Максим Бодягин - Привратник

Элеа поднялась на палубу. Её лицо светилось, как обычно после долгой молитвы, а от всей её фигуры веяло теплом и уютом. Матушка, сказал Кромм, ты так и не рассказала мне, как всё вышло. Почему нас не заметили? Почему у этой твари в горле оказался зуб? Видишь ли, Кромм, буамы делятся на два типа, они бывают обычные и странствующие, ответила Элеа. Буамакан Эссеу, что уже второй раз возглавляет нашу уну, вообще дал обет не ночевать на одном и том же месте два раза подряд. Сразу же, как я окончила панепестимию, меня попросили дать обет странницы и вот уже почти сорок лет я путешествую, исцеляя людей. Но как нас не заметили, нетерпеливо спросил Кромм. Не перебивай, пожалуйста. Как, ты думаешь, я бы выжила среди всего этого – буамини повела рукавом над курчавыми зарослями, тянущимися под днищем скуны – если бы не умела наводить слепое пятно? Не все это умеют, но нам, странницам, дано такое знание. А Лопе тоже может? Нет, она ещё не так опытна. Кромм вновь достал из кармана зуб и спросил: а это?

Элеа сунула руку в широкий рукав и извлекла небольшой костяной предмет странной формы: это зубострел, он сделан под стрельбу тем, что ты держишь в руке. Это зубы арахнид, их обычно валяется полным-полно повсюду, поэтому недостатка в боеприпасах нет. Я, правда. применяла его всего несколько раз за все сорок лет странствий. Обычно, человек в здравом уме и твёрдой памяти не может даже подумать, чтобы напасть на буаму.

Но для работорговцев и каннибалов правил не существует. Хотя, пару раз мне пришлось выстрелить в ногу человеку, чтобы спасти другого человека. Потом пришлось пройти очистительный обряд и грехи отмаливать. Кромм протянул ладонь: можно? Элеа улыбнулась и сказала: зубострел тоже из разряда псевдоживых технологий, он не сработает в твоей руке, спусковой рычаг не нажмётся. Кромм удивлённо попытался взвести курок, но костяной рычажок лишь свободно потянулся в сторону, не взводя механизм. Длинное сухожилие потянулось за ним как сопля, совершенно утратив пружинистость. Элеа улыбнулась и забрала зубострел обратно: видишь на рукояти есть два отверстия, напоминающие ноздри? Они читают мои биометки, пот, запах и так далее, и дают зубострелу приказ подчиниться. Вот здесь надувается пузырь, который с большой силой выплёвывает зуб через ствол. Каждый такой зубострел выращивается под конкретного владельца. Более того, при выращивании используется его биоматериал, как правило, кровь. Обычно, наличие у человека зубострела – это признак того, что перед тобой человек с хорошей репутацией, принадлежащий высшей уне, засмеялась Элеа.

Господи, я с вами совсем с ума сойду, сказал Кромм и опустился на скоблёные серые доски палубы. Элеа погладила его по голове и сказала: ничего, скоро ты привыкнешь. Воспринимай это, как приключение, а не как досаду, и сразу всё наладится.

Кромм посмотрел в сумеречное небо. Оно казалось вполне мирным, но точно таким же оно было и за мгновение до нападения мародёров и за секунду до вторжения аэриний. Кромм погладил секиру, ещё раз проверив прочность крепления лезвия и сказал: я думаю, что мародёров использовали как разведку. Девяносто три человека на такой здоровенной посудине – сколько скун надо ограбить, чтобы прокормить такую ораву идиотов? Уверен, что аэринии, или кто там ими конмандует, зная, что мантисы всегда отпускают одного пленника живым, собрали первый попавшийся сброд и отправили в бой, чтобы получить потом подробный отчёт о том, какие силы охраняют нашу скуну, есть ли на ней пассажиры и кто они. Логично? Логично, нахмурившись ответила буамини.

