Илья Ильф - Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Илья Ильф - Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Юмористическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Илья Ильф
Жанр:

Юмористическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Илья Ильф - Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Илья Ильф, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе «Двенадцать стульев» авторы показывают пошлый мирок обывателей и хапуг, которых легко обманывает «великий комбинатор», ловкий жулик и авантюрист Остап Бендер.

Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Двенадцать стульев - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Илья Ильф

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

искалеченный стул и разборчиво написал сверху листа: "Акт первый". - Вот что, други, - сказал Ибрагим, - вы пока там нацарапаете, опишите мне главных действующих лиц. Я подготовлю кой-какие лейтмотивы. Это совершенно необходимо. Золотоискатели принялись

вырабатывать характеры действующих лиц. Наметились, приблизительно, такие лица: Уголино - гроссмейстер ордена фашистов (бас). Альфонсина - его дочь (колоратурное сопрано). т. Митин - советский изобретатель (баритон). Сфорца - фашистский принц (тенор). Гаврила

- советский комсомолец (переодетое меццо-сопрано). Нина - комсомолка, дочь попа (лирич. сопрано). (Фашисты, самогонщики,

капелланы, солдаты, мажордомы, техники, сицилийцы, лаборанты, тень Митина, пионеры и др.) -Я, - сказал Ибрагим, которому открылись благодарные перспективы, - пока что напишу хор капелланов и сицилийские пляски. А вы пишите первый акт. Побольше арий и дуэтов. - А как

мы назовем оперу? - спросил Ляпис. Но тут в

передней послышались стук копыт о гнилой

паркет, тихое ржание и квартирная перебранка. Дверь в комнату золотоискателей отворилась, и гражданин Шаринов, сосед, ввел в комнату худую, тощую лошадь с длинным хвостом и седеющей мордой. - Гоу! - закричал Шаринов на лошадь. - Ну-о, штоб тебя... Лошадь

испугалась, повернулась и толкнула Ляписа крупом. Золотоискатели были настолько

поражены, что в страхе прижались к стене. Шаринов потянул лошадь в свою комнату, из которой повыскакивало множество зеленоватых татарчат. Лошадь заупрямилась и ударила копытом. Квадратик паркета выскочил из гнезда и, крутясь, полетел в раскрытое окно.

- Фатыма! - закричал Шаринов страшным голосом. - Толкай сзади! Со всего дома в

комнату золотоискателей мчались жильцы. Ляпис вопил не своим голосом. Ибрагим иронически насвистывал "Амброзию". Хунтов размахивал списком действующих лиц. Лошадь тревожно косила глазами и не шла. -Гоу! - сказал

Шаринов вяло. - О-о-о, ч-черт!.. Но тут

золотоискатели опомнились и потребовали объяснений. Пришел управдом с дворником. -Что вы делаете? - спросил управдом. - Где это видано? Как можно вводить лошадь в жилую квартиру? Шаринов вдруг рассердился.

-Какое тебе дело? Купил лошадь. Где поставить? Во дворе украдут! - Сейчас же

уведите лошадь! - истерически кричал управдом. -Если вам нужна конина - покупайте в мусульманской мясной. - В мясной дорого, -сказал Шаринов. - Гоу! Ты!.. Проклятая!.. Фатыма!.. Лошадь двинулась задом и

согласилась наконец идти туда, куда ее вели.

- Я вам этого не разрешаю, - говорил управдом, -вы ответите по суду. Тем не менее

злополучный Шаринов увел лошадь в свою комнату и, непрерывно тпрукая, привязал животное к оконной ручке. Через минуту пробежала Фатыма с большой и легкой охапкой сена. - Как же мы будем жить, когда рядом лошадь? Мы пишем оперу, нам это неудобно! -завопил Ляпис. - Не беспокойтесь, - сказал

управдом, уходя, - работайте. Золотоискатели, прислушиваясь к стуку копыт, снова засели за работу. - Так как же мы назовем оперу? -

спросил Ляпис. - Предлагаю назвать

"Железная роза". -А роза тут при чем?

- Тогда можно иначе. Например, "Меч Уголино".

- Тоже несовременно. - Как же назвать? И они остановились на отличном интригующем названии - "Лучи смерти". Под словами "акт первый" Хунтов недрогнувшей рукой написал: "Раннее утро. Сцена изображает московскую улицу, непрерывный поток автомобилей, автобусов и трамваев. На перекрестке - Уголино в

	поддевке. С ним - Сфорца..." - Сфорца в пижаме, - вставил Ляпис. - Не мешай, дурак! Пиши лучше стишки для ариозо Митина. На улице в пижаме не ходят! И Хунтов продолжал писать: "С ним - Сфорца в костюме комсомольца..." Дальше писать не удалось. Управдом с двумя милиционерами стали выводить лошадь из шариновской комнаты.- Фатыма! - кричал Шаринов. - Держи, Фатыма! Ляпис схватил со стола батон и трусливо шлепнул им по костлявому крупу лошади.- Тащи! - вопил управдом. Лошадь крестила хвостом направо и налево. Милиционеры пыхтели. Фатима с братьями-татарчатами обнимала худые колени лошади. Гражданин Шаринов безнадежно кричал: "Гоу!" Золотоискатели пришли на помощь представителям закона, и живописная группа с шумом вывалилась в переднюю. В опустевшей комнате пахло цирковой конюшней. Внезапный ветер сорвал со стола оперные листочки и вместе с соломой закружил по комнате. Ариозо товарища Митина взлетело под самый потолок. Хор капелланов и зачатки сицилийской пляски пританцовывали на подоконнике. С лестницы доносились крик и брезгливое ржание. Золотоискатели, милиционеры и представители домовой администрации напрягали последние силы. Осилив упорное животное, соавторы собрали развеянные листочки и продолжали писать без помарок.
CHAPTER THIRTY	Глава XXXIII
IN THE COLUMBUS THEATRE	В театре Колумба
Ippolit Matveyevich was slowly becoming a boot-licker.	Ипполит Матвеевич постепенно становился подхалимом.
Whenever he looked at Ostap, his eyes acquired a blue lackeyish tinge.	Когда он смотрел на Остапа, глаза его приобретали голубой жандармский оттенок.
It was so hot in Ivanopulo's room that Vorobyaninov's chairs creaked like logs in the fireplace.	В комнате Иванопуло было так жарко, что высохшие воробьяниновские стулья потрескивали, как дрова в камине.
The smooth operator was having a nap with the light-blue waistcoat under his head.	Великий комбинатор отдыхал, подложив под голову голубой жилет.
Ippolit Matveyevich looked out of the window.	Ипполит Матвеевич смотрел в окно.
A carriage emblazoned with a coat of arms was moving along the curved side street, past the tiny Moscow gardens.	Там, за окном, по кривым переулкам, мимо крошечных московских садов, проносилась гербовая карета.
The black gloss reflected the passers-by one after another, a horseguard in a brass helmet, society ladies, and fluffy white clouds.	В черном ее лаке попеременно отражались кланяющиеся прохожие, кавалергард с медной головой, городские дамы и пухлые белые облачка.
Drumming the roadway with their hooves, the horses drew the carriage past Ippolit Matveyevich.	Громя мостовую подковами, лошади пронесли карету мимо Ипполита Матвеевича.

