Максим Бодягин - Привратник

Как только путешественники оказались на территории полуострова и исполинские ворота с тяжёлым грохотом закрылись за скуной, цеппелин поднялся выше и быстро удалился, оставив Кромма и женщин на попечение белого аэрокаба, который показывал путь над системой каналов мимо царственной Ледяной Иглы, проплывавшей за бортом в тумане поодаль. По мере удаления от горной гряды молочный кисель тумана рассеивался и открывался вид на серую океанскую гладь, замаранную справа чернильными каплями каменных столбов.

Скуна пристала к большой швартовочной платформе, Кромм бросил конец услужливому местному болбесу, тут же намотавшему его на слегка позеленевший с одной стороны кнехт, выставил наружу трап и начал выносить тюки, жалея, что мантисов нет рядом. К счастью, суетившийся рядом болбес оказался крепышом и вдвоём они справились с разгрузкой довольно быстро. Когда женщины спустились со скуны, Кромм уже хотел спросить, что дальше, но тут белый аэрокаб буамы Некодима заложил вираж, развернулся, подлетел к платформе и застыл рядом с гостями. Крошечный пожилой буама вылез из кабины, тяжело опираясь на кривую палку, и снял ветрозащитные очки.

Кромм, наконец-то, сумел разглядеть его как следует. Оставшись без очков, Некодим сразу перестал походить на забавного коротышку. Кромма поразил его взгляд: влажные, прозрачные глаза словно выглядывали из глубины. Казалось, они принадлежат не этому маленькому человечку, а кому-то гораздо большему, кому-то сильному и мудрому. Некодим снял кожаный лётный шлем и ветер тут же разметал его редкие седые волосы, словно клочья ваты, случайно прилепившиеся к яйцевидной голове, гладкой на макушке, но сморщившейся ко лбу в сплошную череду мелких складок. Кромм собрался было протянуть ему руку для приветствия, но буама совершенно проигнорировал его порыв и проковылял мимо, срывающимся голосом воскликнув: ох, Ле, моя милая, моя ненаглядная Ле, любовь моя.

Кромм обернулся и увидел, как Элеа и Некодим опустились на колени друг напротив друга и прижались лбами, обняв друг друга за плечи. По лицам обоих буама струились слёзы счастья. Элеа погладила Некодима по морщинистой щеке и сказала: ох, боги, Нек, всякий раз, когда я тебя вижу, задумываюсь, что с нами сделало время. Не с нами, моя любовь, а со мной, ответил буама, ты по-прежнему прекрасна как в тот миг, когда мы впервые переступили порог панепестимии. Они встали, взявшись за руки и Некодим воскликнул: а кто эта красавица?! Неужели это Лопе? Зиз и Лебеофан! Когда ты успела так повзрослеть? Я помню тебя на прошлом Студёном торге, ты была совсем ещё девочкой, а сейчас, наверняка, от женихов отбою нет? Лопе покраснела, опустилась на правое колено и с поклоном ответила: не на прошлом торге, буама Некодим, на позапрошлом. Буама засмеялся и, вытирая слёзы, сказал: эх, видишь, что делает время. Никакой памяти не стало.

Он, наконец, повернулся к Кромму, подпёр бедро кривой палкой, словно бы полуприсел на неё, и внимательно оглядел гостя с ног до головы, словно сканируя каждую складку одежды. После чего медленно спросил, не отводя взгляда: кто ваш спутник и почему он так странно держится? Ты не преклоняешь коленей перед высокородными? Ты последователь ересиарха Джинаха? Или какого-то другого культа? Ты объявил себя непокорным? Или ты из призрачных племён?

В голосе Некодима не слышалось ни малейшего намёка на осуждение, лишь чистое детское любопытство. Кромм улыбнулся и сказал: меня зовут Виктор Кромм. Лицо Некодима озарилось: хорошее имя, тебя так назвали в честь Освободителя? Да, из-за рыжих волос, кивнул Кромм. Элеа поспешно встала впереди него, словно защищая от атаки, и шёпотом сказала: это новый верховный кат, Нек. Но умоляю тебя, никому не раскрывай, кто он такой. Умоляю. Официально, он просто мой слуга и охранник. Некодим доброжелательно ответил на улыбку Кромма и сказал, поведя широким рукавом: добро пожаловать на Привратник, верховный кат. Официальная церемония встречи начнётся чуть позже, все сейчас заняты на разделке драккарии. Вас проводят в гостевой дом кана Зехарии, прозванного Бешеным, к сожалению, пока под охраной. Хорошо, кивнула Элеа. Кромму не понравилась фраза «под охраной», но, глядя, как спокойной отреагировала на неё буамини, он промолчал. Да и Некодим выглядел очень располагающим.

***

Зехария, прозванный Бешеным, и его сын от первого брака Крестофор, недавно прозванный Хромоногим, не были похожи внешне, а уж по характеру различались, как солнце и луна. Крепкий и высокий старикан Зехария легко перепрыгивал с одной ступени на другую, его длинные пегие волосы, бывшие когда-то каштановыми, а теперь сплошь окрашенные неряшливой сединой, вились по ветру, закрывая лицо. Зехария убирал их от глаз красной шершавой пятернёй, покрытой мозолями. Крестофор тяжело шёл за ним, морщась всякий раз, когда приходилось опираться на больную ногу, которую буама Некодим восстановил ему буквально из обломков шесть лет назад. Тогда буамакан Привратника в один голос решил, что ногу нужно ампутировать, но Некодим не послушался коллег и совершил чудо. Теперь Крестофор смотрел на треугольную спину отца, прыгающую впереди, опирался на палку, чтобы поспеть за ним, и думал, что если в свои шестьдесят девять Зехария всё ещё умудряется скакать как блоха, то, как пить дать, никогда не сдохнет. Нет на свете такой твари, которая бы справилась с Бешеным.

Люди побаивались Зехарию, но Крестофора любили, ведь он пошёл мягкостью в покойную мать, и его обходительность, негромкий голос и умение слушать собеседника неизменно вызывали уважение. Он не походил на отца ни в чём. Зехария смолоду носил длинные волосы, Крестофор – стриг свои тёмные волосы коротко и зачёсывал их назад. Глаза Зехарии постоянно горели яростью, были треугольными и маленькими, как у хорька. Глаза же Крестофора, большие и влажные, излучали доброту и участие. Голос Зехарии можно было сравнить только со скрежетом наждака по чугунному кнехту. Голос Крестофора ласкал слух даже не бархатистыми обертонами, а тёплой интонацией, обычно он даже с незнакомыми людьми говорил, как с друзьями.

Зехария первым спрыгнул на песок, подошёл к огромному остову драккарии, почти очищенному от мяса, и скрипуче сказал: Юнхелине Воронья Голова, избранная кане семьи резчиков, мне жаль, что твой сын погиб. Мы, водолазы, сделаем всё, чтобы найти убийцу. Женщина выпрямилась ему навстречу и ответила, с достоинством сдерживая слёзы: Зехария Бешеный, избранный кан семьи водолазов, благодарю тебя за помощь. Твоя дочь Арин сегодня показала всем нам, как храбры водолазы. Когда ты уже отпустишь её в наш дом? Всему своё время, проскрипел Зехария со змеиной улыбкой и погладил по голове счастливую Арин, прижавшуюся к его плечу.