Смешно было бы думать, что кому-то понадобилась эта посудина, или болбес, который ею управляет, или что они охотились за Лопе, продолжил Кромм. Остаётся два возможных объекта – ты и я. За тобой могут охотиться? Буамини Элеа помотала головой: это исключено, это противоречит всем законам мира. Я неприкосновенна для любого теплокровного. Даже для поганого, их ведь тоже надо лечить. Значит, шли за мной, удовлетворённо усмехнулся Кромм. Что ж, не впервой. Это уже действительно придаёт жизни перчику. Нанять дрендноут, полный оборванцев на виу-воу, стоит денег. Нанять аэриний стоит ещё больше денег. О моём существовании знают только члены городского совета, пара проституток и забулдыги из шалмана Хексона Ни, которому сто лет в обед. Нетрудно угадать, откуда именно может исходить угроза. Уж точно не от этой полоумной с вагинальным кольцом в пупке.

Но ты же Освободитель, растерянно сказала Элеа. Мистериум о тебе используется для обучения письму в сколии, его дают детям как диктант и как материал для правописания. Ты даже не легенда, ты больше, чем легенда. Ну, это нормально, холодно улыбнулся Кромм. Ты только представь, матушка. Ты сидишь, облечённый властью, рулишь ледяным городом, вдруг появляется какой-то хлыщ, который хоть сейчас может объявить себя вселенским монархом на основании прошлых заслуг. Все приметы сходятся. Зубы, татуировки, привычки, рост, цвет волос. Буама подтвердят. Это означает полный передел власти, а никто просто так её не отдаст. Убить меня прямо в городе было бы слишком опасным и вызывающим поступком, о котором кто-нибудь бы да пронюхал. Значит, меня послали на Привратник не затем, чтобы охранять тебя, а затем, чтобы я сдох по дороге или по прибытии, торжествующе подвёл итог Кромм и зло сплюнул за борт. Он вскочил на ноги, сделал несколько стремительных режущих движений глевией и сказал: помяни мои слова, Элеа. Я не сдохну. Вот теперь я назло всем этим напыщенным козлам не сдохну. Я доберусь до этого вашего Привратника, если надо переворошу его сверху донизу и вернусь в ледяной город живым и красивым. Меня сам Протей многоликий, детский ужас, пожиратель смертей убить не смог, а этим засранцам и подавно не удастся.

Лопе поднялась из каюты как раз в этот момент, неся поднос с дымящимся травяным чаем. Она видела яростно проповедовавшего Кромма со спины и поразилась случившейся с ним перемене. Вместо депрессивного выпивохи, всю дорогу просидевшего на носу скуны с бутылкой в руке, перед ней стоял воин, от которого повеяло избыточной, ненормальной для обыного человека силой. Даже его небритость, полчаса назад выглядевшая как признак запущенности, вдруг показалась ей шерстью хищника, а развевающиеся волосы, которые она про себя корила за немытость, вдруг обернулись гривой атакующего льва, какого она видела на картинке в мистериуме.

Вдруг скуна дрогнула, из рубки донеслось обеспокоенное стрекотание. Лопе быстро поставила поднос прямо на палубу и пошла в рубку. Болбес мотал шишковатой головой с удивлённым выражением на безволосом лице и озабоченно мычал. Один из механизмов под его правой ключицей заедал, погнутая шестерня не давала остальным двинуться. Лопе щепочкой подтолкнула её, болбес встрепенулся, положил ладонь на латунную полочку, выступающую над топкой и сказал: она остыла, она остыла, остыла. Топить, топить. Падаем. Он поглядел на сложный прибор, совмещавший секстан и гироскоп, и забормотал: плохо-плохо, очень плохо, очень-очень плохо. Лопе заглянула в топку, та и вправду еле-еле дышала. Лопе быстро схватила лопату, подцепила, сколько смогла, угля и с усилием бросила в зев топки. Столько хватит, спросила она болбеса. Тот послюнил пальцы, провёл рукой над зевом топки и ответил: надо ещё две таких бросить. Плохо-плохо, очень плохо. Качай, качай меха. Холодно, очень-очень плохо. О боги, простонала Лопе и взялась за медную ручку мехов, слишком тугих для женщины.