He winced with disappointment.	Он отвернулся с разочарованием.
The carriage bore the initials of the Moscow communal services and was being used to carry away refuse; its slatted sides reflected nothing at all.	Карета несла на себе герб МКХ, предназначалась для перевозки мусора, и ее дощатые стенки ничего не отражали.
In the coachman's seat sat a fine-looking old man with a fluffy white beard.	На козлах сидел бравый старик с пушистой седой бородой.
If Ippolit Matveyevich had known that this was none other than Count Alexei Bulanov, the famous hermit hussar, he would probably have hailed the old man and chatted with him about the good old days.	Если бы Ипполит Матвеевич знал, что кучер не кто иной, как граф Алексей Буланов, знаменитый гусар-схимник, он, вероятно, окликнул бы старика, чтобы поговорить о прелестных прошедших временах. Но он не знал, кто проезжает перед ним в образе кучера, да и кучер вряд ли захотел бы говорить с ним о прелестных временах.
Count Bulanov was deeply troubled.	Граф Алексей Буланов был сильно озабочен.
As he whipped up the horses, he mused about the red tape that was strangling the sub-department of sanitation, and on account of which he had not received for six months the apron he was entitled to under his contract.	Нахлестывая лошадей, он грустно размышлял о бюрократизме, разъедающем ассенизационный подотдел, из-за которого графу вот уже полгода как не выдавали положенный по гендоговору спецфартук.
"Listen," said the smooth operator suddenly. "What did they call you as a boy?"	- Послушайте, - сказал вдруг великий комбинатор, - как вас звали в детстве?
"What do you want to know for?"	- А зачем вам?
"I just want to know what to call you.	- Да так! Не знаю, как вас называть.
I'm sick of calling you Vorobyaninov, and Ippolit Matveyevich is too stuffy.	Воробьяниновым звать вас надоело, а Ипполитом Матвеевичем слишком кисло.
What were you called?	Как же вас звали?
Ippy?"	Ипа?
"Pussy," replied Ippolit Matveyevich with a snicker.	- Киса, - ответил Ипполит Матвеевич, усмехаясь.
"That's more like it.	- Конгениально!
So look, Pussy, see what's wrong with my back.	Так вот что, Киса, посмотрите, пожалуйста, что у меня на спине.
It hurts between the shoulder-blades."	Болит между лопатками.
Ostap pulled the cowboy shirt over his head.	Остап стянул через голову рубашку "ковбой".
Before Pussy Vorobyaninov was revealed the broad back of a provincial Antinous; a back of enchanting shape, but rather dirty.	Перед Кисой Воробьяниновым открылась обширная спина захолустного Антиноя - спина очаровательной формы, но несколько грязноватая.
"Aha! I see some redness."	- Ого, - сказал Ипполит Матвеевич, - краснота какая-то.
Between the smooth operator's shoulders were some strangely shaped mauve bruises which reflected colours like a rainbow in oil.	Между лопатками великого комбинатора лиловели и переливались нефтяной радугой синяки странных очертаний.

"Honestly, it's the number eight," exclaimed Vorobyaninov. "First time I've ever seen a bruise like that."	- Честное слово, цифра восемь! - воскликнул Воробьянинов. - Первый раз вижу такой синяк.
"Any other number?" asked Ostap.	- А другой цифры нет? - спокойно спросил Остап.
"There seems to be a letter P."	- Как будто бы буква Р.
"I have no more questions.	- Вопросов больше не имею.
It's quite clear.	Все понятно.
That damned pen!	Проклятая ручка!
You see how I suffer, Pussy, and what risks I run for your chairs.	Видите, Киса, как я страдаю, каким опасностям я подвергаюсь из-за ваших стульев.
These arithmetical figures were branded on me by the huge self-falling pen with a No. 86 nib.	Эти арифметические знаки нанесены мне большой самопадающей ручкой с пером № 86.
I should point out to you that the damned pen fell on my back at the very moment I inserted my hands inside the chief editor's chair.	Нужно вам заметить, что проклятая ручка упала на мою спину в ту самую минуту, когда я погрузил руки во внутренность редакторского стула. -А я тоже... Я тоже пострадал! -поспешно вставил Киса. - Это когда же? Когда вы кобелировали за чужой женой? Насколько мне помнится, этот запоздалый кобеляж закончился для вас не совсем удачно! Или, может быть, во время дуэли с оскорбленным Колей? - Нет-с, простите, повреждения я получил на работе-с! - Ах! Это когда мы по стратегическим соображениям отступали из театра Колумба? -Да, да... Когда за нами гнался сторож... - Значит, вы считаете героизмом свое падение с забора? - Я ударился коленной чашечкой о мостовую. - Не беспокойтесь! При теперешнем строительном размахе ее скоро отремонтируют. Ипполит Матвеевич проворно завернул левую штанину и в недоумении остановился. На желтом колене не было никаких повреждений. - Как нехорошо лгать в таком юном возрасте, - с грустью сказал Остап, - придется, Киса, поставить вам четверку за поведение и вызвать родителей!.. И ничего-то вы толком не умеете. Почему нам пришлось бежать из театра? Из-за вас! Черт вас дернул стоять на цинке, как часовой, не двигаясь с места.
But you! You can't do anything right!	Это, конечно, вы делали для того, чтобы привлечь всеобщее внимание.
Who was it messed up Iznurenkov's chair so that I had to go and do your work for you?	А изнуренковский стул кто изгадил так, что мне пришлось потом за вас отдуваться?
I won't even mention the auction.	Об аукционе я уж и не говорю.
A fine time to go woman-chasing.	Нашли время для кобеляжа!
It's simply bad for you at your age to do that.	В вашем возрасте кобелировать просто вредно!
Look after your health.	Берегите свое здоровье!..

