиг его в одном из монастырей на самой границе с королевством. Достаточно далеко от фронта, чтобы избежать подозрений, и в тоже время под самым носом у святой братии. Обычный монах, принявший имя Александр. Никто бы никогда не заподозрил в этом смирном и добродетельном человеке коварного малефика, никто, кроме меня. Естественно, он не хранил никаких запрещенных книг, странных облачений или предметов для ритуалов, не был он пугающим старцем с длинными седыми космами и белыми глазами. Обычный монах двадцати шести лет от роду, светловолосый и темноглазый, аккуратная бородка добавляла ему благообразности, а манеры его и вовсе, казалось, принадлежали святому человеку. В Александре, пожалуй, было больше светлого, чем в иных церковных иерархах. Это его и выдало.

Церковь давно превратилась в оплот порока, и настоятели монастырей, как и живущие в них монахи давно превратились в искателей наживы и почитателей собственного брюха. Мало кто из них умел писать или хотя бы писать. Антартес больше не являлся святым во снах и видениях, лик бога давно угас. Только Инквизиция с отчаянной яростью противостояла окончательному развалу церкви, но всё-таки была отделена от нее и мало что могла предложить помимо «прополки сорняков», как выражался в то время Магистр Тантал. И потому, когда я натолкнулся на такого праведного и учёного мужа по имени Александр, выделяющегося среди общего стада подобно одинокой скале среди бескрайнего моря, тень сомнения сразу же закралась мне в душу. Ужасные времена, когда святость вызывает подозрения. И когда ко мне на стол легла вся информация об этом человеке, все отчеты о его последних передвижениях и посещенных местах, картинка сложилась в единое целое. Появившись на пороге монастыря в начале войны, Александр очень быстро завоевал расположение его обитателей, и в особенности настоятеля, и вскоре стал ведать делами экономического толка. А это, в свою очередь, позволяло ему спокойно перемещаться по владениям капитула, под предлогом разрешения финансовых сложностей, сборов налогов и различных мелких проблем. Единственный раз до того, как Александр попал в руки инквизиторов, мне довелось поговорить с ним в его келье, в которой не было ничего, кроме соломенного матраса, одеяла, больше напоминающего холщевый мешок и конторки с парой выгоревших свечей.

- Я знаю, зачем ты пришел, - тихим голосом, не отрываясь от работы, сказал Александр. Его рука что-то старательно выводила на листе бумаги, чертя завораживающие воображение идеально правильные и красивые буквы.

- Единственный человек, который до сих пор чтит законы Антартеса либо святой, либо вражеский шпион, пытающийся отвести от себя подозрения. И я до самого конца надеялся встретить здесь праведника.

- Иногда святой и демон – одно и то же, - спокойным голосом заметил Александр, - всё зависит лишь от точки зрения.

- Зачем всё это было нужно?

- Затем, что я люблю людей. И мне горько видеть, как им насаждают веру в чужих богов, как сжигают и пытают тех, кто просто хотел жить по заветам своих предков, как легионы снова уничтожают память этого мира.

- На смену старому всегда приходит новое – таков закон мироздания, и нечего жалеть об ушедшем. Эти люди оказались не способны противостоять времени, и потому обречены либо сгинуть, либо стать частью нового мира.

- Но империя – это не новый мир. Это бесконечный цикл, повторяющийся раз за разом под разными названиями и лицами, суть которого, однако же, не меняется. Как бы далеко я ни забрался, как бы долго ни скрывался, вы всё равно пришли за мной. И за моей семьей.

- И поэтому ты решил отомстить? Классическая история, достойная героической саги, в конце которой лишь смерть.

- Не месть, нет, - всё так же продолжая писать, Александр бросил на меня полный боли взгляд, но не остановился, - я лишь хотел ненадолго остановить безжалостную машину легиона. Дать время Дремму собраться с силами и объединиться с союзниками, чтобы выгнать имперцев со своей земли. Дать людям надежду пережить грядущий хаос и избежать полного разорения этой земли.

- Империя всегда берет своё, так или иначе.

***

В конечном счете, Александр отправился на костер. И я снова уничтожил чудо, подобного которому, наверное, уже не отыскать. Владел ли этот человек теми же силами, что и Аврелия и какова была природа его дара? Это так и осталось для меня тайной. В то время я был лишь поверхностно знаком с явлением Изнанки, и то лишь со слов Альвина. Сейчас ситуация стала ненамного яснее, но, возможно, все, кто был отправлен мною на костер, могли видеть мир так, как видел я его в ту ночь в лесах около дикарского капища. Если бы только я смог вновь поговорить с кем-то из них…

С рассветом пришел холод. Весь лес стал белым и скрипучим, и снег доставал до щиколотки, плотный и блестящий. По моим прикидкам, таких похолоданий следовало ожидать не раньше чем через месяц, но стараниями ли Альвина, или по иной другой причине, зима настала именно сегодня. Оно и к лучшему: снегопад надежно скрыл все наши следы, и даже если кто-то решил устроить погоню, его ждало горькое разочарование. Если бы не теплая одежда, вряд ли подобную погоду можно было бы назвать приятной, но мех позволял фривольно любоваться солнечным зимним деньком, не боясь обморозить уши. Но, кажется, открывшаяся взору картина пришлась по вкусу лишь немногим, поскольку рыцари, привыкшие к теплому климату, всё равно мерзли, сгрудившись у жаркого пламени. Остальные готовили погребальные костры, подыскивая сухие деревья, которые можно было бы срубить и использовать в качестве дров, требующихся в изрядном количестве.