Cake Cat - Багряное Пламя [СИ]

- Отсюда ему не выбраться, - присев на одно колено, отец заглянул мне в лицо, - смотри, сейчас я повешу сюда замок, и он вынужден будет оставаться здесь. Знаешь, почему?

- Нет.

- Нечисть боится железа, вот почему. На окне сарая решетки, на двери – замок. Если он преследует тебя, наверняка это страшная нечисть. И теперь она будет обитать здесь, а ты сможешь спокойно спать. Знаешь, как можно совладать с подобными страхами?

- Нет, - снова повторил я, смущенный собственным поведением.

- Просто представь, что запираешь этот страх в этом сарае. Возьми его и зашвырни подальше, а потом закрой дверь и навешай замок. Пусть он навсегда остается там. И если твой страх будет пытаться вылезти, повторяй процедуру снова и снова, навешивай такое количество замков и засовов, какое душе угодно. И однажды ты поймешь, что всё, чего ты боялся, навсегда заперто здесь, и больше никогда не сможет причинить тебе вред. Со временем ты забудешь дорогу к этому сараю, и страхи твои исчезнут навсегда.

- А если кто-нибудь откроет эту дверь?

- Я прослежу, чтобы она оставалась закрытой, - улыбнувшись одними лишь уголками рта, отец привлек меня к себе и крепко обнял, - а теперь пойдем спать.

Я также крепко попытался обнять его в ответ, но руки мои ухватили лишь пустоту. Открыв глаза, я обнаружил, что стою в поле совершенно один. Дверь в сарай с тревожным скрипом начала открываться, и оттуда вновь принялась разрастаться, подобно гнили, непроницаемая тьма.

- Всё, что осталось от тебя – это я, - раздался хриплый каркающий голос.

Я не мог пошевелиться, не мог закричать. Всё мое тело онемело и перестало меня слушаться, поэтому единственное, что мне оставалось – это безвольно наблюдать, как отвратительный силуэт пугала неспешно надвигается на меня.

- Ты и сам забыл, как запер меня здесь, в отдаленном уголке собственного разума. Но именно поэтому Багряное Пламя не смогло меня уничтожить. Ты – это я, а я – это ты, теперь придется осознать это. На пороге смерти мы стали едины, только так можно спастись. Протяни же наконец мне свою руку.

Я ощутил невероятный холод, парализовавший конечности. Опустив взгляд, я увидел обломок копья, застрявший под самым моим сердцем. Кровь стекала по пластинам брони, сверкая в лунном свете подобно жидкому серебру, именно так, как сверкали глаза Пугала. Чудовищный ворон на его плече смотрел на меня глазами-пуговицами и качал черной головой, будто осуждая.

- Твоя любовь мертва, твои друзья – мертвы, твоя империя прогнила и скоро обрушится. Очень скоро закончится и твоя жизнь. Остался только я. Совершенный бог великой Тьмы, воплощенный кошмар, рожденный твоим разумом. Именно этого хотел от тебя бедный Антартес, не так ли?

- Как это произошло? – едва способный шевелить немеющими губами, я опустился на землю и посмотрел на Пугало так, как когда-то смотрел на него в далеком детстве.

- Трагический случай. Случайная стрела, пронзившая ее нежное любящее сердце. Когда отец прознал о бегстве собственной дочери, он отправил за ней в погоню своих людей. Она наняла отряд отчаянных рубак, как ты и сказал ей, чтобы добраться до переправы, где вы должны были встретиться, сопротивление их и стало причиной столь неожиданной смерти.

Я внезапно осознал, что эти слова Пугала оказались правдой. И если понять, что пытался сказать мне Августин, и тем более, поверить ему, я никак не мог, то теперь, оказавшись на пороге самой смерти, всё происходящее открылось передо мной чрезвычайно ясно. Там, где прежде билось моё сердце, сопротивляющееся надвигающемуся холоду, образовалась пустота. Последний очаг тепла угас безвозвратно.

- Так значит, Килмар вовсе не бог зла? – задал я совершенно не имеющий теперь смысла вопрос.

- Он – лишь заложник своего времени. С твоей точки зрения он – зло, но он лишь пытается исправить учиненные собственными собратьями и в частности Огредом беспорядки, вернуть всё к тому образу и подобию, как было задумано Творцом. У человека нет души, нет ни вечной жизни за пределом нашего бытия, ни вечных мук, ни вечных наслаждений. Мы – лишь часть окружающего мира и должны жить с этим миром в гармонии, как и было задумано.

- Обратившись во прах, из плоти своей породишь новую жизнь и станешь частью вечности, - припомнил я слова Килмара.

- Именно так. Возьми мою руку, Маркус. Пришло время войти в вечность.

Последним усилием воли я поднял коченеющую руку, с которой стекала остывающая кровь, и сжал протянутую мне лапу извечного врага самой моей жизни. Я наконец смог принять то, что было мною давным-давно забыто, то, что сохранило мне жизнь в тот день, когда губы мои коснулись чаши Багряного Пламени. Пугало – моё прошлое, я – настоящее. Время стало едино и неразрывно, перестав быть разделенным на до и после. Я вновь обрел себя, прятавшего в том маленьком сарае на краю пшеничного поля. Пусть облик мой и оказался столь ужасным, но это всё, что я смог уберечь от божественного огня. Теперь я стал самим собой.

Мир превратился в череду застывших образов. Вот руки мои сжимают сверкающее серебром копье, но руки эти лишь отдаленно напоминают мои прежние. Черные, сотканные из мрака, крылья несут меня над полем битвы, замерившим и превратившимся в полотно, изображающее кровавую бойню, усеянную сотнями и тысячами окровавленных тел. Меня прежнего уже, по всей видимости, не существует, теперь мы с Пугалом поменялись местами, и роль наблюдателя уже отводится мне. Вместе со смертью пришло и понимание того, что пытался сказать мне Антартес перед тем как окончательно раствориться в Ничто, понял я и то, что мне необходимо сделать. Терзавшее меня прежде чувство невозможности вспомнить нечто важное, исчезло, провалившись в пустоту, образовавшуюся на том месте, где прежде была моя душа.

Теперь мозаика наконец собралась, и я увидел весь замысел целиком, совершенно новым взглядом. Я почти что перестал быть собой, но новое это видение позволило мне понять наконец то, что было скрыто от меня всё это время. Семеро богов, отдавших своё бессмертие для создания нового порядка. Огред и Килмар – сильнейшие из них, ставшие затем воплощением Добра и Зла, заложниками созданной ими же системы. Но лишь теперь я осознал: Антартес вовсе не бог света. Он – обжигающее пламя костра, на котором сгорает очередная ведьма, он – яростный свет, который выжигает глаза и мысли, оставляя только слепящую пустоту, он – меч, которым человек рубит всех несогласных с догмами его правления, он – топор дровосека, срубающий вековой дуб, губящий саму жизнь под железной пятой нового мироздания. Он – само Зло. И пока Килмар пребывал в небытие, изгнанный Огредом, фальшивый бог света творил с этим миром всё что хотел, создавал собственных богов, пытаясь уравновесить собственную систему координат, впрочем, безрезультатно. Тьма, в которой прятался Пугало, воплощенная им в собственную личность, как нельзя кстати подходила на роль нового бога. Смертоносная тень, уравновешенная другой стороной моей личности, неспешной и взвешенной, неспособной прежде сопротивляться ужасу Пугала, должна была занять место нового бога.