Take me, on the other hand.	То ли дело я!
I got the widow's chair.	За мною - стул вдовицы!
I got the two Shukin chairs.	За мною - два щукинских!
It was me who finally got Iznurenkov's chair.	Изнуренковский стул в конечном итоге сделал я!
It was me who went to the newspaper office and to Lapis's.	В редакцию и к Ляпису я ходил!
There was only one chair that you managed to run down, and that was with the help of your holy enemy, the archbishop."	И только один-единственный стул вы довели до победного конца, да и то при помощи нашего священного врага - архиепископа!..
Silently walking up and down in his bare feet, the technical adviser reasoned with the submissive Pussy.	Ипполит Матвеевич виновато спустил штанину на место. Великий комбинатор принялся развивать дальнейшие планы. Неслышно ступая по комнате босыми ногами, технический директор вразумлял покорного Кису.
The chair which had vanished into the goods yard of October Station was still a blot on the glossy schedule of the concession.	Стул, исчезнувший в товарном дворе Октябрьского вокзала, по-прежнему оставался темным пятном на сверкающем плане концессионных работ.
The four chairs in the Columbus Theatre were a sure bet, but the theatre was about to make a trip down the Volga aboard the lottery ship, S.S. Scriabin, and was presenting the premiere of The Marriage that day as the last production of the season.	Четыре стула в театре Колумба представляли верную добычу. Но театр уезжал в поездку по Волге с тиражным пароходом "Скрябин" и сегодня показывал премьеру "Женитьбы" последним спектаклем сезона.
The partners had to decide whether to stay in Moscow and look for the chair lost in the wilds of Kalanchev Square, or go on tour with the troupe.	Нужно было решить - оставаться ли в Москве для розысков пропавшего в просторах Каланчевской площади стула или выехать вместе с труппой в гастрольное турне.
Ostap was in favour of the latter.	Остап склонялся к последнему.
"Or perhaps we should split up?" he suggested. "I'll go off with the theatre and you stay and find out about the chair in the goods yard."	- А то, может быть, разделимся? - спросил Остап. - Я поеду с театром, а вы оставайтесь и проследите за стулом в товарном дворе.
Pussy's grey eyelashes flickered so fearfully, however, that Ostap did not bother to continue.	Но Киса так трусливо моргал седыми ресницами, что Остап не стал продолжать.
"Of the two birds," said Ostap, "the meatier should be chosen.	- Из двух зайцев, - сказал он, - выбирают того, который пожирнее.
Let's go together.	Поедем вместе.
But the expenses will be considerable.	Но расходы будут велики.
We shall need money.	Нужны будут деньги.
I have sixty roubles left.	У меня осталось шестьдесят рублей.
How much have you?	У вас сколько?
Oh, I forgot.	Ах, я и забыл!
At your age a maiden's love is so expensive!	В ваши годы девичья любовь так дорого стоит!..

I decree that we go together to the premiere of The Marriage.	Постановляю: сегодня мы идем в театр на премьеру "Женитьбы".
Don't forget to wear tails.	Не забудьте надеть фрак.
If the chairs are still there and haven't been sold to pay social-security debts, we can leave tomorrow.	Если стулья еще на месте и их не продали за долги соцстраху, завтра же мы выезжаем.
Remember, Vorobyaninov, we've now reached the final act of the comedy My Mother-in-Low's Treasure.	Помните, Воробьянинов, наступает последний акт комедии "Сокровище моей тещи".
The Finita la Comedia is fast approaching, Vorobyaninov.	Приближается финита-ла - комедия, Воробьянинов!
Don't gasp, my old friend.	Не дышите, мой старый друг!
The call of the footlights!	Равнение на рампу!
Oh, my younger days!	О, моя молодость!
Oh, the smell of the wings!	О, запах кулис!
So many memories!	Сколько воспоминаний!
So many intrigues and affairs I How talented I was in my time in the role of Hamlet!	Сколько интриг! Сколько таланту я показал в свое время в роли Гамлета!..
In short, the hearing is continued."	Одним словом - заседание продолжается.
For the sake of economy they went to the theatre on foot.	Из экономии шли в театр пешком.
It was still quite light, but the street lamps were already casting their lemon light.	Еще было совсем светло, но фонари уже сияли лимонным светом.
Spring was dying before everyone's eyes.	На глазах у всех погибала весна.
Dust chased it from the squares, and a warm breeze drove it from the side streets.	Пыль гнала ее с площадей, жаркий ветерок оттеснял ее в переулки.
Old women fondled the beauty and drank tea with it at little round tables in the yards.	Там старушки приголубливали красавицу и пили с ней чай во двориках, за круглыми столами.
But spring's span of life had ended and it could not reach the people.	Но жизнь весны кончилась - в люди ее не пускали.
And it so much wanted to be at the Pushkin monument where the young men were already strolling about in their jazzy caps, drainpipe trousers, "dog's-delight" bow ties, and boots.	А ей так хотелось к памятнику Пушкина, где уже шел вечерний кобеляж, где уже котовали молодые люди в пестреньких кепках, брюках-дудочках, галстуках "собачья радость" и ботиночках "Джимми".
Mauve-powdered girls circulated between the holy of holies of the Moscow Consumers' Union and the 'Commune' cooperative.	Девушки, осыпанные лиловой пудрой, циркулировали между храмом МСПО и кооперативом "Коммунар" (между б. Филипповым и б. Елисеевым).
The girls were swearing audibly.	Девушки внятно ругались.
This was the hour when pedestrians slowed down their pace, though not because Tverskaya Street was becoming crowded.	В этот час прохожие замедляли шаги, потому что Тверская становилась тесна.

