Анатолий Махавкин - Погонщица единорогов [litres]

– Послушай, – сказал я, почёсывая бровь. – В моём мире… ну, в моём реальном мире я видел кого-то, очень напоминающих тебя и Викторию.

– Только нас? – осведомился собеседник без тени удивления. – Больше никого?

– Ещё Леонида. – Я даже зубами заскрежетал. – Он там клинья к моей Оксанке подбивал.

– Угу, – покивал старик. – Этот фокус со снами доступен не только тебе. Но если я и Виктория сознательно связаны со своими двойниками, то Леонид не совсем понимает, в чём дело. Поэтому его действия неосознанно копируют поведение двойника и так же враждебны тебе, как и здесь. Когда я задействовал магию переноса, то подозревал, что, кроме ключевых фигур, она захватит и кого-то со стороны противника, но поделать ничего уже не мог.

– Ага, – пытался я сложить все элементы картины воедино. – Значит, это ты – та собака, которая везде порылась. А кто та девчонка, которая периодически мне помогает? Тоже кто-то из твоих?

Старик долго смотрел на меня, хмуря кустистые брови, потом пожал плечами:

– Понятия не имею. – Голос вроде звучал искренне. – Возможно, магия зацепила ещё кого-то, о ком я не знаю. Помогает, говоришь? А ну, попробуй описать.

Особо описывать оказалось нечего: виделись-то мы всегда в темноте, так что решили разобраться с ситуацией, когда информации немного прибавится. Потом старикан едва не силой разогнал греющихся бойцов и потушил пирамиду. Самое обидное, что только я остался мокрым, словно мышь. Хорошо хоть, немного согрелся.

Старикан заставил конец посоха вспыхнуть ярко, точно прожектор, и в этом свете набросал на каменном крошеве пола наш дальнейший путь. Следовало пройти через проход в обрушившейся башне и немного попетлять среди старых стен, которые за столетия упадка образовали всамделишный лабиринт. Проводник, правда, заметил, что последний раз путешествовал по острову очень давно, так что очертания лабиринта могли измениться. Посему, коли дорога исчезнет, главное – не паниковать, а искать другой путь.

– Ладно, – сказал дед, убедившись, что Егор понял, как идти дальше. Я тут выйду, обстановку разнюхаю. Если минут через пять не подам сигнал, можете выходить.

После этого он погрозил мне пальцем, схватил осла за ухо и выскользнул за дверь. В наступившей темноте было слышно, как шмыгает носом Ганс. Странно, что у меня – никаких последствий после купания в ледяной водичке. Помнится, позапрошлой осенью, где-то в начале ноября, приняв на грудь по ноль семь каждый, мы с Костиком полезли купаться в реку. Жёны верещали, дескать, оба заболеем, дураки пьяные, но товарищ бормотал, что антифриз поможет. Не помог, и оба свалились с мощнейшей ангиной, дав шанс подругам жизни лишний раз позлорадствовать.

– Он ведь не вернётся? – почти жалобно спросила Саша, и Морис тихо хмыкнул.

– Естественно, нет, – ответил я, уже знакомый с фокусами нашего странного помощника. – Он так постоянно делает.

– Что он тебе наболтал? – насторожился Семён. – Что-то дельное?

Мгновение я размышлял, сознаваться или нет. А потом подумал: какого чёрта, эти люди мне спину защищают.

– Сказал, чтобы я в Муаде не обращал внимания, даже если вас начнут на куски резать…

Кто-то присвистнул.

– А шёл и занимался своим делом.

– Это он тебе правильно посоветовал, – совершенно спокойно сказал Егор, приоткрыл дверь и осторожно выглянул наружу. – Так что мотай на ус. И видимо, никакого сигнала мы не дождёмся, так что пошли.

Дорога к разрушенной башне, если только мы всё делали правильно, вела между двух холмов. Возможно, мы видели древние стены, успевшие за столетия обрасти кустарником и травой, кто знает. Иногда на покатых склонах вспыхивали тусклые огоньки, но тут же гасли.

Далеко впереди шагал Ло, и его тощее тело иногда полностью исчезало в ночных тенях. Замыкали группу Марк и Светлана, а всем остальным Егор приказал рассыпаться, чтобы осложнить задачу возможным стрелкам. Я не мог понять, к чему все эти предосторожности. Вокруг стояла абсолютная тишина, лишь где-то, очень далеко, вопила то ли жабка, то ли птичка.

Потом из мрака, так же внезапно, как и предыдущая постройка, вынырнула нужная нам башня. Правда, сейчас это строение больше напоминало творение обезумевшего скульптора-гигантомана. Словно согнутый палец с частью ладони давно сгинувшего великана. В уцелевшей части кисти зияла огромная чёрная дыра. У входа стоял Ло и, сжимая рукоять меча, всматривался в темноту.

– Что там? – спросил Егор.

Ло медленно поднял и опустил плечи.

– Чего тогда стоим, кого ждём?

«Внутри кто-то есть, – сообщил Кровопийца. – Живой и неживой одновременно. Неживое живое очень не любит. Такое ощущение, будто он – высоко».

Я передал информацию, полученную от меча, и Егор задумался, почёсывая бровь. Потом осмотрел своих людей и сказал, что им предстоит небольшая пробежка. А может, и большая, в зависимости от величины башни и настойчивости живого-неживого. Франк заметил, что дед ни словом не упомянул об этакой пакости, а Семён высказался весьма изысканно, но совершенно неприлично. Всё это не отменяло того факта, что бежать придётся очень быстро и, возможно, долго.

– Нужно сделать факел, – сказал Семён, когда фонтан его красноречия иссяк. – Иначе – трындец, в такой-то темени!

Осветительный прибор удалось соорудить довольно быстро. Нашлись и специальные палки, и ткань, заранее пропитанная чем-то едким и вонючим. Впрочем, горело всё это весьма неплохо и давало приличный радиус освещённости, как это обозначил Ганс. Видимо, прежде здоровяк работал учёным или типа того.

Когда мы зажгли пару факелов, Егор сказал, что этого вполне достаточно. В тот же миг из мрака провала донёсся истошный вопль, напоминающий агонию странного механического дельфина. Звук шёл откуда-то сверху. Все замерли.

– Нехрен стоять! – прошипел Семён и, подняв факел, побежал вперёд. – Ждёте, пока они наружу поползут?

Не знаю, кто такие «они», но ждать их совсем не хотелось, поэтому наша дружная толпа тут же рванула вперёд. Уже внутри разрушенной постройки Кровопийца недовольно проворчал, что он может и ошибаться, но вроде за нами следует кто-то из Меченых. Однако ощущение присутствия врага было очень слабым, поэтому меч не мог назвать количество преследователей. Впрочем, на них времени не оставалось совсем.

Внутри постройки было темно, точно в угольном мешке. Пламя пары фонарей обратило бегущих людей в смутную слитную массу, будто по хрустящим камням торопилась бесформенная амёба, отбрасывающая вокруг безобразные жуткие тени. В пляшущем свете рассмотреть подробности интерьера было практически невозможно, и ясно одно: здание очень велико. Да, и временами из мрака появлялись некие предметы совершенно непонятного назначения. Правда, их величина как бы намекала на гигантский рост строителей.