Наталья Филимонова - Нога судьбы, или Истории, рассказанные за чашечкой кофе

Воин смотрел с недоумением. Пришлось пояснить.

– Звать-то тебя как, гость незваный?

Недоумение на лице мужчины медленно сменилось осознанием. И тогда он тоже весело расхохотался.

– От Кащея, красавица, вестей жди. Кащея, князя Заозерного.

– О-о-о-ой, romaaaance [8] Romance (фр.) – романтика. ! – выдохнула Жюли.

Я отвлеклась от семейной истории и внимательно посмотрела на своих слушательниц. Те сидели в одинаковых позах, облокотившись о стол и подперев щеки руками. Взгляды обеих блуждали где-то далеко, на лицах играли мечтательные улыбки. Того и гляди запоют.

– Угу, – буркнула я. – Плохо вся эта романтика кончилась. Или даже не кончилась до сих пор…

Невольно скользнув взглядом по залу, я отметила про себя, что соседний столик уже опустел.

– Эх, – вздохнула прагматичная Арису. – Вот вечно так. А вы мне еще не верите, что все эти сказочки до добра не доводят.

– Ладно уж, – Жюли так же тяжко вздохнула. – Рассказывай дальше. Чем дело-то кончилось?

В начале лета приключилась вся эта история с князем и его дружинниками. Долго еще в Богатыреве рассказывали, как осерчал лесной хозяин, как вышвырнул дружинников из леса, а самого князя запер где-то в непролазной чащобе, как пытались два десятка воинов в ту чащу прорваться, не слушая ничего и никого. Без всякого успеха, конечно, пытались. И как появился потом вдруг откуда ни возьмись сам князь – целехонький, хоть и болезненно-бледный, молчаливый и задумчивый. Как велел первым делом Велину чащу заповедной считать и никогда и никому в ней не охотиться. А потом собрал своих дружинников – и только его и видели.

Прибегала после того к Ягенке подружка Василинка с вестями – расстроенная, едва не в слезах.

– И не взглянул на меня толком-то, представляешь? – изумлялась она. – А сам – черный весь, страшный, глянет – как по коже ножом полоснет…

– Так уж и страшный? – смеялась Ягенка. – Что, не о таком ты красавце мечтала?

– Ну… – закусив губу, Василинка косилась в сторону, добавляла шепотом, – не урод он вовсе. Хотя старый какой-то, по-моему, даром что молодой князь. Только смотрит страшно очень, да чернявый еще, как галка… Ну да я ведь знаю, это мне сейчас все только так кажется. А что знакомиться не стал – так, видно, нам судьба еще раз встретиться, по-другому как-то… От судьбы-то все равно не убежать. Ни ему, ни мне.

Ягенка только улыбалась про себя и отмалчивалась. Она-то знала – князь нашел, что искал. А что Василиса в воду глядела – так мало ли… ну мало князей, что ли, на свете, в конце-то концов? Имени-то вода не скажет. На Кащее ведь свет клином не сошелся. Вон – он ей и не понравился даже.

– А ты бы сердце свое послушала, Василисушка. Что оно говорит?

– Сердце… – подруга тяжко вздыхала. – Глупое оно у меня, Ягусенька, девичье, сердце-то. Замирает да колотится почем зря. Ведь я – вещунья премудрая, как мне сердца глупого слушаться?

…А может, и вовсе ошиблась вещунья. Ну ведь может и вещунья хоть раз ошибиться?

А рассказывать о своем, о сокровенном, Ягенке отчего-то никому не хотелось. Даже милой подружке. Почему-то казалось – то ли обидится Василиса, то ли не поверит, а то и осудит. Да нет, глупости все это – просто не хотелось ей пока ни с кем делиться тем теплом, что поселилось где-то в глубине души. Пусть побудет это пока – только ее.

И знала отчего-то – князь тоже не станет никому говорить обо всем, что тогда с ним случилось. Просто… просто осенью он весточку пришлет, а там…

Что «там», она предпочитала пока не загадывать – не спугнуть бы, счастье-то.