Moscow horses were no better than the Stargorod ones. They stamped their hooves just as much on the edges of the roadway.	Московские лошади были не лучше старгородских - они так же нарочно постукивали копытами по торцам мостовой.
Cyclists rode noiselessly by from their first large international match at the Young Pioneer stadium.	Велосипедисты бесшумно летели со стадиона Томского, с первого большого междугороднего матча.
The ice-cream man trundled along his green trolley full of May Thunder ice-cream, and squinted timorously at the militiaman; but the latter was chained to the spot by the flashing signal with which he regulated the traffic, and was not dangerous.	Мороженщик катил свой зеленый сундук, боязливо косясь на милиционера, но милиционер, скованный светящимся семафором, которым регулировал уличное движение, был не опасен.
The two friends made their way through the hustle and bustle.	Во всей этой сутолоке двигались два друга.
Temptation lay in wait for them at every step.	Соблазны возникали на каждом шагу.
Different types of meat on skewers were being roasted in full view of the street in the tiny eating plates.	В крохотных обжорочках дикие горцы на виду у всей улицы жарили шашлыки карские, кавказские и филейные.
Hot, appetizing fumes rose up to the bright sky.	Г орячий и пронзительный дым восходил к светленькому небу.
The sound of string music was wafted from beer halls, small restaurants, and the 'Great Silent Film' cinema.	Из пивных, ресторанчиков и кино "Великий Немой" неслась струнная музыка.
A loud-speaker raved away at a tram-stop.	У трамвайной остановки горячился громкоговоритель: -... Молодой помещик и поэт Ленский влюблен в дочь помещика Ольгу Ларину. Евгений Онегин, чтобы досадить другу, притворно ухаживает за молодой Ольгой. Прослушайте увертюру. Даю зрительный зал... Громкоговоритель быстро закончил настройку инструментов, звонко постучал палочкой дирижера о пюпитр и высыпал в толпу, ожидающую трамвая, первые такты увертюры. С мучительным стоном подошел трамвай номер 6. Уже взвился занавес, и старуха Ларина, покорю глядя на палочку дирижера и напевая: "Привычка свыше нам дана", колдовала над вареньем, а трамвай еще никак не мог оторваться от штурмующей толпы. Ушел он с ревом и плачем только под звуки дуэта "Слыхали ль вы". Было уже поздно.
It was time to put a spurt on.	Нужно было торопиться.
The friends reached the foyer of the Columbus Theatre.	Друзья вступили в гулкий вестибюль театра Колумба.
Vorobyaninov rushed to the box office and read the list of seat prices.	Воробьянинов бросился к кассе и прочел расценку на места.
"Rather expensive, I'm afraid," he said.	- Все-таки, - сказал он, - очень дорого.
"Three roubles for the sixteenth row."	Шестнадцатый ряд - три рубля.

"How I dislike these provincial philistines," Ostap observed.	- Как я не люблю, - заметил Остап, - этих мещан, провинциальных простофиль!
"Where are you going?	Куда вы полезли?
Can't you see that's the box office?"	Разве вы не видите, что это касса?
"Where else? We won't get in without tickets."	- Ну а куда же, ведь без билета не пустят!
"Pussy, you're vulgar.	- Киса, вы пошляк.
In every well-built theatre there are two windows.	В каждом благоустроенном театре есть два окошечка.
Only courting couples and wealthy heirs go to the box-office window.	В окошечко кассы обращаются только влюбленные и богатые наследники.
The other citizens (they make up the majority, you may observe) go straight to the manager's window."	Остальные граждане (их, как можете заметить, подавляющее большинство) обращаются непосредственно в окошечко администратора.
And, indeed, at the box-office window were only about five modestly dressed people.	И действительно, перед окошечком кассы стояло человек пять скромно одетых людей.
They may have been wealthy heirs or courting couples.	Возможно, это были богатые наследники или влюбленные.
At the manager's window, however, there was great activity.	Зато у окошечка администратора господствовало оживление.
A colourful line had formed.	Там стояла цветная очередь.
Young men in fashioned jackets and trousers of the same cut (which a provincial could never have dreamed of owning) were confidently waving notes from friendly directors, actors, editors, theatrical costumiers, the district militia chief, and other persons closely connected with the theatre, such as members of the theatre and film critics' association, the	Молодые люди в фасонных пиджаках и брюках того покроя, который провинциалу может только присниться, уверенно размахивали записочками от знакомых им режиссеров, артистов, редакций, театрального костюмера, начальника района милиции и прочих, тесно связанных с театром лиц, как-то: членов ассоциации теа и кинокритиков, общества
'Poor Mothers' Tears' society, the school council of the Experimental Circus Workshop, and some extraordinary name, like Fortinbras at Umslopogas. About eight people had notes from Espere Eclairovich.	"Слезы бедных матерей", школьного совета "Мастерской циркового эксперимента" и какого-то "ФОРТИНБРАСА при УМСЛОПОГАСЕ" .Человек восемь стояли с записками от Эспера Эклеровича.
Ostap barged into the line, jostled aside the Fortinbrasites, and, with a cry of "I only want some information: can't you see I haven't taken my galoshes off!" pushed his way to the window and peered inside.	Остап врезался в очередь, растолкал фортинбрасовцев и, крича - "мне только справку, вы же видите, что я даже калош не снял", -пробился к окошечку и заглянул внутрь.
The manager was working like a slave.	Администратор трудился, как грузчик.
Bright diamonds of _ perspiration irrigated his fatface.	Светлый бриллиантовый пот орошал его жирное лицо.

