Агата Кристи - Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Бр-р, — она поднялась, села и состроила гримасу, — вода такая холодная.

— Сентябрь все-таки, — заметила Мэри.

— А в Англии всегда холодно, — недовольно фыркнула Кей. — Как бы я хотела сейчас оказаться на юге Франции. Вот уж где по-настоящему жарко.

Латимер, лежавший рядом с ней, пробурчал:

— Тут и солнце-то не настоящее.

— А вы так и не окунетесь, мистер Латимер? — спросила Мэри.

Кей засмеялась.

— А Тед вообще не купается. Он как ящерица, только греется на солнышке.

Она протянула ногу и толкнула пальчиком Теда. Он вскочил.

— Пойдем прогуляемся, Кей. Я замерз.

И они пошли вдоль пляжа.

— Как ящерица? Не слишком лестное сравнение, — сказала Мэри, глядя им вслед.

— Вам тоже кажется, что он как ящерица? — спросила Одри.

Мэри Олдин нахмурилась.

— Не сказала бы. Ящерица это что-то безобидное, почти ручное. Не думаю, что Тед ручной.

— Да, — медленно проговорила Одри, — я тоже так не думаю.

— Как они хороши вместе, — сказала Мэри, наблюдая за удаляющейся парой. — Так подходят друг другу. Правда?

— Правда.

— У них много общего, — продолжала рассуждать вслух Мэри. — Они одинаково думают… говорят… Какая жалость, что…

Она замолчала.

— Что — что? — резко спросила Одри.

— Я хотела сказать, — нерешительно проговорила Мэри, — какая жалость, что она встретилась с Невилом.

Одри сразу будто окаменела. Лицо ее приняло то выражение, которое Мэри называла про себя «нацепить ледяную маску Одри».

— Извини, Одри, — быстро сказала Мэри. — Мне не следовало этого говорить.

— Я бы предпочла, если ты не возражаешь, не обсуждать эту тему.

— Конечно-конечно. Какая я все-таки дура. Просто я думала, что… что ты уже все пережила.

Одри медленно повернулась к ней. Со спокойным, бесстрастным выражением на лице она сказала:

— Уверяю тебя, мне нечего переживать. Я абсолютно к этому равнодушна. И от всего сердца желаю, чтобы Невил и Кей были счастливы.

— Ты очень добра, Одри.

— Это не доброта. Это то, что есть на самом деле. И я считаю, это не… это неразумно держаться за прошлое. «Как жаль, что это случилось!» Все прошло. Зачем ворошить старое? Жить надо настоящим.

— Мне кажется, — просто сказала Мэри, — что люди вроде Кей и Теда так интересны мне потому, что не похожи на тех, с кем мне всю жизнь доводилось общаться.

— Да, они совсем другие.

— Ты тоже другая, — с неожиданной горечью сказала Мэри. — Ты жила, страдала, у тебя было то, чего у меня, скорее всего, никогда не будет. Да, ты была несчастна, даже очень несчастна, но мне кажется, это все-таки лучше чем… чем ничего. Чем сплошная пустота!

Последние слова она проговорила с несвойственной ей страстью.

Одри, округлив от удивления глаза, взглянула на нее с некоторой опаской.

— Вот уж никогда бы не подумала, какие в тебе кипят страсти.

— Правда? — Мэри смущенно засмеялась. — Это просто минутная слабость, дорогая. На самом деле все не так страшно.

— Конечно, тебе не позавидуешь, — задумчиво проговорила Одри. — Всю жизнь рядом с Камиллой. Она, несомненно, милая, но… Помогать ей, управляться со слугами, из дома ни на шаг, все время как на привязи…

— Зато у меня есть стол и кров, — сказала Мэри. — У многих нет даже этого. И потом, знаешь, Одри, я не жалуюсь. — На губах у нее промелькнула едва заметная усмешка. — У меня тоже есть свои маленькие радости.

— Тайные грешки? — улыбаясь спросила Одри.

— Ну, я люблю планировать события, — расплывчато сказала Мэри. — В мыслях, понимаешь? И люблю иногда поэкспериментировать над… над людьми. Мне интересно, могу ли я заставить их реагировать на мои слова так, как мне хочется.

— Да это прямо садизм какой-то! Как, оказывается, мало я тебя знаю!

— Ну что ты, это все невинные забавы. Можно сказать, детские.

— А на мне ты экспериментировала? — с любопытством спросила Одри.

— Нет. Ты — единственный абсолютно непонятный мне человек. Никогда не знаешь, что у тебя на уме.

— Возможно это и к лучшему, — мрачно сказала Одри.

Она зябко поежилась, и Мэри воскликнула:

— Да ты замерзла!

— Немного. Пойду оденусь. Как-никак уже осень наступила.

Мэри Олдин осталась одна. На воде прыгали солнечные блики. Начинался отлив. Она растянулась на песке и закрыла глаза.

Ленч в отеле получился восхитительным. Там было полно народа, хотя пик сезона уже миновал. Как странно видеть сразу столько людей. Но оно и понятно: ей ведь так редко удается вырваться из дома. Хоть какой-то просвет в монотонной ее жизни. И потом, это облегчение от напряженной атмосферы, царящей в последнее время в Галлз-Пойнт. Конечно, Одри тут ни при чем, все это Невил…

Течение ее мыслей было внезапно прервано — рядом с ней плюхнулся на песок Тед Латимер.

— А куда вы подевали Кей? — спросила Мэри.

— Ее затребовал законный владелец.

Что-то в его тоне заставило Мэри подняться и сесть. Она поглядела вдаль, на сияющую полоску золотого песка, где вдоль берега брели Невил и Кей. Мэри искоса взглянула на Теда.

До сих пор она считала этого человека хладнокровным, дерзким, даже опасным. И только сейчас заметила, что, в сущности, он очень молод и очень раним. «Наверное, влюблен в Кей, — подумала Мэри, — по-настоящему любит ее, а явился Невил и увел…»

— Надеюсь, — мягко сказала она, — вам тут уютно.

Это были обычные, ничего не значащие слова. Мэри Олдин, впрочем, редко употребляла другие — предпочитала светские, ни к чему не обязывающие фразы. Но в ее тоне угадывалось сочувствие и, может быть, впервые со времени их знакомства — дружелюбие.

— Не хуже и не лучше, чем в любом другом месте, — ответил Тед Латимер.

— Мне очень жаль, — сказала Мэри.

— На самом деле вам наплевать! Я не из вашего круга, а на что вам нужны переживания какого-то чужака!

Она повернулась, чтобы взглянуть на этого удивительно красивого и ужасно несчастного молодого человека. И наткнулась на дерзкий вызывающий взгляд.

Словно только сейчас о чем-то догадавшись, она медленно проговорила:

— Я поняла. Вы нас не любите.

Он усмехнулся.

— А вы как думали?

— Я думала иначе, — задумчиво проговорила она. — Да, иначе. Многое воспринимаешь как должное. Следует быть внимательнее. Мне действительно не приходило в голову, что мы вам не нравимся. Мы ведь старались принять вас как можно лучше… как друга Кей.

— Вот именно — как друга Кей!

В этой реплике чувствовалась уже настоящая ненависть.

С обезоруживающей кротостью Мэри сказала:

— Знаете, мне правда хочется понять, почему вы нас не любите? Что мы такое сделали? Чем навлекли ваш гнев?

— Снобы, — коротко и зло ответил Тед Латимер.

— Снобы? — спокойно переспросила Мэри. В голосе ее не было ни обиды, ни горечи — было одно только любопытство. — Да, понимаю, наверное, мы и должны казаться такими.