Манон Фаржеттон - Десять дней до конца света

– Таблетки йода.

– И зачем они?..

– Если мы уцелеем, учти, что пострадают ядерные электростанции. Так что, пока мы не свалим куда-нибудь, где их меньше, йод мало-мальски защитит от радиации.

Бац! Возвращение в реальный мир как удар в лицо. Она садится за стол и сжимает банку с Лоумом обеими руками, чтобы они не дрожали.

– Понятно.

Лора возвращается к своему занятию. Из колонок вырываются гитарные аккорды. Она дожидается конца номера в надежде услышать выпуск новостей. Но начинается новая песня. Лора со вздохом отталкивает приемник.

– Становится сложно получить хоть какую-нибудь информацию…

– Ну и не убивайся.

Взгляд серых глаз Лоры устремляется на Лили-Анн. Они всегда мало что могли друг другу сказать – обе молчуньи, в отца, только мать в их семье заполняла тишину, бесконечно напевая в ритме своих передвижений. Если Лора открывает рот, это что-то значит.

– Ты в порядке? – спрашивает она.

Лили-Анн кусает щеки. Медленно качает головой, не в силах сказать ни слова. Лора не сводит с нее глаз, как будто плетет вокруг сестренки невидимый кокон. Но Лили-Анн сейчас нужна не нежность. Горе и гнев поднимаются в ней волной возмущения. Она вскакивает, идет к стене, бьет по ней ладонью изо всех сил.

– Твою мать! – кричит она. – Какой ублюдок решил уничтожить целую планету? Не впаривай мне, будто это природный феномен или еще какая-то муть! Кто-то хочет истребить человечество! А мы сидим как дураки и не знаем, что делать, потому что ничего тут не поделаешь, да? А что могли поделать родители? Ничего! Они умерли как крысы!

Лора подходит к ней и пытается ее обнять. Для них этот жест необычен. Лили-Анн, однако, прижимается к сестре, глотая обжигающие глаза слезы.

– Иди посмотри, – шепчет ей Лора, когда она успокаивается.

Она тащит ее к столу, открывает какую-то папку, достает и разворачивает лист бумаги. Перед ними карта Японии. В этом вся Лора. Изучать ситуацию, в которую попали родители, а когда она станет тупиковой, подшить всё в папку, отгораживаясь от мысли об их гибели.

– Накануне взрывов они были здесь, – поясняет она, показывая город на побережье самого большого острова. – Потом их переправили в Осаку, вот сюда. Улететь они не смогли. Либо так и не добрались до Осаки, либо добрались слишком поздно. В таком случае они наверняка направились к западному побережью, чтобы сесть на корабль, следующий в Китай. Но к тому моменту, как они туда прибыли, уже закрылись и другие аэропорты в Азии.

Она излагает их путь таким спокойным голосом, водя пальцем по бумаге.

– Лора…

– Они могли бежать дальше пешком или на машине, но стена взрывов неминуемо нагнала их в какой-то момент, ведь невозможно…

– Лора!

Сестра поднимает голову и удивленно смотрит на нее.

– Что?

– Я скучаю по ним. Я так по ним скучаю…

Губы Лоры дрожат.

– Я тоже, – признается она, и в уголке ее глаза поблескивает слеза.

Лили-Анн вытирает ее кончиком пальца и снова крепко обнимает сестру.

– Не знаю, что бы я без тебя делала, – шепчет она. – Наверно, уже сошла бы с ума.

– Да нет, – отвечает Лора. – Ты лежала бы в постели, обложившись шоколадками и зарывшись под десяток одеял, и молилась бы, чтобы взрывы тебя миновали.

– Я тоже так думаю.

Они улыбаются друг другу сквозь слезы.

В комнату вдруг вбегает Нинон. Она кидается к матери и возбужденно тараторит:

– Идемте! Скорее! Папа пришел, он хочет вам показать… одну вещь!

– Где он?

– Наверху, в саду!

Лора и Лили-Анн бегут за ней на улицу. Марк стоит у деревянной калитки, ведущей на лестницу, и оборачивается на их шаги. Лицо его напряжено.

– Что случилось? – тревожится Лора.

– Волны…

Лили-Анн хмурит брови, всматриваясь в море. Волнение усиливалось с утра, и теперь вся поверхность испещрена грозными тенями. Небо, однако, синее, и ветра почти нет.

– Здесь редко так сильно штормит, – замечает Лора.

– Это не естественные волны, – тихо говорит Лили-Анн. – Эффект взрывов?

Марк кивком подтверждает, что согласен с этой теорией.

– Журналисты, – уточняет он, – говорили о цунами в Азии.

– Ты думаешь, они могут быть и во Франции?

– Не знаю.

– Надо предупредить остальных, – решает Лили-Анн.

Марк жестом останавливает ее, показывая на фигуру Сары, которая спускается по лестнице к пляжу.

– Она видела. И пока они ничем не рискуют, могут переночевать у подножия скал. Вот если волнение усилится, им придется подняться сюда…

Марк вдруг осекается.

– Есть возможность укрыться, которую мы еще не исследовали…

– Какая? – удивляется Лора.

– Тебе надо будет рассчитать сопротивление, ты в этом сильнее меня, но я думаю…

– О чём ты? Марк?

– Лили, не говори пока никому. Мне нужно…

Он уже развернулся. Лора идет за ним к дому, Нинон бежит следом. Лили-Анн не двигается. Держа под мышкой банку с Лоумом, она смотрит на валы, один за другим обрушивающиеся на берег. Это первый реальный знак приближения стены взрывов. Следом придут другие. И эта мысль повергает ее в ужас.

Возможность укрыться?

Эти слова кажутся ей виртуальными.

Они не укладываются в голове.

Часом позже она спускается на пляж, с трудом таща бьющуюся о ноги тяжелую корзину. Все собрались во вчерашнем импровизированном лагере. Даже старик Макс здесь. Лили-Анн подходит к ним, ставит у ног Валентина свою корзину, которая опускается на песок с веселым позвякиванием.

– Бутылки! – радуется тот. – Аккурат в час аперитива!

Она садится рядом с ним. Он улыбается, достает из корзины целую башню пластиковых стаканчиков и раздает их всем вокруг костра.

– Лили, что ты будешь?

– Я не пью.

Он закатывает глаза.

– Ну конечно.

– Пошел ты.

– Зачем же ты принесла эти бутылки, чтобы не пить?

– Решила, что это доставит вам удовольствие. Я думаю не только о себе.

Валентин смеется.

– Нет, Лили, – шепчет он так тихо, что слышит его в шуме волн она одна. – Ты думаешь только о себе, с самого начала ты думала только о себе. И это не упрек, имей в виду.

– Неправда, – живо протестует она. – Я думала о сестре, о племяннице.

– Ты ради себя приехала сюда, не ради них.

– Ты зануда, Валентин.

– Рому или водки?

Челюсти Лили-Анн на миг судорожно сжимаются. Потом она роняет небрежно:

– Рому.

Ч – 44

Валентину хорошо. Костюм беспечного гуляки всегда сидел на нем как влитой, а дух веселого товарищества, царящий между ними в этот вечер после эпизода с замком из песка, создает иллюзию, что он живет в эти прекрасные часы в кругу друзей. Или просто живет, как просила его мать.

– …И вот тут-то Гвен меня поцеловал, – заключает Сара.

– Ты забыла рассказать про хорька, – вмешивается тот, улыбаясь уголком рта.