The telephone interrupted him all the time and rang with the obstinacy of a tram trying to pass through the Smolensk market.	Телефон тревожил его поминутно и звонил с упорством трамвайного вагона, пробирающегося через Смоленский рынок. - Да! - кричал он. -Да! Да! В восемь тридцать! Он с лязгом вешал трубку, чтобы снова ее схватить. - Да! Театр Колумба! Ах, это вы, Сегидилья Марковна? Есть, есть, конечно, есть. Бенуар!.. А Бука не придет? Почему? Грипп? Что вы говорите? Ну, хорошо!.. Да, да, до свиданья, Сегидилья Марковна... -Театр Колумба!!! Нет! Сегодня никакие пропуска не действительны! Да, но что я могу сделать? Моссовет запретил!.. -Театр Колумба!!! Ка-ак? Михаил Григорьевич? Скажите Михаилу Григорьевичу, что днем и ночью в театре Колумба его ждет третий ряд, место у прохода... Рядом с Остапом бурлил и содрогался мужчина с полным лицом, брови которого беспрерывно поднимались и опадали.- Какое мне дело! - говорил ему администратор. Хунтов (это был человек, созвучный эпохе) негордой скороговоркой просил контрамарку.- Никак! - сказал администратор. - Сами понимаете - Моссовет! - Да, - мямлил Хунтов, - но Московское отделение Ленинградского общества драматических писателей и оперных композиторов согласовало с Павлом Федоровичем... - Не могу и не могу... Следующий! - Позвольте, Яков Менелаевич, мне же в Московском отделении Ленинградского общества драматических писателей и оперных композиторов... -Ну, что я с вами сделаю?.. Нет, не дам! Вам что, товарищ? Хунтов, почувствовав, что администратор дрогнул, снова залопотал: - Поймите же, Яков Менелаевич, Московское отделение Ленинградского общества драматических писателей и оперных компози... Этого администратор не перенес. Всему есть предел. Ломая карандаши и хватаясь за телефонную трубку, Менелаевич нашел для Хунтова место у самой люстры.
"Hurry up and give me the note!" he shouted at Ostap.	- Скорее, - крикнул он Остапу, - вашу бумажку.
"Two seats," said Ostap quietly, "in the stalls."	- Два места, - сказал Остап очень тихо, - в партере.
"Who for?"	- Кому?
"Me."	- Мне.
"And who might you be?"	- А кто вы такой, чтоб я вам давал места?
"Now surely you know me?"	-А я все-таки думаю, что вы меня знаете.
"No, I don't."	- Не узнаю.
But the stranger's gaze was so innocent and open that the manager's hand by itself gave Ostap two seats in the eleventh row,	Но взгляд незнакомца был так чист, так ясен, что рука администратора сама отвела Остапу два места в одиннадцатом ряду.

"All kinds come here," said the manager, shrugging his shoulders. "Who knows who they are? They may be from the Ministry of Education.	- Ходят всякие, - сказал администратор, пожимая плечами, очередному умслопогасу, - кто их знает, кто они такие... Может быть, он из Наркомпроса?..
I seem to have seen him at the Ministry. Where else could it have been? "	Кажется, я его видел в Наркомпросе... Где я его видел?
And mechanically issuing passes to the lucky film and theatre critics, the manager went on quietly trying to remember where he had seen those clear eyes before.	И, машинально выдавал пропуска счастливым теа и кинокритикам, притихший Яков Менелаевич продолжал вспоминать, где он видел эти чистые глаза.
When all the passes had been issued and the lights went down in the foyer, he remembered he had seen them in the Taganka prison in 1922, while he was doing time for some trivial matter.	Когда все пропуска были выданы и в фойе уменьшили свет, Яков Менелаевич вспомнил: эти чистые глаза, этот уверенный взгляд он видел в Таганской тюрьме в 1922 году, когда и сам сидел там по пустяковому делу. Театр Колумба помещался в особняке. Поэтому зрительный зал его был невелик, фойе непропорционально огромны, курительная ютилась под лестницей. На потолке была изображена мифологическая охота. Театр был молод и занимался дерзаниями в такой мере, что был лишен субсидии. Существовал он второй год и жил, главным образом, летними гастролями.
Laughter echoed from the eleventh row where the concessionaires were sitting.	Из одиннадцатого ряда, где сидели концессионеры, послышался смех.
Ostap liked the musical introduction performed by the orchestra on bottles, Esmarch douches, saxophones, and large bass drums.	Остапу понравилось музыкальное вступление, исполненное оркестрантами на бутылках, кружках Эсмарха, саксофонах и больших полковых барабанах.
A flute whistled and the curtain went up, wafting a breath of cool air.	Свистнула флейта, и занавес, навевая прохладу, расступился.
To the surprise of Vorobyaninov, who was used to a classical interpretation of The Marriage, Podkolesin was not on the stage.	К удивлению Воробьянинова, привыкшего к классической интерпретации "Женитьбы", Подколесина на сцене не было.
Searching around with his eyes, he perceived some plyboard triangles hanging from the ceiling and painted the primary colours of the spectrum.	Порыскав глазами, Ипполит Матвеевич увидел свисающие с потолка фанерные прямоугольники, выкрашенные в основные цвета солнечного спектра.
There "were no doors or blue muslin windows.	Ни дверей, ни синих кисейных окон не было.
Beneath the multicoloured triangles danced young ladies in large hats from black cardboard.	Под разноцветными прямоугольниками танцевали дамочки в больших, вырезанных из черного картона шляпах.
The clinking of bottles brought forth Podkolesin, who charged into the crowd riding on Stepan's back.	Бутылочные стоны вызвали на сцену Подколесина, который резался в толпу дамочек верхом на Степане.
Podkolesin was arrayed in courier's dress.	Подколесин был наряжен в камергерский мундир.
Having dispersed the young ladies with words which were not in the play, he bawled out :	Разогнав дамочек словами, которые в пьесе не значились, Подколесин возопил:

