Тёма Шумов - Тиховодье

Перешагнув через бордюр, и подняв взгляд, Катя увидела, что на качелях никого нет. Однако они продолжали раскачиваться. Казалось, буквально за мгновение до этого ребенок спрыгнул с них и спрятался где-то среди темных бесформенных зарослей кустов.

– Мальчик, – позвала она оглядываясь. – Не бойся…

И подумала, сколько раз она уже произносила нечто подобное за последний час? Не школьный ли призрак вернулся за ней? Маловероятно. Она всегда считала, что призраки привязаны к какому-то определенному месту. Хотя, что она знаток паранормальных явлений? Куда уж ей тягаться с Малдером и Скали?

Среди кустов хрустнула ветка.

– Ты что тут делаешь один?

Туман, выползший из насыщенных влагой щелей и трещин, просочившийся из земли, рассеялся в воздухе. Ночь стала чуть светлее, или ее глаза просто привыкли к недостаточному освещению.

– Где твои родители?..

Ей почудилось движение за спиной и, вновь обернувшись к качелям, она вздрогнула как от удара током.

На сидении откинувшись на спинку, и смотря на нее крохотными глазами-бусинками, сидел огромный плюшевый медведь. Мокрый искусственный мех слипся и торчал в разные стороны как прическа панка.

Плюш , – всплыло в памяти – Мы будем звать его Плюшем .

Вслед за этими словами она увидела маленького Максима. Ему было чуть больше года, и он с наслаждением ползал по точно такому же мягкому и огромному медведю. Встав на еще нетвердые ноги и схватив игрушку за нос с заливистым смехом, сын тяжело упал на пятую точку. Она вспомнила, как при этом у нее кольнуло сердце и неприятно сжалось где-то внутри. Но Максим лишь удивленно посмотрел на нее и произнес одно из своих первых слов.

– Бух? – вопросительно сказал он, продолжая смеяться.

– Бух, – согласилась она, протягивая ему руки.

– Бух, – утверждающе резюмировал ребенок и, не успев подняться, как борец реслинга, снова накинулся на медведя, повалив того на пол.

– Бух! – восторженно закричал Максим.

В сложенных на животе лапах медведя лежала коробочка, обтянутая красной материей. Она нерешительно дотронулась до нее.

Ткань оказалась неожиданно теплой и сухой.

Сердце застучало с удвоенной силой. Кто-то только что оставил это здесь.

Катя нащупала крохотную кнопку в основании коробочки, и, надавив на нее, чуть не вскрикнула, когда крышка откинулась с тихим щелчком.

Внутри на бархатном основании, с искусной гравировкой на внешней поверхности и вставками из платины, лежало золотое обручальное кольцо.

– ВМЕСТЕ, – прочла она вслух выгравированную надпись и заметила углубление для второго кольца.

Ее взгляд медленно переместился на неожиданно онемевший безымянный палец левой руки.

Она покачнулась, теряя равновесие.

Второе кольцо было на нём.

Перед ней вновь закружился хоровод лиц. Как и раньше кто-то пытался до нее докричаться, кто-то плакал, кто-то смотрел серьезным и печальным взглядом. Только теперь все эти люди уже не казались ей незнакомцами. Она понимала, что когда-то знала каждого из них, казалось ей осталось сделать лишь маленький шажок, чтобы вспомнить все что-то скрыла от нее дождливая пелена Тиховодска.

Внешне кольцо было точно такое же, как и первое, находящееся в коробочке. Отличие между ними заключалось только в выгравированных на них словах.

«НАВЕКИ», – гласила надпись, сделанная на ее кольце.

Сняв с пальца, она аккуратно положила его рядом с первым. И оно само легло точно в предназначенное для него место. Два кольца переплелись под небольшим углом как склоненные головы, образуя клятву.

ВМЕСТЕ НАВЕКИ.

Именно так, любимая, – услышала она чужой голос и, вскрикнув, выронила коробочку.

Кольца упали в мокрую грязь все также рядом друг с другом, связанные, как судьбы людей, которым предстояло их носить.

Она увидела себя в белом платье напротив огромного зеркала в городском ЗАГСе. В руках букет из белых роз. Рядом с ней в светло-сером костюме стоит темноволосый молодой человек. Его ладонь на ее талии, губы прикасаются к ее шее. От него исходит запах духов «Код Армани».

– Именно так, любимая, – говорит он. – Вместе навеки.

Она задыхается от переполняющих чувств.

Его рука опускается ей на живот.

– Как ведет себя наш Максимка?

– Смирно, – она прижимает его пальцы к своему уже округлившемуся и чуть выступающему из подвенечного платья животу. – Еще слишком рано, дорогой. Думаю, пройдёт ещё месяц, прежде чем он начнёт брыкаться.

– Ты действительно не жалеешь, что у нас нет пышной свадьбы, кучи гостей, подарков.

– Нет. Ты же знаешь, – отвечает она и, обернувшись, заглядывает в его карие глаза. – А ты?

– Нисколько.

– Меньше всего я хотела бы сейчас видеть моих подруг, – вздыхает она. – Никогда бы не подумала, что чужое счастье настолько способно свести их с ума от зависти.

– Я думаю, вы еще помиритесь, – отвечает молодой человек, нежно прикасаясь к ее щеке.

– Никогда, Саша, – мотает она головой. – Никогда. После всех этих заявлений о том, что я выхожу за тебя «по залёту», после всех их звонков тебе с угрозами и предложениями бросить меня, со словами, что я тебя не достойна. Как я могу после этого с ними общаться. Мне даже проходить мимо них противно. Жаль только одного, – что нет рядом со мной сейчас папы и мамы.

– Мне тоже жаль. Думаю. Уверен. Они были хорошими людьми.

Он обнимает ее и произносит:

– Пойдем, любимая. Пусть этот день будет только для нас двоих.

– Троих, – поправляет она его, показывая на живот.

Он смеется и подхватывает ее на руки.

– А ты потяжелела…

– Люблю тебя…

Как она могла забыть это? Свою собственную свадьбу, своего мужа и отца своего сына. Что с ней произошло? Что она забыла еще?

Знакомство с Сашей не отличалось романтизмом. Они встретились в ресторане «Легенда», гуляя в разных компаниях на чужих днях рождения. Сбежав из-за стола, она вышла покурить во двор и поняла, что оставила сигареты в куртке. В отчаянии оглядевшись, она встретилась взглядом с молодым человеком, который понял ее без слов, молча протянув полупустую пачку.

– Длинные, с ментолом? – она удивленно вскинула бровь.

– Стараюсь бросить, – ответил он.

За разговором прошло полчаса. Оказалось, они оба ощущали себя лишними в своих компаниях. Им нравились одни и те же фильм и оба они питали странную неприязнь к актеру Патрику Свейзи.

Последнюю сигарету они выкурили на двоих. Смеясь, он предположил, что это называется «курить на брудершафт» и объявил, что дальше должен следовать французский поцелуй.

Она вспомнила это очень хорошо.

Вспомнила и рождение Макса. Была зима, кружили снежинки, солнце еле пробивалось сквозь мрачное небо. Александр встретив ее на ступенях роддома и приняв от нее завернутого в теплое одеяло сына, отвез их в новую, еще пахнущую строительным клеем и обоями квартиру в недавно построенном доме с винтажными арочными балконами, высокими потолками и огромными комнатами. Ради этой квартиры он взял кредит на предприятии, где с недавнего времени работал начальником отдела продаж, при условии не увольняться на протяжении десяти лет.