Ким Лиггетт - Последняя жатва [litres]

Я жду ответа – «спасибо», «да пошел ты», какого угодно, но она только подтягивает купюры к себе. Неожиданно для меня самого это вызывает мою улыбку. Что ж, это уже кое-что.

– Спокойной ночи, Джесс. – Я пячусь от ее двери и иду в собственную комнату.

Я не хочу засыпать, потому что мне не хочется видеть сны, так что я сажусь у окна и начинаю глядеть на пшеницу. Смотрю вниз и вижу, что то же самое делает и Хэмми.

Что бы ни происходило, все это ведет обратно сюда. Я должен завершить последнюю жатву, прежде чем станет поздно.

Грядет первый мороз.

Я это чувствую.

По дороге в школу я в последнюю минуту сворачиваю на Хэммонд-стрит. У меня такое чувство, будто мой «Форд» понял, куда я направляюсь раньше меня самого – в Оукмур. Я паркую машину, не доезжая до него нескольких кварталов, аккурат перед складом-магазином пиломатериалов Миллера и дальше иду пешком. Мне не хочется, чтобы кто-нибудь узнал, какое у меня там дело.

Перед зданием лечебницы оставлена пара пустых инвалидных кресел. Под деревом стоит медсестра, рядом с ней на траве сидит пациент. Фасад здесь выкрашен в желтый цвет, что должно было бы придавать ему жизнеутверждающий вид, но, надо сказать, впечатление создается такое, будто здание облили мочой. Когда я открываю треснувшую стеклянную дверь, раздается тихий мелодичный звон.

– Я сейчас перезвоню, дорогуша, – говорит миссис Гиффорд. – Мне надо идти, здесь Клэй Тейт, – шепчет она в трубку и кладет ее. – Ты привез с собой свою чудесную сестричку? – спрашивает она, снова надевая на ухо висячий клипс в форме банана и глядя на меня с другой стороны стойки.

– Нет, я только что высадил ее у школы.

– Она для нас как солнечный лучик, – говорит миссис Гиффорд, развернув виноградный леденец «Джолли Рэнчер» и положив его в рот. – Пациенты ее обожают. А с теми неизлечимыми, которые доживают свои дни в хосписе, она просто творит чудеса. Большинству детишек было бы страшно, но только не Умничке. Она держит их за руки и поет эту свою милую песенку. Она наш чудный ангел, помогающий им легко и безболезненно перенестись с этого света на тот.

– Рад это слышать.

Она похлопывает меня по тыльной стороне ладони:

– Чем я могу тебе помочь, дорогуша?

– Я здесь, чтобы узнать насчет мисс Грейнджер…

– Ты хочешь записать на прием Джесс … или свою мать ? – Она произносит имя моей сестры и слово «мать», словно это бранные слова.

– Нет… я просто…

– О, прости, с моей стороны это было грубо. Просто я слышала о том, что произошло на Празднике урожая, и… Впрочем, неважно.

– Ничего, я просто…

– Из этого все равно ничего бы не вышло. Эмма больше не ведет прием. Она не была у нас уже несколько месяцев. С тех самых пор, когда провела последний прием Л. Э. У. – Она произносит этот акроним шепотом.

– Вы имеете в виду главу нашей полиции? Шерифа Илая?

– Нет, такому не бывать никогда. Шериф непрошибаем. Я имею в виду Ли Эрика Уиггинса .

– Кого-кого?

– Ли Эрика Уиггинса , – повторяет она. – Я говорю о парнишке со всеми этими ожогами .

Л. Э. У. Эти инициалы были написаны моим отцом на полях семейной Библии… и то и дело встречались в приходно-расходных книгах, которые отец вел для представления в банк. Неужели он давал деньги этому отморозку? За что? За метамфетамин?

– Последний год она принимала его каждую субботу. У них не было абсолютно никаких проблем, но потом что-то произошло. Она вышла из кабинета, где вела прием, с таким видом, будто только что видела призрак. Было похоже, что она ужасно испугалась. У нее было такое же лицо, как и у тебя сейчас, дорогуша, – говорит миссис Гиффорд, пододвигая ко мне пластиковую тарелку, полную леденцов. – Вот, возьми леденчик. Только не виноградный, это мои любимые. А потом она вдруг просит меня показать ей его свидетельство о рождении… и ведет себя так странно. Начинает чесать голову с таким остервенением, что выступает кровь. Я тогда подумала, что она сейчас вызовет шерифа и скажет, что этот парень совершил какое-то преступление, но с тех пор от нее не было ни слуху ни духу. Да, кстати, она что, прислала тебя за своими вещами? Я уже несколько месяцев названиваю ей, чтобы она забрала эту свою коробку.

– Да, именно так, если вы не против. – Я заставляю себя посмотреть ей в глаза. Мне ужасно не по себе из-за того, что приходится вот так лгать, но у меня нет выхода.

– Как я могу быть против, дорогуша? Вот только возьму коробку с ее вещичками из нашей камеры хранения. Ты не мог бы пока отвечать на телефонные звонки? Если кто-нибудь позвонит насчет мистера Пиннера, то он… ну, в общем, умер минувшей ночью. Наверное, на звонок о нем я лучше отвечу сама. Я сейчас – одна нога там, другая здесь.

Я слышу, как подошвы ее туфель поскрипывают, пока она идет по линолеуму, затем звуки затихают, когда она ступает на ковролин, которым покрыт пол в офисах, находящихся в задней части здания. Я тут же обхожу стойку и двигаю мышью по экрану ее компьютера. Обои на нем взяты из сериала «Доктор Куин, женщина-врач». Что ж, логично.

Я ищу среди файлов истории болезни пациентов и нахожу среди них Эмили Грейнджер. Бац, вот она. Тайлер не врал. Сама легла в лечебницу почти два года назад. И заплатила за себя сама. Пробыла чуть менее года. Посттравматический синдром. Религиозная идеология. Бред величия.

Миссис Гиффорд все не возвращается, и я набираю имя другого пациента – Ли Эрик Уиггинс. Синдром «пьяного зачатия». Посттравматический синдром. Ожоговая травма. Утверждает, что его отец пытался убить его в ночь, когда произошел несчастный случай, но дьявол спас его по причине уготованного ему особого предначертания. Прописана медикаментозная терапия. Далее идет список необходимых таблеток.

Едва заслышав скрип подошв миссис Гиффорд по линолеуму, я стираю все следы своих изысканий и выскакиваю из-за стойки.

– Здесь что, жарко? – спрашивает она. – Я, знаешь ли, немного зябну, а вот ты весь в поту. Надеюсь, у меня не начинается ОРЗ.

Я осматриваю коробку.

– Но здесь на боку написано «миссис Уилкерсон».

– О, теперь все эти вещи принадлежат Эмме. Миссис Уилкерсон завещала ей все свое имущество. И дом тоже. Повезло же ей. Эти католики стоят друг за друга горой.

– Значит, миссис Уилкерсон скончалась?

– Да, в прошлом году. Думаю, поэтому Эмма и оставалась здесь так долго. Хотя сама она в этом и не нуждалась. Она куда умнее, чем наш доктор Флэнниган, уж ты мне поверь. Полагаю, ей просто был нужен отдых и она хотела помочь своей подруге в ее смертный час. Но в том, как та умерла… было что-то странное.

– Что вы имеете в виду?

– Эмма тогда держала ее за руку и читала какую-то молитву на свой католический манер…