Коллектив авторов - Старые долги

После недолгого разговора Орландо чувствовал себя опустошённым и потому как будто более лёгким. Он неторопливо собрал всё то, что принёс с собой. В последний раз взглянув на пенящееся у подножия утёса море, он на мгновение замер и всё же взял ориентиры этого места.

Как бы ни называлась эта скала, но эльфам она и впрямь подходила.

fandom OE 2014

(Цикл «Отблески Этерны»)

У автора аллергия на Бонифация, поэтому канонной свадьбы не было.

— Тильда, я тебя прошу, — Альберт уговаривал медовым голосом, — ты же понимаешь… Хотя бы один раз, это же Талиг…

Матильда понимала и это, и то, про что братец не договаривал.

Сразу после войны, как только представилась возможность, она сбежала от всех — вежливого Дьегаррона, назойливого Бонифация, болтливого Валме — домой, в Сакаци. Тряслась горными дорогами, постепенно оттаивая душой; смирялась с тем, чтобы провести остаток жизни здесь, подальше от победителей.

Зла она им не желала, но видеть не хотела ни вежливого Алву, ни его спутников, ни расхваленных маршалов Савиньяков. Ее место было тут, в Черной Алати.

Робер сулился приехать, когда разберется с делами, но Матильда прекрасно знала, как это бывает: одно, другое, а потом выросли свои и чужие дети. Вот только до старости Робера она не доживет, и слава Создателю.

В груди снова ворохнулась притихшая злость. Могли бы и подождать — сколько ей осталось — так нет, тоже… разбираются.

— Так как? — Альберт искательно заглянул в глаза.

— Знаю, — буркнула Матильда, — господаря Сакаци должна принимать хозяйка. Когда твой Савиньяк приедет, Золотую ночку нам не испортит?

— Нет, после… — Братец хотел что-то добавить, но она опередила:

— Приемы у себя задавать будешь. Мне только толпы не хватало. — Матильда демонстративно оглядела себя. В сером, как летучая мышь, одна радость: избавилась от париков и лишних юбок.

Траур она носила не по Альдо и даже не по себе — от равнодушия. Хотелось, чтобы все от нее отстали — и все отстали. А письма с приглашениями — от Придды до Алвасете — жгла, иногда прочитав, а иногда и не распечатав.

— Все соберутся. — Альберт закивал. — Такие женихи…

— Женихи? — Матильда почуяла неладное и, забывшись, закинула ногу на ногу.

— Конечно. Граф Савиньяк, граф Лэкдеми, Арн… — Братец глянул на нее и поперхнулся, развел руками. — Не отказывать же было…

Швыряться чернильницей, как в детстве, она не стала. И так ясно, что если Талиг попросит, Альберт отдаст с потрохами и Сакаци, и сестру, и себя самого.

Выпроводив Альберта, Матильда отодвинула графин и позвала Имре Бибока.

— Гости едут, — хмуро заявила она вместо приветствия, — слышал?

— А как же, гица. — Толстяк подмигнул. — Хорошие гости, говорят, не молоко прокисшее.

— Чтоб все было как надо. — Матильда выглянула в окно. — Пусть не говорят потом, дыра, мол, а не замок.

— Снасть охотничью приготовить, — подсказал Бибок. — Вот гици Робер, бывало…

Матильда махнула рукой, останавливая разошедшегося управляющего, снова откупорила графин и плеснула касеры в рюмки.

— Не опозорься на старости лет.

— Никогда, гица! — Бибок выпил и приосанился. — Нарядим Сакаци, как девку на выданье.

— Иди. — Она выставила управляющего и еще раз выглянула в окно. На качелях, взвизгивая, взлетала детвора.

Мэллица любит качели. Матильда знала, что ее удочерили бергеры, какие-то Вейзели, и впервые подумала: может, надо было забрать девочку или хоть в гости позвать?

Мэллица любила Альдо…

Особой надобности не было, но Матильда въедливо, не хуже покойной Шары, требовала: одеяла и подушки пересушить до начала дождей, флюгера начистить мелом, кладовые проветрить, припасы перебрать. Не приведи закатные твари, попадется что-то подмокшее или пересохшее.

— А вам платье, гица, — заикнулась было Жужанна, но Матильда наотрез отказалась. Ей прихорашиваться незачем; единственное, на что она пошла, — сменила серое на черное.

Матильда стояла на крыльце, выжидая, когда на горной дороге появятся гости. Воздух реял и дрожал, она сморгнула, и тут из дымки выступили силуэты трех всадников.

Один вдруг отделился и, не сдерживая коня, погнал вниз, а двое задержались на гребне.

«Приехали на широкий двор да витязи», — зазвенело вдруг в голове. Матильда даже оглянулась, не запел ли кто рядом.

Песня была старая, длинная и горькая. Матильда поторопилась выбросить из головы старые горести, а стоящий рядом Бибок прицокнул, глядя, как первый всадник перемахнул ручей, не сворачивая к мосту:

— Лихой ездок!

Матильда промолчала: не хотела ни хвалить, ни ругать, а тот вскоре спешился, обежал глазами стоящих и безошибочно направился к ней.

— Ваше Высочество! Виконт Арно Сэ к вашим услугам. — Мальчишка, наверное, приходился Дикону ровесником, а глаза были хорошие, быстрые и веселые. Матильда оттаяла и улыбнулась в ответ.

Те двое тоже въезжали наконец в ворота.

Граф Савиньяк одним движением бровей отослал младшего назад и поклонился не хуже какого-нибудь кэналлийского маркиза; двор оглядывал спокойно и уверенно, словно уже чувствовал себя хозяином. Чем-то он напомнил Матильде другого ровесника Ричарда, Придда; Дикон того на дух не переносил.

Матильда церемонно наклонила голову, подавая руку, и только потом посмотрела на последнего, Лэкдеми.

У Арно глаза были веселые, а у этого — горячие. Одно лицо с Лионелем, а смотрит, как… Как Робер — лучшего сравнения Матильда второпях не подобрала.

— Прошу в дом. — Лионель подал ей руку, Матильда «не заметила» — сперва на крыльцо заводят, потом на лошадь подсаживать начнут. Что-то давно она сама Бочку не проминала…

— Сакаци вам управляющий покажет, — объявила она за столом. — Бумаги все в сундуке.

Матильда протянула большой ключ, но Савиньяк покачал головой.

— Я не хотел бы беспокоить Ваше Высочество больше необходимого.

А свалиться на голову он побеспокоился? Матильда обозлилась и буркнула:

— Вы — хозяин.

— Хозяйкой Сакаци может быть только Ваше Высочество. — Лионель тоже умел упираться лбом. Рогом, усмехнулась бы она, если бы ей было смешно. Не бодаться же с ними, три-четыре дня — и спихнуть Альберту, пусть сам возится.

— Герцог Эпинэ просил передать письмо. — Матильда и не заметила, как рядом с ней на стол лег конверт со знакомой печатью. Она взяла было его — и отложила, надеясь, что гости не заметили, как бумага задрожала в пальцах. Письмо Робера она прочитает потом, наедине с тюрегвизэ.

Лионель смотрел невозмутимо, а Эмиль — сочувственно. Почему-то Матильда не разозлилась заново, хотя в Варасте ей хотелось гнать сочувствующих с порога.