Константин Кураленя - Шаман-гора

— Ну, а теперь соедини свои бастионы неглубокими траншеями, и узел обороны будет готов, — посоветовал я ему, а сам отправился помогать девушкам, таскать брёвна.

У меня всё же теплилась надежда, что мы успеем соорудить плот и отплыть до появления врага. Но, судя по всему, нам не хватит каких-то полчаса, а может, и меньше того. Мне этого не хотелось, но повоевать придётся.

Мои подозрения оправдались полностью. Мы не успели.

Хотя все и ждали этого выстрела, но, как обычно в таких случаях, он прогремел неожиданно. Примерно часа в три дня раскатистое эхо ружейного выстрела известило нас о том, что к нам направляются гости.

Вслед за первым выстрелом в тайге разразилась целая канонада. Мы, побросав все дела, собрались около оборонительного рубежа.

— Ишь, как напужались, — развеселился Степан. — Небось, немало припасу зазря пожгли.

Ещё до этого момента во время коротких привалов и на ночёвках мы со Степаном обучили девушек обращаться с оружием. Самой способной оказалась Лукерья. Будучи ещё дома, она вместе со своим покровителем постоянно участвовала в охотничьих забавах и научилась палить из ружья не хуже заправского охотника.

В обороне берега им со Степаном предназначалась главная роль. Они должны были вести прицельный огонь и сдерживать бандитов у кромки леса. А Семёновна и Катерина будут перезаряжать их винтовки и револьверы. Луизе отводилась роль группы поддержки.

— Смотрите, девушки, на рожон не лезть. Из укрытия не высовываться, — напутствовал я их на прощание. — Ну, а я вам с тыла подмогу.

Мы со Степаном крепко пожали друг другу руки, и я ушёл.

Моей задачей было встретить хунхузов на дальних подступах и, насколько это будет возможно, поубавить их ряды, а заодно и боевой задор.

И вновь, но уже бегом, я направлялся вверх по тропе. В этот раз я вооружился основательно: три ножа, винтовка, винчестер и кольт. Вес был приличный. Но я успокаивал себя тем, что в горах Афгана приходилось таскать куда более весомое снаряжение.

Один только бронник чего стоил. Ну ладно, всё это лирика. Любая война питается солдатским потом и кровью. Да я бы согласился тащить груз и в два раза тяжелее, лишь бы всё обошлось одним только потом.

Начиналась первоначальная и самая ответственная часть операции. Если всё пройдёт гладко, то Бог на свете есть.

Задыхаясь, я взобрался на сопку. Ниже, по склону сопки, ядовито чернела огромная проплешина от прошлогоднего пожарища.

Хунхузам придётся либо пересекать её по открытой местности, либо делать огромный крюк и обходить стороной. Что они предпримут? Я занял позицию на опушке проплешины и стал ждать.

Через некоторое время с противоположной стороны на пожарище вышли две фигуры.

«Всё же решили идти напрямую, — подумал я. — Время поджимает. Боятся, что мы Амуром уйдём. Правильно боятся. Мы шустрые».

Несмотря на приближающуюся опасность, пока всё складывалось по намеченному мною сценарию. Вот только почему-то кроме этих двоих из леса больше никто не выходил.

Хунхузы посовещались о чём-то между собой, а затем, опасливо озираясь по сторонам, двинулись вверх по склону. Двигались они прямо на меня. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это идёт разведка. Мой план требовал немедленной корректировки.

Я-то надеялся, что когда отряд бандитов пойдёт через гарь, можно будет их пересчитать. «Ну, что ж, будем считать трупы», — усмехнулся я не совсем весело. А головной дозор необходимо снять, причём снять бесшумно. Когда противник не слышит и не видит, как погибают его товарищи, это наводит на нехорошие мысли о каком-то мистическом роке. А это для нашего дела в самый раз. Будем брать не количеством, а умением.

Затаившись за разлапистой сосной, я поджидал головной дозор противника. И вот наконец-то они вступили в лес на моей стороне прогала. Свирепые бандиты испуганно жались друг к другу и не снимали пальцы со спусковых крючков своих винтовок. Это радовало. Противник начинал воспринимать нас всерьёз. Теперь мне предстоит сделать так, чтобы он нас ещё и боялся. И не просто боялся, а и детям своим наказал, что не надо воровать русских женщин, потому что хлопотно это и смертельно опасно.

Постоянно озираясь по сторонам, хунхузы прошли по тропе метров около пятидесяти. Затем остановились и о чём-то оживлённо посовещались.

Степана бы сюда, он бы в миг перевёл. Но, как показали их дальнейшие действия, на своём коротком совещании они решили, что дальше идти не стоит, и повернули назад.

Я приободрился. Видно, не зря я решил их пока не трогать, а только проследить, что они предпримут дальше. Мои ожидания оправдались. Хунхузы решили прекратить разведку и сообщить своим, что всё в порядке. Выйдя на опушку леса, разведчики чтото прокричали. И вот из лесу стали выходить основные силы противника. Кроме этих двоих, я насчитал девятнадцать человек.

«Ну что ж, немало, — подумал я, подкрадываясь к присевшим отдохнуть разведчикам. — А расслабились вы, ребята, зря. Сразу видно отсутствие серьёзной подготовки за вашими плечами. Такой непозволительной роскоши даже афганские душманы себе не позволяли. А те-то уж были вояки, не чета вашему брату».

Мощный удар прикладом по шее сбросил первого бандита на землю. По-моему, я сломал ему шею, потому что было слышно, как неприятно хрустнули шейные позвонки. Да и как не сломать, если берданка весит около шести килограммов.

Недолго длился и испуг второго, потому что ему следовало не пугаться, а попытаться оказать сопротивление. Но вместо этого он попытался закричать. А вот этого делать ему было категорически нельзя. Это не входило в мои планы. Поэтому второй свалился рядом с первым, так и не успев сообщить своим товарищам обо мне. А те продолжали идти в мою сторону.

Я залёг между двумя поваленными пожаром деревьями и, положив берданку на сучок, тщательно прицелился. Выцеливая бредущую навстречу смерти фигуру, я поймал себя на мысли, что не ощущаю угрызений совести от совершаемых убийств. Неужели я стал таким кровожадным маньяком-убийцей? А потом я понял, что всё происходящее воспринимается мною как бы не всерьёз.

Словно я участвую в съёмках крутого боевика или вестерна про Дикий Запад. Да и политические отношения, которые сложились между нашими странами, давали мне моральное право без зазрения совести смотреть на хунхузов сквозь прорезь прицела.

Выстрел берданки был таким оглушительным, что я сам немного испугался. Выбранный мною на заклание бандит, перегнувшись в поясе, упал на землю. Остальные, отчаянно паля из оружия, мгновенно залегли.

Я перекинул берданку за спину и взял в руки винчестер. Начиналась игра со смертью. Расстояние между мною и залёгшим неприятелем было невелико. Поэтому выпускаемые им пули ложились совсем рядом с моим укрытием. Даже имея многозарядный винчестер, я уступал неприятелю в манёвре. Было необходимо как можно скорее поменять место расположения. Иначе я рисковал не выбраться отсюда вовсе, так как хунхузы начали планомерно обтекать моё убежище со всех сторон.