Юрий Леляков - Журавлиная ночь

— Какая легенда? — не понял Ареев, кладя листы обратно на столик.

— Сихартло Гальма и Харнека, — объяснил Вин Барг. — Я её в общем знаю! Только в другой версии… И трёх печеней у нас, конечно, нет — как и у вас, одна! Но… у нас в древности — ещё той, по сравнению с 6889 годом — было известно предание: как жрец по имени Харнек заболел неизвестной болезнью, а другой, Сихартул Гальм — пошёл в пустыню и стал медитировать, определяя в таком состоянии, какие минералы могут помочь Харнеку! И наконец выбрал несколько, принёс, дал ему — и тот выздоровел! Но — шлем, топоры, ящер с тремя бивнями… Это уже — не отсюда! Да у нас и ящера такого нет… Правда: «ведавший поливом», «ведавший заклинаниями» — это было! Так говорили тогда… И сама эта… «связь через запись», что ли? Вот тоже удивительно. И — что за накладки, смешение чего с чем…

Но Кламонтов уже и не мог реагировать — просто проваливаясь в сон…

Со смутным беспокойством Кламонтов приближался к калитке. Нет, кажется — с выводом, что готов к такому разговору, он поторопился. И так мало с кем имел дело вне дома и университета, а уж как начать — тут…

Осторожно закрыв за собой массивную решётчатую дверцу, он оказался во дворе клиники. Раньше он никогда не входил сюда с этой стороны — но, прищурившись, быстро нашёл беседку, и не расслабляя мышц лица, чтобы лучше видеть, осмотрелся вокруг. Двор был пуст. Кламонтов утёр платком выступившую от напряжения слезу — и направился к беседке, разбрасывая покров сухих листьев глубоко утопавшими в нём ногами. Листья громко шуршали, и он подумал: не заметят? Объясняй потом, что тут делал за несколько минут до «тихого часа»…

Правда, его тут не раз видели с Вин Баргом — а увидев однажды, не забывают: внешность приметная! Хотя — в этой части двора раньше не бывал… Да и Саттар — выйдет просто так, или кто-то должен открыть дверь?..

Но на пути к беседке Кламонтова никто не остановил — и он, сев там спиной к зданию, вынул зеркало и навёл на дверь, ожидая появления Саттара…

(А дверь в торце — точно как в школе на окраине Тисаюма! Чего «тот» Кламонтов, во дворе клиники — знать не мог! Знал — «этот», в вагоне…

И всё же странно: «другой», «альтернативный» он! Видеть себя… как не себя! В ситуации, которой не было…)

…Дверь стала открываться. Сердце Кламонтова (и там, и здесь!) забилось чаще, он напрягся в ожидании…

И — появился кто-то: в коричневой больничной пижаме, с сумкой на плече… Это мог быть только Саттар! Книги — там, в сумке!

Кламонтов — уже пытаясь представить реакцию Саттара, когда тот увидит его вместо Вин Барга — стал рассматривать его в зеркало…

Но более всего — боялся увидеть страшную, искажённую травмой внешность. Однако… Лишь — небольшой шрам на левой щеке (из-за чего скула и выступила вперёд, всё же создавая некоторое монголоидность облика, непривычную в сочетании со светлой кожей)…

А, впрочем… Саттар подошёл ближе, и Кламонтов заметил неровность лица, как бы разделённого на отдельные участки. (Волосы же казались чёрными — хотя Вин Барг говорил о коричневых…)

(«Ну, как? Он?»— нетерпеливо спросил Вин Барг (здесь).

«Не знаю… Не могу понять, — вырвалось у Кламонтова (здесь же). — И похож, и непохож…»)

…Не дойдя до беседки, Саттар остановился — и как бы по инерции сделав два шага в сторону, свернул к калитке.

— Саттар! — негромко, чтобы не обратить больше ничьё внимание, позвал Кламонтов (забыв даже, что обращается к зеркалу. Однако, услышал Саттар или нет, он продолжал удаляться). — Саттар, я вместо Вин Барга! — уже громче сказал Кламонтов. Тот остановился — и медленно, неуверенно обернулся.

— А… почему не пришёл он сам? — спросил незнакомый голос, от которого Кламонтов (и там, и здесь) вздрогнул. Какую же травму скрывала сеть тонких шрамов на лице — если голос его, 16-летнего (по крайней мере, предположительно), звучал как старческий! — И кто ты такой?

— Вин Барг сказал, что будет очень занят. А я знаю его по предыдущей работе, сразу после института, — объяснил Кламонтов. (там). — Он просил узнать, какую книгу принести в следующий раз.

— Но я хотел посоветоваться с ним самим… Наверно, ты просто передай ему это, — Саттар снял с плеча сумку (правой рукой!) — и, неуверенно протянув, остановил руку на полпути. — А завтра он придёт?

— Думаю, что да, — ответил Кламонтов. (На этот случай Вин Барг забыл его проинструктировать.)

— А точно не знаешь? Нo… скажи хоть, кто ты такой… Вдруг я уже слышал от него о тебе?

— Наверно, слышал. Думаю, о своём знакомом по имени Хельмут он тебе когда-нибудь говорил…

— Ты ошиблась, девушка по имени Хельмут, — ответил Саттар ещё более изменившимся голосом. — Зачем всё это? Я не знаю, чем вы располагаете — но сам я от своих прежних взглядов отказался, и больше общественно не опасен… Я имею в виду… то, что я раньше говорил уже здесь, — уточнил он сразу. — А в сумке нет никаких шифров, тайнописи — только учебник для медучилища, изданный легально, отпечатанный в государственной типографии. Вин Барг дал мне его прочесть, чтобы меня не сбивали с толку всякими слухами. А сам он ничего не знает о моём прошлом, потому что и я его не помню. Так за что вы его… — Саттар запнулся, не зная, как продолжать.

— О чём это ты? — немного придя в себя, ответил Кламонтов. — Я, как и ты — больной неврологического профиля. А ты что подумал?

— Что ты из правоохранительных органов, — будто бросился в опасное признание Саттар. — И вы имеете что-то против Вин Барга. А сам ты… — он снова запнулся, не зная, как что-то сформулировать.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — догадался Кламонтов — и, встав, принял позу, что ещё более подчёркивала особенности фигуры. При этом, держа правой рукой сумку, левой он оттянул конец редких усов, которые, конечно, не отклеились. — Видишь, это моя истинная внешность. И если ты читал в медицинской литературе не только то, что касается неврологии психиатрии…

— Нет, я знаю, что с выражением этих признаков у людей не всё так просто! Читаю здесь и об этом… А когда-то раньше, возможно — принял бы тебя и за инопланетянина. Я раньше очень увлекался этой идеей. Это теперь знаю, что их нет… — в словах Саттара, сказанных с подчёркнутым безразличием, Кламонтов уловил скрытую ноту грусти. («Когда увлекался?»— хотел ещё спросить он, но не решился. Да и… «какой он»: тот, в беседке — или этот, в вагоне?) — И знаю, какие особенности строения, тела бывают у обычных земных людей. А они… Даже если бы и оказались где-то в другой галактике — то настолько непохожие на нас, что мы никогда их не поймём. Это в фантастике они отличаются не больше, чем я от тебя…

«Будто и я не увлекался, — подумал Кламонтов (там). — Но в мои 16 — и разрядка казалась прочной: думали скоро уже — совместно осваивать Солнечную систему! А тут — Гренада, «Першинги»… Приходится быть ближе к реальности…»