Мария Старко - Территория невероятностей. Albedo

– Наверное, можно сказать и так, – ответила я. – Тебя же это не расстраивает?

Я была уверена, что Ингрид рассмеется над моим глупым вопросом. Что ее ярко-красные губы вот-вот изогнутся в улыбке, но этого не произошло. Ее лицо будто погасло.

– Ингрид, не молчи, – испуганно выдавила я. Я встала с компьютерного кресла и села рядом с ней на диван.

– С ним бывало тяжело, – Хвальковска смотрела в пол, – но Веслав – особенный. Он как магнит. Я, конечно, оторвала его от себя… Но мне кажется, будто он забрал себе часть меня.

Я поежилась.

– Он заберет себе и часть тебя. Я не ревную, – с каким-то удивлением заметила она, – просто как-то горько. Я догадывалась, что теперь это будешь ты. Но догадываться и услышать твое подтверждение – разные вещи.

– Ингрид, он скоро придет, – пробормотала я. – Ты уверена, что если увидишь нас вместе, все будет хорошо?

– А что будет? На публике он и не прикоснется к тебе. Веслав играет роль публичной персоны. Он для всех и для никого, – ох, она была права.

В прихожей, в глубине квартиры, распахнулась дверь. Раздались возгласы, чей-то смущенный смех, и среди этой мешанины простых юношеских эмоций – выделялось ледяное спокойствие Веслава: он пришел к людям и готов полной ложкой черпать их восхищение и любопытство. В глазах Ингрид были угли: девушка, мой близкий друг, кого я знала как человека открытого, любящего, жаждущего впечатлений и чувств, при Веславе погасла.

Но Ингрид не хранила боль долго: она позволяла тьме выплескиваться и заполняла пустоту быстро. Она жила в движении, и это была одна из сотен причин, почему я так любила ее. Мы покинули спальню Пола.

Ингрид вошла в гостиную с идеально прямой спиной, и в ее улыбке была сталь. Но когда она обернулась на меня, сталь исчезла. Веслав сидел на диване, подперев голову кулаком; слева и справа от него расположились улыбающиеся девушки и ребята. Пол и Марек сидели у ног Вежбы со стопкой комиксов о магических героях, часть комиксов валялась на полу, и носок начищенного ботинка Веслава касался головы Королевы Парадоксов с обложки.

Веслав перевел на нас свой взгляд, кивнул Ингрид, подманил пальцем меня:

– Сделаешь мне чай? А то эта компания идиотов, я прошу прощения, прекрасных юных интеллектуалов ничего не смыслит в нем, – шепнул он и улыбнулся. Через секунду я была на кухне и отдраивала одну из пыльных чашек Пола. Самую красивую. В гостиной раздался взрыв хохота, и можно было ставить на то, что причиной тому – реплика Веслава. Он не был душой компании в общепринятом смысле этого слова, но умел делать так, чтобы люди его таковым считали. Он умел брать. Улыбки, смех, подарки, энергию, внимание, силу.

Силу.

***

Верона сухо улыбнулась.

Я дала ей воспоминания о снах, оставив размышления о Веславе и Ингрид себе.

Кабинет для сомнологического анализа выглядел, как обычная офисная комната, разве что без окон: несколько столов, крутящиеся стулья, щербатые чашки на полке.

Верона сделала паузу и показала мне коллекцию снов финнов. Эти сны были собраны после атаки Веслава на Хельсинки. Смазанные серебристые силуэты: некоторые человекоподобны, некоторые – нет. Многие похожи на бытовые парадоксы, и Веслав в них не угадывался ни на йоту.

Верона вынула флешку из ноутбука и положила на стол в прямую линию с ручкой, карандашом и портативным ментальным сканером.

– Что ты сама думаешь? – повернулась ко мне она.

Я придвинулась чуть ближе:

– Образы Вортекса из них кажутся… такими мультяшными. Карикатурными.

– Да. Почему Вортекс в снах такой – вопрос к нашим психологам, они только начали анализ. Хельсинские Комитеты проделали огромную работу! – воодушевленно заметила Верона. – Кстати, ты знаешь, что первое устройство для записи снов разработал ученый ВИПРА?

– Я думала, это советская разработка, – удивилась я. После Второй мировой войны в СССР приняли решение усилить пропаганду при помощи разработок ментальных сканеров и принтеров. По крайней мере, так нам рассказывали в колледже.

Верона широко улыбнулась – выражение глаз не изменилось:

– Хлоя, ВИПРА осуществлял надзор над всеми событиями в истории магии с самого начала. Все, что происходило, контролировали мы. Холодная война была опасным моментом – мы выпустили особую директиву, которая осуществляла распределение магических открытий равномерно. Люди никогда не обсуждали нашу деятельность по той простой причине, что мы постоянно меняли название и переформировывались. Сейчас мы «ВИПРА». Мы открыто встаем на защиту человечества, потому что другого выхода просто нет.

Я подозревала нечто подобное, но все равно не смогла удержаться от того, чтобы тихо протянуть «ого».

– И вы ответственны за то, во что сейчас в магическом плане превратилась вся Азия?

– Ты знаешь, что открытие Комитетов и институтов в древних городах – Бейруте, Библе или Дамаске – привело бы к умопомрачительным последствиям. Но они сами отказались сотрудничать, – мягко ответила Верона. – А что касается Иерихона, Берлинский институт бился с нами плечом к плечу двадцать лет, когда мы пытались открыть на их территории хотя бы завод для производства карточек. Но Палестина осталась непреклонной.

Иерихон был Меккой для всех, кто хоть немного интересовался магией. Самый древний город Земли мог бы стать ее магической столицей, и кто знает, к добру или к худу, но этого так и не произошло.

– А эти бесконечные конфликты между сторонниками магии и религиозными экстремистами, весь этот мрак, который уже почти тридцать лет творится в России?

– Сейчас не их время, – Верона выпрямилась на стуле и сложила руки перед собой. – Ситуация была сложной. После развала СССР возникла мощная угроза магического характера в Сибири. По сравнению с ней несчастное заклятье апокалипсиса Ремана – просто шутка. Нам пришлось… провести определенную работу, нейтрализовать опасность и в итоге позволить Российской православной церкви фактически получить власть над страной и магией.

– Кошмар… Мой внутренний конспиролог сейчас, как малыш, которого закормили мороженым в день рождения, – пробормотала я. – Вы и это собираетесь рассекретить?

– Нет, – Верона легко коснулась моей руки. – Это дружеский акт доверия с моей стороны. Я была с тобой резка – например, тогда, в Схроне, и как раз намекала тебе на подобные факты, которые ты можешь узнать, если будешь сотрудничать.

– Я сотрудничаю, – сказала я, – и ценю, что ты показываешь эти записи снов финнов, например.

– Большая удача, что у тебя сохранились некоторые сны о Вортексе, – заметила Верона. – Мы скачали их с твоего облачного диска и уже отнесли на анализ психологам…

Пароль от своих облачных архивов я сказала Вероне давным-давно. Предварительно удалив из них несколько гигабайт личных фотографий и снов, в которых Вортекса не было.