Максим Бодягин - Привратник

Хор окреп, спелся, песня, начавшаяся, как плач, разлилась над заливом, заструилась над стальными волнами, разбивающимися о молчаливые бетонные молы, вплеталась в мириады стеклянных брызг. Подполз огромный тягач, пыхающий чёрным угольным дымом, и волокущий за собой три длинных повозки, на которых стояли лохани с рассолом. Девушки помладше и дети несли вёдра, полные мясом, к тягачу, где Акле принимала куски и набитой рукой фасовала их, отделяя крупные шматы от мелкой нарезки и забрасывая в разные контейнеры. Бледная прядь выбилась из-под кожаного капюшона и посинела от крови драккарии, Акле сдувала волосы с лица, но у неё не было ни минуты, чтобы нормально заправить их обратно, девочки таскали ведро за ведром. Хедре, позвала она младшую сестру: давай сюда, я без тебя не справлюсь. Высокая и статная Хедре, подошла к тягачу своей знаменитой величественной походкой, качая полными бёдрами, воткнула тесак в остро пахнущую, почерневшую от крови колоду, и сказала грудным голосом: подвинься, костлявая, сейчас дело пойдёт на лад. Акле засмеялась в ответ, Хедре тяжело поднялась на соседнюю повозку и подхватила песню: ведь я верна ему, только ему, только ему одному.

Они пели и лохани наполнялись на глазах, острый аромат специй перебивал животный запах драккарии и женщины почувствовали, как от этого сочетания их рот наполняется слюной. Акле слыла большой мастерицей в приготовлении рассола, над которым она колдовала, как алхимик, никого, даже мужа, не подпуская к лоханям, пока варево не будет готовым. Хедре своими руками, такими несуразно маленькими при таком большом теле, небрежно забрасывала мясо в лохани, Акле недовольно поцыкала на сестру языком, вырвала из колоды тесак и в два движения разровняла плавающие куски, слегка притопив их лезвием.

В этот момент раздался крик. Кричала Маленькая Уле, невестка Ине и жена Крестофора, сына кана Зехарии от первого брака. Она опасливо взвизгнула, сделав неверный надрез и Ине моментально оказалась рядом. Торопыжка, кто же так режет, холодно сказала она снохе, кто тебя гнал? Уле умудрилась задеть крупный нерв, бегущий вдоль хребтины над летательным пузырём. Она испуганно замерла с ножом: прости, мама Ине, я не нарочно. Прости-прости-прости.

Всем отойти, закричала Ине и её ледяные глаза полыхнули тёмным пламенем. Уле попятилась вместе с остальными, но Ине грозно прикрикнула: куда? Ты виновата и ты останешься здесь. Где Арин? Арин, пойди сюда, ты должна научиться исправлять такие ошибки. Арин досадливо тряхнула пшеничной копной волос и подбежала к матери, на ходу подвязывая волосы широкой замшевой лентой, шитой бисером. Ей совсем не улыбалось оказаться в зоне возможного взрыва, но стальной тон матери не оставлял ей выбора. Она подошла, боязливо прикрываясь плечом от брызг плоти, которые, казалось, сейчас неминуемо разметаются по всему пляжу. Песня стихла, сойдя на нет, женщины прикрылись вёдрами и присели. При взрыве летательного пузыря осколки рёбер драккарии иногда брызгали в стороны, словно шрапнель, и могли запросто пробить грудную клетку человека.

Юне, пожалуйста, будь добра, подержи край разреза, у меня сил не хватит, тихо, но внушительно сказала Ине. Юнхелине начала обходить драккарию с головы, но Ине нетерпеливо добавила: Юне, скорее, пожалуйста, пузырь уже начал синеть. Юнхелине кивнула и, ухватившись за торчащий из полуразделанной спины позвонок, перепрыгнула огромную тушу, почти не зацепившись за неё и в последний момент удержав равновесие на промокшем от синей крови песке. Уле быстро вскрывала верхний слой шкуры огромными ножницами, а Арин вела нож вслед за раскрывавшимися чешуями, продолжая разрез вглубь и бдительно следя за тем, чтобы не задеть нежную поверхность пузыря. Ей казалось, что сейчас все глаза устремлены на неё, сделай она ошибку и погубит всю разделку. В этот момент девочку совершенно не волновало то, что она может получить травмы от взрыва, больше всего она боялась осрамиться перед матерью и будущей свекровью. Юнхелине крякнула и раздвинула борта разреза своими сильными чёрными руками, её лицо, словно вырезанное из морёного дерева, усеяли круглые капельки пота. Ине благодарно погладила будущую родственницу по крепкому как железо плечу и быстро начала крепить разрез деревянными распорками, по ходу тихо спросив: кто рогульки вырезал? Плут, скрипнув зубами от напряжения, ответила Юнхелине. Прости, дорогая, но, пожалуйста, скажи ему, чтобы в следующий раз не оставлял концы такими острыми, не повышая тона, ответила Ине. Если бомбанёт, то это только потому что я повредила пузырь распоркой. Да я ему руки оторву паршивцу, если такое случится, прохрипела Юнхелине, разламывая очередной участок. Смотри!

Жемчужная плёнка пузыря пошла чёрной сеткой вен, между полосами которых пошли искорки. Изнутри пузырь постепенно, но неумолимо наливался фиолетовым, словно большой синяк. Плут, безрукая скотина, закричала Юнхелине так, что горло продрала боль, подай виу-воу, только быстро, не вошкайся там! Плут, проверявший крепление лоханей на платформах, ринулся прочь от тягача. Он было решил взять аэрокаб, но тот был бы слишком неуклюж и тяжёл по сравнению с виу-воу, поэтому Хрисиф отказался от этой идеи и поискал виу-воу с изображением Зиза – повелителя воздуха, гигантской птицы, которую резчики выбрали своей эмблемой. Он поднял виу-воу в воздух и направил к драккарии.

Ну, Зиз, священный и прекрасный, помоги бедным женщинам, выдохнула Юнхелине. Арин инстинктивно закрыла лицо руками, и Уле решительно взяла её за плечи и оттащила за себя, закрыв девочку своим изящным телом. Арин, прекрати бояться и немедля подойди сюда, пожалуйста, ровным тоном сказала Ине и запустила руки по локоть вглубь драккарии. Подай мне зуб. Арин сняла с пояса маленький кривой нож и протянула матери. Ине забрала инструмент и снова погрузила холёные белые руки в голубоватую плоть драккарии, наставительно говоря: над пузырём идут петельчатые связки, сейчас Юне будет тащить пузырь, а я буду подрезать петли, помогайте держать борта разреза, я вас прошу, только без рывков. Юне, пожалуйста, я готова, тащи его наружу, пока нас не разнесло вдребезги.

Плут уже подлетел к ним и сейчас парил точно над драккарией, свесившись вниз, чтобы принять из рук матери опасный груз. Юнхелине снова призвала на помощь Зиза и потянула пузырь на себя, скрипя от напряжения крупными белыми зубами. Внутри туши послышалось щёлканье, это Ине обрезала петельчатые связки. Все, бывшие на пляже, затаили дыхание. Только чваканье пузыря, появляющегося из хлюпающего синей жижи разреза, нарушало воцарившуюся тишину. Плут, безрукий засранец, крикнула Юнхелине, держи же ты его, и она протянула толстый, но нежный конец пузыря сыну. Хрисиф накренил виу-воу и подхватил нетронутую связку, прочной петлёй торчащую из пузыря. Мам, я готов, крикнул он.