Марина Аэзида - Гибель отложим на завтра. Дилогия

К концу пути, когда города встречались все реже, деревни становились все беднее, а в воздухе ощутимо повеяло соленой свежестью, выдававшей близость моря, уже вступал в права месяц новых листьев. Солнце все чаще выглядывало из облаков, и природа наполняла сердце мятежной тревогой.

Аданэй ехал в сопровождении Нирраса и воинов, которых царица отрядила для безопасности ее возлюбленного.

Как только они остановились на отдых в небольшой рощице, советник подошел к Аданэю и, понизив голос, сообщил:

— Аззира — одна из жриц Богини-матери. И потому перед тем, как на ней жениться тебе придется пройти какой-то их обряд.

— Это обязательно? — поморщился Аданэй.

— Да, — отрезал Ниррас, — иначе они грозят рассказать Лиммене, кто ты такой на самом деле.

— А откуда им это известно?

— Не знаю. Думаю, Аззира рассказала.

— Вот дуреха…

— Замолчи! — прошипел советник. — Не смей так о ней говорить!

— Прости, Ниррас, — недоуменно протянул Аданэй, — просто вырвалось.

— Ладно. В общем, слушай: Лиммена ничего об этом не знает. Как и сопровождающий нас отряд. И они не должны узнать. Жрицы обещали, что за сутки ты управишься. На это время я тебя прикрою. Но постарайся развязаться с этим поскорее и не опаздывать.

— Но как я найду этих жриц?

— Они будут ждать тебя у опушки Бишимерского леса.

— Бишимерского? Это где Лесной Клык?

— Что, уже успел наслушаться глупых суеверий? — фыркнул Ниррас. — Наверняка от своего дружка-раба? Забудь о них! — рявкнул он. — Лесной Клык — старая башня. Она разрушена столетие назад, в ней давно уже никого не держат. Только среди черни да рабов еще бродят нелепые слухи.

— Да мне, в общем-то, все равно, — Аданэй пожал плечами.

— Вот и хорошо. К завтрашнему вечеру мы доедем до одной деревеньки. Там и остановимся. Как только стемнеет, ты незаметно улизнешь. Тебе нужно будет идти на восток, туда, где протекает Прета — это приток Бишимер. Перейдешь ее — окажешься у границы лесов. Там остановишься и будешь ждать. Жрицы найдут тебя сами.

Как и обещал советник, на закате следующего дня на горизонте замаячило небольшое поселение. Крестьяне издали заметили отряд всадников и, распознав гостей из далекой Эртины, столпились у плетеной ограды. Они с боязливым любопытством рассматривали богато одетых господ и облаченных в доспехи воинов: нечасто в их захолустье забредали путешественники, а уж столичные жители — тем более.

В поселение отряд въехал хмуро: очередная остановка никого не радовала. По мнению воинов, измученных небывало долгим путешествием и проволочками, лучше было бы скорее добраться до Нарриана и там уже отдохнуть, как следует. Однако Ниррас жестко обрывал раздающийся ропот.

Селяне, робко поглядывая на вооруженных людей, спешили предоставить им кров и пищу, хотя понимали, что восполнить запасы снеди после такого визита еще нескоро удастся. Но как отказать советнику самой царицы? Вот и жертвовали крестьяне своими припасами, и доставали пиво и вино из погребов, зато прятали своих юных дочерей. Они прекрасно сознавали, что от воинов можно ждать любых неприятностей: натешатся с девками, а им потом бастрюков воспитывай, лишние рты корми.

Первый раз за всю дорогу Ниррас позволил своим людям отведать хмельного, объяснив, что путь близится к завершению, и они заслужили награду. Но Аданэй понимал: советник сделал это лишь для того, чтобы помочь ему незаметно уйти. И как только окончательно стемнело, а воины всерьез увлеклись пивом и деревенскими красотками — теми, которые не успели, или не захотели спрятаться, — Аданэй скользнул за ограду.

Стоило ему отойти от деревни, как на него обрушилась тьма, скрывающая за облаками и луну, и звезды. От земли тянуло прохладой и сыростью. Он плохо представлял, куда идти, поэтому просто придерживался восточного направления. Жрицы сказали, что найдут его сами? Отлично — пусть ищут. Не успел Аданэй так подумать, как расслышал тихое журчание воды. Видимо, шел он верно, и это бормотала та самая речушка, о которой говорил советник — Прета. Звук ее становился все громче, а земля под ногами все мягче, вскоре сменившись липкой грязью, густо поросшей осокой и камышом.

Стоило Аданэю проделать еще несколько шагов, и он почувствовал, как речная влага проникает сквозь кожаную обувь: ноги онемели почти сразу. Он тихо выругался, не в силах сдержать собственного раздражения. Что за глупость! Почему он должен бродить в потемках по каким-то топям и лесам, лишь бы исполнить несуразные прихоти суеверных жриц, а не отдыхать в дружелюбной деревушке? Впрочем, на этот вопрос он и так знал ответ: потому что желает стать правителем этой страны.

И, взяв себя в руки, он решительно перешел стремительный поток, вымокнув почти по пояс в ледяной воде. Вероятно, через речушку где-то был перекинут мостик, но пытаться отыскать в таких потемках, где именно — занятие неблагодарное. Хорошо, что Прета протекала в непосредственной близости от Бишимерского леса и, судя по всему, где-то сворачивала, устремляя свой бег к печально знаменитой лесной реке, так что скоро Аданэй смог остановиться.

Оказавшись на опушке, он наконец-то перевел дух. Мокрая одежда, обдуваемая ночным ветром, холодила тело, вызывая неприятную мелкую дрожь. Проклятые жрицы еще не пришли, а ему вовсе не улыбалось провести остаток ночи в темноте и холоде, ожидая их, ведь здесь даже костра не разжечь — все пропиталось влагой.

Впрочем, долго переживать по этому поводу Аданэю не пришлось, ибо скоро промеж ветвей замаячили далекие огоньки, а спустя еще недолгое время, из леса вынырнули три темные фигуры, тускло освещаемые пламенем факелов. Три женщины в одинаковых одеждах, но разного возраста. Одна — уже седая, согбенная годами старуха, вторая — зрелая женщина невысокого роста, третья — совсем еще юная девушка. Наверное, жрицы — а кем еще они могли быть? — символизировали три возраста богини. А возможно — нет. Об этом культе Аданэй почти ничего не знал, в Отерхейне он никогда не был распространен.

Молчание нарушила старуха.

— Он пришел, — качнула она головой, обращаясь к своим сестрам так, словно Аданэя здесь не было.

— Нас не обманули, — с едва заметным восхищением в голосе произнесла вторая, — он красив, словно бог!

— Нет, ему еще только предстоит стать Богом, — проскрипела старуха.

— Может, вы все же объясните, что происходит и что вам от меня нужно? — поинтересовался Аданэй.

Жрицы переглянулись, словно только сейчас осознали, что у него есть язык, и он даже может разговаривать. Как же Аданэй устал от этих властных и надменных илиринок! На его родине женщины вели себя намного проще и относились к мужчинам с куда большим почтением.