Юрий Леляков - Журавлиная ночь

— Подожди, но как? — переспросил Вин Барг. — В тот раз ты сказал: не прошёл по конкурсу! А как можно перевестись, не пройдя — то есть не поступив? Я не понимаю…

— Даже до конкурса дело не дошло, — ответил Кламонтов. — И поступал я не здесь.

— Как… не здесь? Вы же и квартиру специально поменяли! Ты сам говорил: только переехали, и надо идти на ВТЭК…

— Да, говорил… Переехали в расчёте, что здесь yчтyт моё прeдыдyщeе зачисление: отчислили-то меня несправедливо! А по конкурсу мне здесь и не пройти! И к тому же — он общий для нескольких специальностей! Проклятый зверский конкурс, при котором я всегда буду проигрывать тупым зубрилам… Им же не идеи надо выдавать, а определения: что чем называется! И это в быстром темпе: не успел, чуть запнулся — значит, не знаешь! Всё, двойка, иди себе подальше… А предыдущее зачисление не считается… то есть, с первого курса никого не восстанавливают! Вот и стал искать по справочнику… где биохимия на другом факультете… Ну, то есть — чтобы конкурс был не общий…

— Как — биохимия? — удивился Вин Барг. — Ты же говорил о физиологии…

— Ну, если проходить такую кучу невзаимосвязанных предметов, а к самой специальности и близко не подойти — лучше хоть на более высоком уровне! А мне показалось, что биохимия… ставится как-то выше… И даже о квартире серьёзно не подумал: надеялся, без проблем найдём подходящую. Главное — поступить… И вот по справочнику, экзамены: литература, математика, химия, биология. И я так и готовился! А приезжаю на место — и представляешь, вместо биологии — физика! На биохимию — биология не сдаётся! А физику я не готовил! А если бы и знал — как подготовил бы? С моим-то более правополушарным типом мышления? И вообще, что получается: студент зубрит всё согласно справочнику для поступающих, чтобы приехать — и узнать на месте, что готовить должен был не это?.. А тут ещё на вокзале, уже когда стояли за обратным билетом, подвернулся студент из другого города… Нет, сам не биолог — но про биологический факультет там, у них, кое-что рассказал. Что и от физкультуры никого не освобождают, а если надо освободить — сразу не берут документы; и бездомных кошек для лабораторных работ сами на улицах ловят… Как думаешь, может быть? Сейчас, в 83-м году?

— Не знаю, — подумав, ответил Вин Барг. — Сомнительно. Это уже слишком…

— Вот и я теперь думаю: ложь! — согласился Кламонтов. — Но тогда, в том состоянии, мог поверить чему угодно! Столько готовился, и опять год жизни — впустую! Хотя профессиональная пригодность биохимика и физиолога определяется не способностью догнать на улице кошку… Но как он сам говорил об этом! Я сразу спросил: что же они так, без вивария — держатся на бездомных кошках? И почему никуда не обращаются, не ставят вопрос? А он в ответ: им же хуже будет! И сам ещё, представь, сказал мне: неизвестно, мол, выйдет ли из тебя учёный! И так посмотрел при этом — будто я добиваюсь каких-то незаслуженных привилегий! Хотя чего я уже там, в очереди на вокзале, добивался — билета домой? И, конечно — как учиться там, где такие вот смиренные агнцы позволяют по-всякому измываться над собой кулацкой морде, облечённой властью над ними, но попробуй сам в их присутствии признайся, что не совсем здоров!.. Ну, чем их так оскорбляет, что кого-то надо от чего-то освобождать? Или они… за физкультурой туда и поступают? Как будто наука — не главный труд студента? И на сколько же мы должны отстать от заграницы — чтобы в вузы отбирали тех, кто в первую очередь годен для работы по специальности, а не колхозов и стройотрядов? И вопросы на собеседовании были не протокольные: о родственниках за границей, и всё такое — а по делу? Чтобы я знал, к чему мне быть готовым — а они знали мои проблемы? И не надо было делить комнату в общежитии с кем-то, кто трёх фраз не может связать без мата, а другие зубрят ночь напролёт, и всё равно еле сдают на тройки — да ещё комендант врывается в полночь, надеясь застать посторонних… Ну, а так — только чудо помогло: на заочном отделении оказалось сразу несколько свободных мест, и они практически ничего не теряли, восстанавливая меня после первого поступления! Пусть — как бы не совсем законно, хотя сам я не должен догадываться… Вот так теперь и учусь. Опять — с первого курса, будто тех двух с половиной месяцев и не было! А я их и вспоминаю, как какой-то кошмар…