"Stepan!"	- Степа-ан!
At the same time he leaped to one side and froze in a difficult pose.	Одновременно с этим он прыгнул в сторону и замер в трудной позе.
The Esmarch douches began to clatter.	Кружки Эсмарха загремели.
"Stepan!" repeated Podkolesin, taking another leap.	- Степа-а-ан! - повторил Подколесин, делая новый прыжок.
But since Stepan, who was standing right there in a leopard skin, did not respond, Podkolesin asked tragically:	Но так как Степан, стоящий тут же и одетый в барсовую шкуру, не откликался, Подколесин трагически спросил:
"Why are you silent, like the League of Nations?"	- Что же ты молчишь, как Лига Наций?
"I'm obviously afraid of Chamberlain," replied Stepan, scratching his skin.	- Оченно я Чемберлена испужался, - ответил Степан, почесывая барсовую шкуру.
There was a general feeling that Stepan would oust Podkolesin and become the chief character in this modernized version of the play.	Чувствовалось, что Степан оттеснит Подколесина и станет главным персонажем осовремененной пьесы.
"Well, is the tailor making a coat?"	- Ну что, шьет портной сюртук?
A leap.	Прыжок.
A blow on the Esmarch douches.	Удар по кружкам Эсмарха.
Stepan stood on his hands with an effort and, still in that position, answered:	Степан с усильем сделал стойку на руках и в таком положении ответил:
"Yes, he is."	- Шьет.
The orchestra played a potpourri from Madam Butterfly.	Оркестр сыграл попурри из "Чио-чио-сан".
Stepan stood on his hands the whole time.	Все это время Степан стоял на руках.
His face flooded with colour.	Лицо его залилось краской.
"And didn't the tailor ask what the master wanted such good cloth for?"	- А что, - спросил Подколесин, - не спрашивал ли портной, на что, мол, барину такое хорошее сукно?
Stepan, who by this time was pitting in the orchestra cuddling the conductor, answered:	Степан, который к тому времени сидел уже в оркестре и обнимал дирижера, ответил:
"No, he didn't.	- Нет, не спрашивал.
He's not a member of the British Parliament, is he?"	Разве он депутат английского парламента?
"And didn't the tailor ask whether the master wished to get married?"	- А не спрашивал ли портной, не хочет ли, мол, барин жениться?
"The tailor asked whether the master wanted to pay alimony."	- Портной спрашивал, не хочет ли, мол, барин платить алименты!
At this point the lights went out and the audience began stamping their feet.	После этого свет погас, и публика затопала ногами.

They kept up the stamping until Podkolesin's voice could be heard saying from the stage:	Топала она до тех пор, покуда со сцены не послышался голос Подколесина: -Граждане! Не волнуйтесь! Свет потушили нарочно, по ходу действа. Этого требует вещественное оформление. Публика покорилась. Свет так и не зажигался до конца акта. В полной темноте гремели барабаны. С фонарями прошел отряд военных в форме гостиничных швейцаров. Потом, как видно, на верблюде, приехал Кочкарев. Судить обо всем этом можно было из следующего диалога: - Фу, как ты меня испугал! А еще на верблюде приехал! - Ах, ты заметил, несмотря на темноту?! А я хотел преподнести тебе сладкое вер-блюдо! В антракте концессионеры прочли афишу.
The Marriage	ЖЕНИТЬБА
Text. . . N.	текст - Н.
V.	В.
Gogol	Гоголя
Verse . . . M. Cherchezlafemmov	стихи - М. Шершеляфамова
Adaptation. . . I. Antiokhiisky	литмонтаж - И. Антиохийского
Musical accompaniment. . . Kh. Ivanov	музыкальное сопровождение - Х. Иванова
Producer... Nich.	Автор спектакля - Ник.
Sestrin	Сестрин
Scenic effects . . . Simbievich-Sindievich	Вещественное оформление -Симбиевич-Синдиевич.
Lighting . . . Platon Plashuk.	Свет - Платон Плащук.
Sound effects . . . Galkin, Palkin, Malkin, Chalkin and Zalkind.	Звуковое оформление - Галкина, Палкина, Малкина, Чалкина и Залкинда.
Make-up. . . Krult workshops; wigs by Foma Kochur	Грим - мастерской КРУЛТ. Парики - Фома Кочура.
Furniture by the Fortinbras woodwork shops attached to the Balthazar Umslopogas	Мебель - древесных мастерских ФОРТИНБРАСА при УМСЛОПОГАСЕ им. Валтаспра.
Acrobatics instructress: Georgetta Tiraspolskikh	Инструктор акробатики - Жоржетта Тираспольских.
Hydraulic press operated by Fitter Mechnikov	Гидравлический пресс под управлением монтера Мечникова.

