Марина Аэзида - Гибель отложим на завтра. Дилогия

— Адданэй, — испуганно зашептала Гиллара и всхлипнула, бросаясь на колени рядом с ним. Она вцепилась пальцами в плечи Аззиры — Адданэй, что с ней? Очнись! Что случилось? Где Ильярна, где моя внучка? Аззира… Аззира, моя дочь…

— Мертва…

— Нет… Нет! Я не верю… Девочка моя! — женщина завыла.

— Гиллара? — прозвучал слабый голос, лишь отдаленно напоминающий Аданэя. Казалось, он только сейчас понял, что женщина обращается к нему: — Гиллара… Я убил ее. Это я убил твою дочь…

Молчание.

А потом она ударила его. Кулаком в грудь. Потом вцепилась пальцами в собственные волосы и так, низко склонившись, заскулила:

— Будь ты проклят, мразь… Навеки, навсегда проклят!

— Она и Шлееп убили Ильярну, а я — их, — голос звучал все так же ровно и тускло.

Гиллара умолкла, но скоро вновь застонала:

— Я говорила тебе, я предупреждала, а ты не послушал. Шлееп — чудовище! Моя бедная девочка, — ласково пробежали ее пальцы по волосам дочери. — Мое несчастное, вечно несчастное дитя. И Илльярна… За что же Боги так нас карают, Адданэй? Это все Шлееп. Я породила чудовище. Что же теперь с нами будет? Что будет с Илирином?

— Мне все равно…

— Не говори так! Не говори, прошу! Ты — единственная надежда. Без тебя нам не выстоять в войне! — Гилларе все же удалось взять себя в руки и подумать. Даже перед лицом смерти дочери удалось.

— Это больше не моя война, — пробормотал Аданэй. — Бери власть, веди сражения, делай что хочешь. А меня больше нет, царя больше нет. И царицы…

— Нет, не сдавайся! Ты сам жертва. Жертва Шлеепа. Но сейчас ты можешь искупить невольную вину — не отрекайся от Илирина, не отрекайся от своего народа!

— Это не мой народ. Он был моим, пока жила Ильярна, но моей дочери больше нет. И ничего больше нет. Оставь меня.

— У тебя будут еще дети. Главное, сохранить Илирин, сохранить власть, — тут Гиллара поняла, что слишком рано перешла к подобным речам: во взгляде Аданэя вдруг появились эмоции — удивление и презрение.

— Что ты говоришь, женщина? — в голосе послышался металл. — Твои дети мертвы, твоя внучка мертва, а ты грезишь о власти?

— Не власть, а судьба страны меня волнует. Страны, где я родилась и выросла, Адданэй. Понимаешь? Я уже давно живу на свете, я пережила много трагедий. Но Илирин — он до сих пор со мной. И с тобой. Не смей отрекаться! Что бы ты ни думал, но это — твоя земля, ты должен за нее бороться. Она мертва, — Гиллара кивнула в сторону Аззиры и снова расплакалась, — этого не изменить. Но мы с тобой живы!

Не услышав ответа, встретив только полный непонимания взгляд, она взмолилась:

— Пожалуйста! Послушай меня! Сейчас — только сейчас, единственный раз, послушай меня, Адданэй!

Но он не слушал. Он медленно поднялся с пола и двинулся к выходу, пробормотав:

— Я ухожу… Прощай.

Гиллара в отчаянном порыве преградила ему путь, словно в ее силах было удержать мужчину, пусть и раздавленного горем.

— Нет! Я не выпущу тебя!

— Прочь! — хрипло крикнул он. — С дороги! Или я и тебя убью!

И что-то такое послышалось в его голосе, отчего Гиллара поверила этим словам. Поверила, что он и впрямь ее убьет, если она сейчас же не уберется. Убьет, потому что ему больше нечего терять.