Так и вышло, что никто во всем свете не знал, где и с кем провел князь Кащей те самые несколько дней в начале лета.

Заходил и Иванушка в лесную избушку после. Молчал, сидел в углу, насупившись, прихлебывая травяной отвар. Ягенка не мешала – знала, как сложно бывает порой собрать мысли, сказать вслух то, что мучает.

Хлопотала по хозяйству, перекладывала травы – а сама про себя удивлялась: надо же, каким чужим он здесь кажется. Углы широкими плечами задевает, все старается не уронить что-то – да не в этом дело даже. Сразу видно, что не место ему здесь. Будто краской на картинку капнули, кляксу поставили, да вовсе по цвету даже неподходящую, глаз режет. А ведь вроде бы и свой почти, деревенский. То ли дело – князь: и одет не по-здешнему, и выглядит иначе – а окажись он сейчас здесь, так и казалось бы, что тут ему и есть самое место. Как будто к той картинке только несколько черточек пририсовали – и сделалась бы она целой, законченной.

Наконец, отставив кружку в сторону, Иван глубоко вдохнул.

– Ты ведь дружишь с Василисой, – это был не вопрос – скорее утверждение.

– Дружу, – кивнула Ягенка, не прерывая своего занятия – она толкла в ступке свежевысушенные травы. – Так ведь ты и сам ей вроде не чужой и не враг.

– Сама она себе враг, – мрачно ответил Иванушка, все больше хмурясь, и неожиданно наклонился чуть вперед, будто его только что осенила какая-то идея. – А ты можешь мне погадать? Ты ведь ведьма!

– С этим уж не ко мне, – усмехнулась Ягенка. На «ведьму» она давно привыкла не обижаться. Да и на что тут обижаться? По людским меркам – ведьма и есть. – Это Василиса у нас Вещунья. А я, если хочешь знать, Привратница. А при каких Вратах – то знать тебе необязательно. В общем, говори уж давай, с чем на самом деле пришел-то?

– С тем и пришел, – Иванушка мотнул головой, взъерошил волосы и наконец снова пристально уставился колдунье в глаза. – Люблю я ее, Василинку, понимаешь? Люблю. А она – я ведь вижу, и я ей нравлюсь. А только все равно отталкивает, слова доброго сроду не скажет. Шаг ко мне сделает – и два назад тут же. Вот ты с ней дружишь – так, может, ты мне скажешь – чем я ей не люб?

– Ох ты ж, Иванушка-дурачок ты наш, – Ягенка, вздохнув в свою очередь, отставила наконец ступку в сторону и положила локти на стол, разделявший ее с собеседником. – А чем ты ей люб-то должен быть? Ну что она о тебе знает? Появился незнамо откуда, живешь у кого-то там приживалом, ни семьи, ни дома, ни кола, ни двора… Василинка – девка хозяйственная, ну и сладится у вас – куда ты ее возьмешь? По миру с ней вместе странствовать пойдете?

Неспроста Ягенка задавала такие вопросы. Чуялось ей, будто не так прост Иванушка-дурачок, как кажется. А чутье колдунью редко подводило.

– Нет, – юноша передернул плечами. – Не по миру. Я, если хочешь знать… Поклянись только, что Василинке ни слова не скажешь!

Был Иванушка и впрямь не из этих мест, и постранствовать по миру ему довелось. Не от бедности – охота, говорят, пуще неволи, а ему мир повидать хотелось. Вот отец его и отпустил – на один год. А был Иванушка-дурачок ни много ни мало княжичем – младшим сыном правителя одного из соседних княжеств. Всякое с ним в пути случалось – в том числе и лихих людей повстречать довелось, и за хлеб работать приходилось. А потом попал однажды в неприметное село Богатырево, повстречал красавицу с русой косой – да и потерялся в васильковых ее глазах. И понял, что отсюда без нее уже никуда не уйдет. И не надо ему больше целого мира. Можно и домой возвращаться – только бы она с ним вместе согласилась ехать.