Programme composed, imposed and printed by the KRULT FACTORY SCHOOL "Citizens! Don't be alarmed! The lights went out on purpose, as part of the act. It's required for the scenic effects." The audience gave in. The lights did not go up again until the end of the act. The drums rolled in complete darkness. A squad of soldiers dressed as hotel doormen passed by, carrying torches. Then Kochkarev arrived, apparently on a camel. This could only be judged from the following dialogue. "Ouch, how you frightened me! And you came on a camel, too." "Ah, so you noticed, despite the darkness. I wanted to bring you a fragrant camellia!" During the intermission the concessionaires read the programme.	Афиша набрана, сверстана и отпечатана в школе ФЗУ КРУЛТ.
"Do you like it?" Ippolit Matveyevich asked timidly.	- Вам нравится? - робко спросил Ипполит Матвеевич.
"Do you?"	- А вам?
"It's very interesting-only Stepan is rather odd."	Ипполит Матвеевич побоялся и сказал:
"No, I don't like it," said Ostap.	- Очень интересно, только Степан какой-то странный.
"Particularly the fact that the furniture is from some Vogopas workshops or other.	- А мне не понравилось, - сказал Остап, - в особенности то, что мебель у них каких-то мастерских ВОГОПАСА.
I hope those aren't our chairs adapted to the new style."	Не приспособили ли они наши стулья на новый лад?
Their fears were unjustified.	Эти опасения оказались напрасными.
At the beginning of the second act all four chairs were brought on to the stage by Negroes in top hats.	В начале же второго акта все четыре стула были вынесены на сцену неграми в цилиндрах.
The matchmaking scene aroused the greatest interest among the audience.	Сцена сватовства вызвала наибольший интерес зрительного зала.
At the moment Agafya Tikhonovna was coming down a rope stretched across the entire width of the theatre, the terrifying orchestra let out such a noise that she nearly fell off into the audience.	В ту минуту, когда на протянутой через весь зал проволоке начала спускаться Агафья Тихоновна, страшный оркестр Х. Иванова произвел такой шум, что от него одного Агафья Тихоновна должна была бы упасть на публику.
But on the stage she balanced perfectly.	Но Агафья держалась на сцене прекрасно.
She was wearing flesh-coloured tights and a bowler.	Она была в трико телесного цвета и в мужском котелке.
Maintaining her balance by means of a green parasol on which was written	Балансируя зеленым зонтиком с надписью:
"I want Podkolesin", she stepped along the wire and everyone below immediately saw that her feet were dirty.	"Я хочу Подколесина", она переступала по проволоке, и снизу всем были видны ее грязные пятки.

She leaped from the wire straight on to a chair, whereupon the Negroes, Podkolesin, Kochkarev in a tutu, and the matchmaker in a bus driver's uniform all turned backward somersaults.	С проволоки она спрыгнула прямо на стул. Одновременно с этим все негры, Подколесин, Кочкарев в балетных пачках и сваха в костюме вагоновожатого сделали обратное сальто.
Then they had a five-minute rest, to hide which the lights were turned out again.	Затем все отдыхали пять минут, для сокрытия чего был снова погашен свет.
The suitors were also very comic, particularly Omlette.	Женихи были очень смешны - в особенности Яичница.
In his place a huge pan of fried eggs was brought on to the stage.	Вместо него выносили большую яичницу на сковороде.
The sailor wore a mast with a sail.	На моряке была мачта с парусом.
In vain did Starikov the merchant cry out that he was being crippled by taxes.	Напрасно купец Стариков кричал, что его душат патент и уравнительные.
Agafaya Tikhonovna did not like him.	Он не понравился Агафье Тихоновне.
She married Stepan.	Она вышла замуж за Степана.
They both dived into the fried eggs served by Podkolesin, who had turned into a footman.	Оба принялись уписывать яичницу, которую подал им обратившийся в лакея Подколесин.
Kochkarev and Fekla sang ditties about Chamberlain and the repayment he hoped to extort from Germany.	Кочкарев с Феклой спели куплеты про Чемберлена и про алименты, которые британский министр взимает у Германии.
The Esmarch douches played a hymn for the dying and the curtain came down, wafting a breath of cool air.	На кружках Эсмарха сыграли отходную. И занавес, навевая прохладу, захлопнулся.
"I'm satisfied with the performance," said Ostap. "The chairs are intact.	- Я доволен спектаклем, - сказал Остап, - стулья в целости.
But we've no time to lose.	Но нам медлить нечего.
If Agafya Tikhonovna is going to land on those chairs each day, they won't last very long."	Если Агафья Тихоновна будет ежедневно на него гукаться, то он недолго проживет.
Jostling and laughing, the young men in their fashioned jackets discussed the finer points of the scenic effects.	Молодые люди в фасонных пиджаках, толкаясь и смеясь, вникали в тонкости вещественного и звукового оформления. На лестнице раздавался снисходительный голос Хунтова. - Да. Я пишу оперу. В Московском отделении Ленинградского общества драматических писателей и оперных композиторов мне говорили... И долго еще расходившаяся публика слышала барабанную дробь человека, созвучного эпохе: - Согласитесь с тем, что Московское отделение Ленинградского общества драматических писателей и оперных композиторов...
"You need some shut-eye, Pussy," said Ostap.	- Ну, - сказал Остап, - вам, Кисочка, надо бай-бай.
"We have to stand in line for tickets early tomorrow morning.	Завтра с утра нужно за билетами становиться.
The theatre is leaving by express for Nizhni tomorrow evening at seven.	Театр в семь вечера выезжает ускоренным в Нижний.