— А работаешь где? Ведь на заочном — надо же где-то работать…

— Да там же, в больнице, медрегистратором! И то, можно сказать, повезло! Работа должна быть «по профилю учёбы», а «профиль» в данном случае — это и в вытрезвителе, и на бойне, и в морге, и школьной уборщицей… Как будто главное: доказать, что ты — «трудящийся» в каком-то кулацком, хамском понимании этого слова! Сама учёба — это… так, надо где-то «числиться»…

— И на стационаре — обязательно пропустят через сельский труд, стройотряды, — согласился Вин Барг. — Как будто у студента — какой-то избыток сил, или он — один в трёх… нет, даже пяти лицах! Мало, что студент, надо ещё, чтобы был — офицер, спортсмен, колхозник, строитель… Вот точно: неизвестно eщё, какой из тебя врач — а ты сейчас докажи, что ешь хлеб не даром, пoсмoтрим, каков ты крестьянин? И сверх того eщё где-то «подрабатывать»: грузить ночами ящики, строить кому-то сарай на даче… А быть студентом — не работа, развлечение! По мнению людей с дикими понятиями… Но потом не им же — нам отвечать за здоровье людей, за их жизнь! Или тогда уж и у наших преподавателей — «не настоящая» работа, нужно «что-то ещё»? Ну, если учёба, наука, медицина — это всё несерьёзно, важнее — какой из тебя чернорабочий?

— Вот именно, — согласился Кламонтов. — За то, что хочешь заняться своим прямым делом, тебя ещё презирают! А вот — если пошёл туда за палаточно-гитарной романтикой… И почему такое отношение? Будто, кто может — и так не идёт в строители! Почему учёный на пути к своей цели должен закладывать какие-то зигзаги? Поступив — тут же бросать учёбу, выслуживать где-то какой-то стаж? Правда, первый раз я сам сделал глупость… Не представлял толком, чем занимается сейчас география: думал, уже вплотную подошли к исследованию других планет — а там… Какая-то «хозяйственная оценка почв», да еще «педагогика»! Нет, тоже дело нужное — но хоть бы на собеседовании сразу объяснили, если не так понимаю! А факты биографии без того изложил в письменном виде — зачем их там перепроверять? Хотя всё равно: провал на экзамене… А тут: поступил, зачислен, проучился уже два с половиной месяца — и пришлось уйти! Как и оттуда пришлось бы — поняв, что иначе становлюсь просто никудышним учителем географии! А экспедиций — этих, земных — мне всё равно не выдержать…

— Да, но не каждый так решится, — ответил Вин Барг. — Поступить и уйти… Даже если видит, что поступил не туда. Столько сил ушло на подготовку, жаль терять, что тяжело досталось. А сразу и не проверишь себя на способность к конкретному делу: одни какие-то бессмысленные тяготы… И потом eщё с третьего-четвёртого курса уходят те, кто только тут поняли, что не могут быть врачами — или доучиваются, но какие это специалисты?.. Вот у нас лежит больной с амнезией, после травмы лицевого скелета — так ему, возможно, и лицо восстановили не то, что было до травмы! Хотя, по предшествующей истории болезни, и травма была серьёзная: скуловые кости и кости носа — в осколках, мягкие ткани — клочьями… Но в медицину как будто идут люди, готовые к этому! А там, мне потом рассказали — один врач даже боялся к нему подойти, чуть ли не падал в обморок; другой потом взялся — но вот результат… И в переводном эпикризе пишут: «репозиция проведена безошибочно, однако, несмотря на это, больной утверждает, что его внешность до травмы была иной, более монголоидной»! А они ему восстановили европеоидную — и что теперь делать? Повторно оперировать, хотя это лишнее потрясение? Или — прийти к выводу, что он и внешность свою забыл? Правда, и кожа — не очень смуглая, и волосы — тонкие и коричневые, что больше характерно для европеоидной расы, и к репозиции лицевого скелета по формальным признакам не придерёшься… Вот и думаю об этом случае: как же так? Он, что же получается — забыл своё лицо, а помнит — чьё-то другое как своё?