Станислав Смакотин - Немой пророк

Не сдрейфлю, не боись. Царизм так царизм. Идёт!

— Я согласен! Где и когда?

Троцкий задумывается.

— Диспут постараюсь организовать в самое ближайшее время – думаю, вы понимаете, единолично принять решение о подобном я не вправе и мне необходимо посоветоваться с товарищами… Надеюсь, сиё понятно?

Я киваю. Понятно, чего там! Конспирация и все дела.

— В таком случае ваш адрес, господин Смирнов. С вами свяжутся в ближайшее время. И про завязанные глаза, я надеюсь, вы не пошутили?

— Не пошутил, господин Бронштейн – завязывайте. Запомните или записать?

— Я запомню.

Диктуя адрес, я замечаю, как при упоминании Царского Села брови того подпрыгивают вверх. Эх, молод ты ещё, Давыдыч, не умеешь скрывать эмоций. Впрочем, дело наживное, ты быстро научишься, уж я-то знаю. А чего же ты хотел, дорогой? Я ведь флигель-адъютант, как-никак. Живу приближённо к царской особе.

В общем, у меня к нему, пожалуй, всё. Не подавая руки, я разворачиваюсь на каблуках и делаю было несколько шагов, но меня останавливает окрик.

— Господин Смирнов?

— Да? — оборачиваюсь я.

— А зачем всё-таки это надо вам? Вы ведь рискуете вашим положением, и не на шутку? — Троцкий всё так же стоит под жёлтым, потерявшим почти всю листву каштаном, задумчиво глядя мне вслед. Молодой романтик революции, мечтающий о светлых идеалах. На какую-то секунду мне даже становится его жаль – он ведь действительно, пока всего лишь мечтатель. Но – лишь на секунду. Робеспьер, Дантон… Троцкий, Ульянов, Мао, Пол Пот, Ким Чен Ир – список можно продолжать долго. Сколько вас таких, молодых романтиков мечтало о светлом будущем? Одиноко стоя под каким-нибудь каштаном, ёлкой, лиственницей, пальмой? Сколько? Не перечесть, но итог неизменно один.

И потому, прогнав ненужную жалость, я, заставив перепуганно шарахнуться в сторону какую-то проходящую мимо древнюю старушку в чепце и с клюкой, просто громко отвечаю ему правду:

— Наверное, я как и вы идеалист, Лев Давыдович! До скорой встречи!

А оправившаяся от испуга бабушка, тряся палкой, громко кричит мне в след:

— Чтоб тебя, ирода!!! Напужал ведь, стервец!!!..

И, ворча что-то себе под нос, сгорбленно идёт дальше. Как иду и я.

Питер – по-настоящему уникальный город. Вроде бы он большой, даже огромный, но странным образом всё в нём пересекается, оказываясь рядом – загадка, которую я объяснить себе не в состоянии. Протопав наугад несколько кварталов, глубоко погружённый в раздумья о произошедшей встрече, я неожиданно для себя оказываюсь на Арсенальной набережной. Разумеется, ни на какое открытие никакой Думы я не попал – холодное северное солнышко давно уже перевалило полуденную черту, начав склоняться к закату.

Остановившись у реки и закурив, я, придерживая фуражку от ветра, засматриваюсь на вид Литейного, а в этом времени именуемого Александровским, моста. Конструкция выглядит точно так же, как и спустя столетие: те же строгие пропорции, минимум изысков и максимум практичности. Созданный для дела, старый, видавший многое трудяга, он, конечно, прослужит ещё многие века при внимательном уходе за ним потомков. Переживёт революции, воздушные бомбёжки, блокаду и лихие девяностые, так и оставаясь надёжным, крепким и функциональным мостом…

Торопливо переложив в другую руку папиросу, я отдаю честь в ответ проходящим мимо юнкерам, вновь возвращаясь к созерцанию сооружения – что-то оно мне очень сильно напоминает, напоминает до боли… Функциональное, крепкое, практичное – что же? Созданное для людей… Наморщив лоб, я делаю последнюю затяжку, щелчком отстреливая папиросу. И пока окурок, увлекаемый ветром с Невы, описывает плавную дугу, я уже точно знаю для себя ответ. Таким, как этот прочный, не поддающийся временам Литейный мост, созданный без лишних изысков, построенный для перемещения людей, я хотел бы видеть своё, Славы Смирнова, государство. Крепким, функциональным и надёжным. И не важно, как оно называется – империя, федерация, республика… Плевать, кто им правит – царь, президент либо парламент – всё это вторично, по большому счёту. Важен его функционал и принадлежность – нести свою функцию для людей. Вчера, сейчас, спустя столетия! Точка.

Поправив фуражку и в последний раз взглянув на мост, я бодрым шагом направляюсь на соседнюю, Симбирскую улицу. Раз уж вынесла меня нелёгкая к Михайловской артиллерийской академии, а на открытие первой Думы я безнадёжно опоздал – пойду, проведаю переданные в храм военной науки милитаристские детища двадцатого века. Именуемые чертежами оружия, столь удачно оказавшимися в моём телефоне. Оружия двух непримиримых соперников, между прочим! А точнее, в скачанной где-то и когда-то электронной брошюрке «АК и М16 в сравнении». С чертежами, нанесёнными мною на «белки» (такой вид кальки) во время выздоровления и переданными молодому штабс-капитану по фамилии Фёдоров, специально прибывшему для этого из академии. Бедой стало то, что чертежи я изобразил максимально условно – никаких размеров, и тем более допусков, разумеется, в брошюре не было и в помине. Так, общий вид автомата в разобранном состоянии и обозначения. И если родной «Калаш» дался мне относительно просто, то с американцем пришлось здорово попотеть. Особенно учитывая, что чертить приходилось со смартфона, вглядываясь то в экран, то в чертёж… Та ещё задача, короче! Но – справился с горем пополам. Спас какой-никакой студенческий опыт работы за кульманом и суровая реальность: за последние сто лет в инженерной графике не изменилось почти ничего.

— Господин флигель-адъютант? — дежурный подпоручик, совсем ещё юнец, вытянувшись, выходит мне навстречу из караулки. — Чем могу служить?

Ларису Ивановну хачу… Я кур голландских в вертолёт грузил, а она мимо проходила! То-то глаза бы у мальчишки на лоб вылезли, произнеси я подобное!

— Э-э-э… Мне бы штабс-капитана Фёдорова?

— Сию минуту, господин флигель-адъютант… — парень ловким движением выдёргивает из будки реликтового вида журнал. Быстро проведя пальцем по последней странице, останавливает его на искомой фамилии: – У себя! Вас проводить? Нет? В таком случае до конца по главному коридору, затем вниз по лестнице и через два поворота в левый коридор, господин флигель-адъютант! Свернёте направо, во второе ответвление и там отыщете мастерскую. Господин штабс-капитан в ней! — довольно сообщает подпоручик остолбеневшему мне.

Всё же, честь флигель-адъютантского мундира и слепая вера в собственные силы не позволяют мне хорошенько послать безусого юмориста. Сказал, сам найду – деваться некуда! И, с мыслями хорошенько надрать уши шутнику при случае, я сворачиваю в указанный коридор.

— Господин флигель-адъютант, у мастерской ступенька! Будьте осторожней! — звучит мне вслед.