И она убралась. Гиллара не любила и не умела проигрывать, но сейчас с неотвратимой ясностью осознала — все кончено. И вот, последний в своей жизни раз смотрела она вослед уходящему царю, а потом рухнула на пол и разрыдалась. Теперь можно, теперь ее никто не слышит, разве что духи. Ведь есть же и у нее сердце. Она любила власть больше всего на свете, но и свою дочь любила тоже.

В Эртину Гиллара вернулась совершенно опустошенной и потерянной, все казалось ненастоящим, словно она находилась в неясном беспокойном сне. Все, о чем она могла думать, это как добраться до своих покоев, выпить бутыль, а может и две, вина и забыться. Но и этого ей не позволили, несмотря на глубокую ночь. Стоило вступить под дворцовые своды, как навстречу бросились не на шутку встревоженные Маллекша и Хаттейтин.

— Гиллара, где ты была? — негодующе зашептала жрица. — Мы с ног сбились, всех разыскивая. Царь пропал. Его никто не может найти. Слуги говорят, оседлал посреди ночи коня и умчался, а после его никто не видел. Уже столько суток прошло, а его все нет. Может, сбежал, испугался войны? А царица с наследницей как назло отправилась на побережье! Нам с военачальником пока удавалось скрывать это от всех, но слухи скоро поползут. А что будет, если слухи станут правдой?! Элимер вот-вот пойдет на нас войною, а у нас царь сбежал! Как на это отреагирует войско? Я не удивлюсь, если потеряет дух. С таким настроем нельзя воевать.

Гиллара поняла: о забвении мечтать рано. Похоже, она единственная, на кого возлагались надежды. Но что она могла сделать? Ничего.

— Не стоит говорить об этом в коридоре, Маллекша, — устало обронила она. — Идем в покои моей бедной дочери, там нас никто не услышит.

— Почему бедной? — растерянно пролепетала жрица, но, не дождавшись ответа, последовала за Гилларой. За ними отправился и Хаттейтин.

Как только трое оказались на верхних этажах и плотно закрыли двери, Гиллара решила не тратить время и силы на лишние предисловия.

— Царица мертва. Наследница тоже. И Шлееп — но он меня не волнует. Адданэй ушел. Все кончено.

— Что?! — ужаснулись оба.

Первой пришла в себя Маллекша:

— Расскажи по-порядку.

— Нечего рассказывать. Отерхейнский ублюдок убил мою Аззиру.

— Как… Не может быть! А Илльярна?

Гиллара на миг запнулась, но потом решила, что не обязательно им знать все:

— И ее тоже. Он повредился рассудком. А потом ушел. Я пыталась удержать его, но куда там — я старая женщина, а он…

— Куда он ушел? — прервал Хаттейтин Гиллару.

— Я не знаю.

— Он не собирается возвращаться в Эртину? — уточнил военачальник. — Все-таки он по-прежнему царь, не смотря ни на что.

— Нет. Сказал, ему больше не нужна власть, ничего не нужно, — горько усмехнулась Гиллара.

— Так. Нам троим надо спокойно и обстоятельно все обдумать.

— О чем думать, Маллекша?! — яростно воскликнула Гиллара. — О чем тут можно думать? Если только о том, как правильно сдаться Элимеру и молить, чтобы он сохранил наши жизни!

Но жрица уже овладела собой и осадила Гиллару:

— Горе помутило твой разум. Это единственное объяснение тому, что ты не узрела очевидного.

Теперь уже пришел черед Гиллары удивляться.

— Чего?

— Разве ты забыла, что Адданэй прошел посвящение на царство, вернулся с того мира, вернулся Богом?

— И что? — фыркнула Гиллара.

Жрица предпочла не заметить ее тона и спокойно продолжила.

— Вспомни древние таинства. Когда земля Илирина Великого подвергается смертельной опасности, когда люди уже не способны защитить ее, Бог-на-Земле вручает свою жизнь Матери, дабы своей кровью спасти народ. Именно это он и сделал.