Екатерина Кинн - Крылья Вёлунда

— Пёрышко? Что ты здесь делаешь?

— Знаешь, — Пёрышко не обратил внимания на вопрос, — а если бы это был не огнезмей, а кто-то вроде Фафнира или линдворм [7] Линдворм — двуногий крылатый дракон. — она бы его задержала. Они боятся света альвов, но Фрама был огнезмей, он не боялся…

Хёрвард вспомнил сияние вокруг лица и рук Бёдвильд тогда, ночью — ясный свет от золота альвов, от подарка Вёлунда.

— Ее должны похоронить как воина. Обещай, что так и сделаешь, сын конунга!

Хёрвард кивнул. Ему было неловко заговаривать о деле, но время-то шло, и он решился.

— Я ищу Хеммель, — сказал он. — Ты обещал подсказать, как ее найти.

— Ты вспомнил о том, что срок на исходе?

— Да, — честно ответил Хёрвард. — Но она осталась единственной, она наследница, это она должна тут распоряжаться, а не я, я же не знаю…

— Чтобы распоряжаться, найди фру Гудрун, жену Сигварда ярла.

— Послушай… — Хёрвард подошел ближе. — Это ведь ее деда и мать убил дракон. Это она должна сидеть здесь, а не ты. И… ты обещал.

Пёрышко вздохнул.

— Пока тебе не будет нужна сама Хеммель, ты не узнаешь ее, даже если она будет стоять прямо перед тобой.

Пёрышко встал, подхватил свое копье и плотнее завернулся в темный, до пят, плащ из какой-то ряднины.

— Пойдем, Хёрвард, сын Торварда, там уже все собрались.

В конунговом доме и правда было полно народу. Во главе сидел Ингьяльд ярл, половину его лица закрывала повязка, рядом стояли трое его сыновей, самый младший из которых был на пяток зим старше Хёрварда. Его собственные хирдманы во главе с Тормундом сгрудились в левом углу, вокруг того места, где обычно сидел Хёрвард. Тут были не только ярлы и хирдманы, но и какие-то бонды, которых Хёрвард до сего дня не видел, и женщины.

Стоило Хёрварду войти, как все умолкли и уставились на него.

— Слава Хёрварду ярлу, победителю дракона! — крикнул кто-то, и тут же хор голосов подхватил: — Слава! Слава!

Хёрвард опешил, и, когда крики утихли, сказал, стараясь, чтобы голос звучал твердо и его было слышно всем:

— Это не я убил дракона. Это ваш кузнец.

— Какой кузнец? — спросил Сигвард ярл.

Он смотрел вовсе не за спину Хёрварду, а на человека, которого Хёрвард принял за одного из бондов — рослого, кряжистого, с рыжеватой бородой. Рядом с ним стояли еще двое, и всякий сразу бы сказал, что это его сыновья.

— Тот, чья кузница позади усадьбы, — объяснил Хёрвард, злясь, что не знает имени.

В зале наступила тишина. Все снова смотрели на Хёрварда, но как-то странно, и он, окончательно обозлившись, развернулся, схватил Пёрышко за плечи и вытолкал перед собой.

— Вот победитель дракона! Клянусь глазом Одина и молотом Тора!

Словно порыв ветра пронесся среди людей. Пёрышко шагнул вперед, и его нелепый плащ остался в руках у Херварда.

Хёрварду показалось, что рядом с ним ударила молния. Явись сюда валькирия, он не был бы так поражен.

Вместо Пёрышка вперед шагнула Хеммель. В ее руке было копье Белое Пламя, белые рукава сияли в сумраке, и ярче звезды горел белый самоцвет во лбу. Не глядя по сторонам, она прошла вперед и села на пустующее место конунга.

— Хельги! Принеси мне меч, который лежит под рукой мертвого конунга, — сказала она, обращаясь к кому-то из хирдманов.

Тот сорвался с места и убежал.

— Сигвард ярл!

Тот нерешительно кивнул — мол, слушаю.

— Вели положить в курган моей матери коня и мое прежнее копье.

Люди зашептались. Хеммель не шевельнулась.

— Бёдвильд, дочь Нидуда погибла в сражении, — сказала Хеммель тем же стальным непререкаемым голосом. — И вы сделаете так, как я говорю. Ингъяльд ярл!

— Да, йомфру?

— Раскрой сокровищницу и раздай золото и серебро тем, кто остался без родни нынче ночью. Кроме золота Вёлунда — оно моё!

Вернулся хирдман, почтительно неся меч. Хеммель взяла его, выдвинула клинок из ножен, посмотрелась в него, как в зеркало.

— Меч Вёлунда я тоже забираю. Никому из вас он не по руке.

Воздух в зале звенел, как перед грозой. Хёрвард видел, что люди Свитьода ошеломлены и в смятении, и что Хеммель захватила власть над их умами внезапно, что она не искала сторонников и не подкупала ярлов, не давала обещаний — и никто не знал, чего ждать от нее после смерти конунга. Ну вот, узнали.

— Теперь последнее, — сказала Хеммель. — Хёрвард, сын Торварда!

Все взоры уперлись в Хёрварда, как копья.

— Полдень настанет, когда солнце осветит середину чертога, — сказала Хеммель. — Выполнил ли ты третье мое условие?

Полоса света из распахнутых дверей уже подбиралась к середине, еще немного — и она отметит срок уговора.

— Нет, — сказал Хёрвард, и снова среди собравшихся пронесся порыв ветра — быстрый шепот, возгласы удивления. — Я не нашел тебя, Хеммель, дочь Вёлунда, потому что искал не тебя. Ты стреляешь из лука лучше меня и бегаешь быстрее, и выиграл я обманом.

— Ты сражался с драконом и отведал его крови. Ты будешь видеть то, что сокрыто, и слышать то, что утаено. Если ты останешься на Свитьоде и тинг выберет тебя конунгом, так тому и быть, — сказала Хеммель и встала.

Свет из дверей дополз до середины и протянулся к Хеммель. От него вспыхнул наконечник копья, самоцвет в тонком обруче, запылали белым пламенем кудри Хеммель, ее лицо стало словно бы прозрачным, светящимся изнутри, в чертах проступило сходство с Бёдвильд, глаза засияли.

«Полдень», — мелькнуло в голове Хёрварда.

— Моё имя — Сванхвит [8] Сванхвит — «Лебяжье-белая». ! — произнесла Хеммель ясным, хрустальным голосом и шагнула вперед. Хлопнули широкие рукава, словно крылья, все зажмурились от нестерпимого сияния, а когда открыли глаза — никого не было посреди чертога.

Трэль — раб, невольник.

Дверги — в русском переводе Эдды карлики, цверги.

Хирдман — дружинник.

Гест — «гость» (др. — исл.).

Хеммель — от норв. hemmeligh, «тайный, скрытый».

Хангерок — часть женского костюма, подобие сарафана из двух полотнищ, скрепленных фибулами.

Линдворм — двуногий крылатый дракон.

Сванхвит — «Лебяжье-белая».