Екатерина Кинн - Крылья Вёлунда

С утра головы болели у всех, один Хёрвард отделался легко. Странно было, что тут его принимают как ярла — сам он до сих пор не привык, что над ним нет твердой отцовской руки и что за своих людей и дрекку он отвечает сам. Хёрвард ходил с отцом в походы с двенадцати лет, ловко управлялся с парусом, побывал на Свальбарде, в стране словен и в Иберии, но всегда за его спиной был отец-конунг, был дом, куда они возвращались из похода. До нынешней весны, когда зимняя хворь унесла конунга Торварда, и его старшие сыновья выгнали младшего из дому. Никогда не было любви между сыновьями Ингиторы, просватанной жены, и Вигдис, наложницы, так что едва отец умер, как Хёрварду пришлось туго, он взял всех, кто захотел пойти с ним, и ушел в море.

Был у него хороший корабль, золото из прошлогодней добычи, два десятка хирдманов [3] Хирдман — дружинник. — молодых парней, которым не нашлось места у нового конунга, и Торбранд, воспитатель и отцов побратим. Много таких вольных ярлов скитается по морям в надежде обрести дом на суше, но немногим это удается. Хёрвард был твердо намерен сделаться зятем Нидуда и дать дом своим людям. Всего-то и надо было — жениться на уродине, с которой его обручил отец, будь она хоть дочь альва, хоть трэля, хоть инеистого великана. Женился же Ньёрд на великанше Скади, в конце-то концов!

Вечером конунг Нидуд снова давал пир в честь гостей. Рядом с седобородым хозяином сидела его дочь Бёдвильд. Хёрвард с трудом отводил от нее взгляд — она была красивая, хотя ей уже шел четвертый десяток лет, а в свете факелов казалась совсем молодой. На груди у нее красовалось золотое ожерелье искусной работы — Хёрвард никогда такого не видел, словно из тончайших золотых нитей сплетено, с крохотными звездочками цветов и подвеской в виде лебединого пера. Госпожа Бёдвильд сидела прямо и все время молчала. А кольцо у нее, заметил Хёрвард, только одно, той же работы, что и ожерелье. Была бы дочка на нее похожа…

Только о ней подумал — как она и сама явилась. Девушка шла к хозяйскому столу, и разговоры уже разгоряченных пивом гостей стихали за ее спиной. Нижнее платье у нее было белым, а верхнее — черным, без вышивки и тесьмы. Серебряный пояс и две простые пряжки — вот и все украшения. Вьющиеся светлые волосы перехвачены ремешком. Да уж, видать, лицо для дочери красавицы Бёдвильд слепил злокозненный Локи, стоило Фрейе отвернуться.

— Ну как, Хёрвард, сын Торварда, ты уже протрезвел или напился снова так, что не отличишь красного вина от кислой бражки? — спросила она звонким ясным голосом.

«Еще и язык у нее острый,» — с тоской подумал Хёрвард. Вот ведь послали норны суженую.

— Зато я постиг одну мудрость, Хеммель, дочь Бёдвильд, — сказал Хёрвард.

— Какую же?

Хирдманы и ярлы захохотали, даже конунг улыбнулся. Не зря Хёрвард с самого утра так и сяк вертел слова в похмельной голове — виса вышла не особо искусной, но смешной.

Одна Хеммель поджала тонкие губы.

— Может, у вас на юге это и зовут стихами, но, сдается мне, этот скальд испил того меда, что вышел из-под орлиного хвоста, да еще и скис от скуки. — Она уперла руку в бок и ткнула другой в Хёрварда. — Слушай, жених. Я выйду за тебя замуж, если ты выполнишь три условия.

— Да ну? А если я не соглашусь?

Хёрвард чувствовал, что все взгляды направлены на них.

— Уберешься отсюда холостым.

— И ты нарушишь волю конунга?

— Не конунгу же ложиться с тобой в постель, — фыркнула эта оторва. Краем глаза Хёрвард заметил, что конунг побагровел лицом и аж затрясся.

— И какие условия?

— Обгонишь меня — до мыса и обратно. Три выстрела из лука сделаешь лучше меня. — Она криво усмехнулась. — Не напивайся нынче — бежим завтра с восходом солнца.

Развернулась и пошла прочь.

— Эй, третье условие какое? — крикнул Хёрвард ей в спину.

— Выполнишь два первых — узнаешь, — не оборачиваясь, пообещала она.

Хёрвард проводил ее взглядом и утер взмокший лоб.

— Что задумался? — спросил Торбранд.

— Она случаем, стихов не складывает? — спросил Хёрвард.

— Это нет, — ответил ему Ингъяльд ярл, предводитель дружины Нидуда. — Даже странно, но от нее никто никогда ни единого кеннинга не слыхал.

— А какое третье условие у нее? — поинтересовался Хёрвард.

— Этого никто не знает, — ответил Ингъяльд. — Те, которые к ней прежде сватались, на первых двух проигрывали.

Наутро все обитатели усадьбы собрались посмотреть, кто кого обгонит. Хёрвард надел разношенные башмаки, в которых было легко ноге. Он стоял и перешучивался со своими хирдманами, и не заметил, как Хеммель возникла рядом.

При солнечном свете она выглядела получше, вроде не такая страшная, ну, остроносенькая, ну, скулы торчат — разве что косой глаз… А волосы у нее были светлого золота и вились мелкими кудряшками. Для состязания она заплела косу и оделась в мужское, и стало заметно, что она очень худа. Девка — она ж кругленькая должна быть, чтобы и сверху ладно было, и снизу, а тут не пойми что.

Конунг Нидуд глядеть на состязание не пришел. В толпе стояла только госпожа Бёдвильд, и снова на груди у нее было чудесное ожерелье с серебряным пёрышком. Хёрвард встал рядом с Хеммель, удивился — зачем она пригнулась и руку за спину завела?

Но как только госпожа Бёдвильд махнула платком и крикнула: «Беги!» — понял. Проклятая девчонка сорвалась вперед, как стрела с тетивы, и полетела — только пятки засверкали. Хёрвард погнался следом, уговаривая себя не спешить. Она-то худая да легкая, ей бежать легко, а ему надо б поберечь дыхание. Хёрвард считал, что хорошо бегает, он мог и в доспехе бежать, и по песку, но тут ему пришлось тяжко. Он бежал к белому камню на длинном, выдающемся в море мысу, а впереди по выгоревшей рубахе моталась туда-сюда толстая золотая коса, ходили взад и вперед острые локти. Девчонка обежала вокруг камня, и Хёрвард, взглянув ей в лицо, не увидел даже бисеринок пота на висках. Губы зло поджаты, глазами так и зыркнула.

И тут Хёрвард, поравнявшись с ней, подставил ей подножку. Он сам этого не ожидал, а уж Хеммель тем более. Она упала и покатилась по травяному склону вниз. Судя по невнятным возгласам, не убилась — и ладно. Обегая камень, он увидел, как впереди Хеммель снова выбралась на тропу и пустилась бежать — уже не так быстро, припадая на одну ногу. Хёрвард догнал ее и дернул за растрепанную бледно-золотую косу. Хеммель мотнуло в сторону, но на этот раз она не упала. Теперь Хёрвард бежал первым. Башмаки бухали по земле, пот заливал глаза, рубаха на спине промокла. Он бежал все быстрее, стараясь не хватать воздух рваными кусками. Краем глаза увидел рядом белую тень — и уж постарался не дать ей выйти вперёд, дорожка тут была узкая, по сторонам сплошные колючие заросли, подлесок и низкие подушки можжевельника.