So get two seats in a hard coach to Nizhni on the Kursk Railway.	Так что вы берите два жестких места для сидения до Нижнего, Курской дороги.
We'll sit it out.	Не беда - посидим.
It's only one night."	Всего одна ночь.
The next day the Columbus Theatre was sitting in the buffet at Kursk Station.	На другой день весь театр Колумба сидел в буфете Курского вокзала.
Having taken steps to see that the scenic effects went by the same train, Simbievich-Sindievich was having a snack at one of the tables.	Симбиевич-Синдиевич, приняв меры к тому, чтобы вещественное оформление пошло этим же поездом, закусывал за столиком.
Dipping his moustache into the beer, he asked the fitter nervously:	Вымочив в пиве усы, он тревожно спрашивал монтера:
"The hydraulic press won't get broken on the way, will it?"	- Что, гидравлический пресс не сломают в дороге?
"It's not the press that's the trouble," said fitter Mechnikov. "It's that it only works for five minutes and we have to cart it around the whole summer."	- Беда с этим прессом, - отвечал Мечников, -работает он у нас пять минут, а возить его целое лето придется.
"Was it any easier with the 'time projector' from the Ideology Powder!"	- А с "прожектором времен" тебе легче было, из пьесы "Порошок идеологии"?
"Of course it was.	- Конечно, легче.
The projector was big, but not so fragile."	Прожектор хоть и больше был, но зато не такой ломкий.
At the next table sat Agafya Tikhonovna, a youngish woman with hard shiny legs, like skittles.	За соседним столиком сидела Агафья Тихоновна -молоденькая девушка с ногами твердыми и блестящими, как кегли.
The sound effects -Galkin, Palkin, Malkin, Chalkin and Zalkind-fussed around her.	Вокруг нее хлопотало звуковое оформление -Галкин, Палкин, Малкин, Чалкин и Залкинд.
"You didn't keep in time with me yesterday," she complained. "I might have fallen off."	- Вы вчера мне не в ногу подавали, - жаловалась Агафья Тихоновна, - я так свалиться могу.
"What can we do?" clamoured the sound effects.	Звуковое оформление загалдело. - Что ж делать!
"Two douches broke."	Две кружки лопнули!
"You think it's easy to get an Esmarch douche from abroad nowadays? " cried Galkin.	- Разве теперь достанешь заграничную кружку Эсмарха? - кричал Галкин.
"Just try going to the State Medical Supply Office.	- Зайдите в Госмедторг.
It's impossible to buy a thermometer, let alone an Esmarch douche," added Palkin.	Не то что кружки Эсмарха - термометра купить нельзя! - поддержал Палкин.
"Do you play thermometers as well?" asked the girl, horrified.	- А вы разве и на термометрах играете? -ужаснулась девушка.
"It's not that we play thermometers," observed Zalkind, "but that the damned douches are enough to drive you out of your mind and we have to take our own temperatures."	- На термометрах мы не играем, - заметил Залкинд, - но из-за этих проклятых кружек прямо-таки заболеваешь - приходится мерить температуру.

Nich. Sestrin, stage manager and producer, was strolling along the platform with his wife.	Автор спектакля и главный режиссер Ник. Сестрин прогуливался с женою по перрону.
Podkolesin and Kochkarev had downed three vodkas and were wooing Georgetta Tiraspolskikh, each trying to outdo the other.	Подколесин с Кочкаревым хлопнули по три рюмки и наперебой ухаживали за Жоржеттой Тираспольских.
The concessionaires had arrived two hours before the train was due to depart and were now on their sixth round of the garden laid out in front of the station.	Концессионеры, пришедшие за два часа до отхода поезда, совершали уже пятый рейс вокруг сквера, разбитого перед вокзалом.
Ippolit Matveyevich's head was whirling.	Голова у Ипполита Матвеевича кружилась.
The hunt for the chairs was entering the last lap.	Погоня за стульями входила в решающую стадию.
Long shadows fell on the scorching roadway.	Удлиненные тени лежали на раскаленной мостовой.
Dust settled on their wet, sweaty faces.	Пыль садилась на мокрые потные лица.
Cabs rattled past them and there was a smell of petrol. Hired vehicles set down their passengers.	Подкатывали пролетки, пахло бензином, наемные машины высаживали пассажиров.
Porters ran up to them and carried off the bags, while their badges glittered in the sun.	Навстречу им выбегали Ермаки Тимофеевичи, уносили чемоданы, и овальные их бляхи сияли на солнце.
The Muse of Travel had people by the throat.	Муза дальних странствий хватала за горло.
"Let's get going as well," said Ostap.	- Ну, пойдем и мы, - сказал Остап.
Ippolit Matveyevich meekly consented.	Ипполит Матвеевич покорно повернулся.
All of a sudden he came face to face with Bezenchuk, the undertaker.	Тут он столкнулся лицом к лицу с гробовых дел мастером Безенчуком.
"Bezenchuk!" he exclaimed in amazement. "How did you get here?"	- Безенчук! - сказал он в крайнем удивлении. - Ты как сюда попал?
Bezenchuk doffed his cap and was speechless with joy.	Безенчук снял шапку и радостно остолбенел.
"Mr. Vorobyaninov," he cried. "Greetin's to an honoured guest."	-Господин Воробьянинов! - закричал он. - Почет дорогому гостю!
"Well, how are things?"	- Ну, как дела?
"Bad," answered the undertaker.	- Плохи дела, - ответил гробовых дел мастер.
"Why is that?"	- Что же так?
"I'm lookin' for clients.	- Клиента ищу.
There ain't none about."	Не идет клиент.
"Is the Nymph doing better than you?"	- "Нимфа" перебивает?
"Likely!	- Куды ей!
Could they do better than me?	Она меня разве перебьет?
No chance.	Случаев нет.
Since your mother-in-law, only Tierre and Constantine' has croaked."	После вашей тещеньки один только Пьер и Константин перекинулся.

"You don't say!	- Да что ты говоришь?
Did he really die?"	Неужели умер?
"He croaked, Ippolit Matveyevich.	- Умер, Ипполит Матвеевич.
He croaked at his post.	На посту своем умер.
He was shavin' Leopold the chemist when he croaked.	Брил аптекаря нашего Леопольда и умер.
People said it was his insides that bust, but I think it was the smell of medicine from the chemist that he couldn't take."	Люди говорили, разрыв внутренности произошел, а я так думаю, что покойник от этого аптекаря лекарством надышался и не выдержал.
"Dear me, dear me," muttered Ippolit Matveyevich.	- Ай-яй-яй, - бормотал Ипполит Матвеевич, -ай-яй-яй.
"So you buried him, did you?"	Ну что ж, значит, ты его и похоронил?
"I buried him.	-Я и похоронил.
Who else could?	Кому ж другому?
Does the Nymph, damn 'em, give tassels?"	Разве "Нимфа", туды ее в качель, кисть дает?
"You got in ahead of them, then? "	- Одолел, значит?
"Yes, I did, but they beat me up afterwards.	- Одолел. Только били меня потом.
Almost beat the guts out of me.	Чуть сердце у меня не выбили.
The militia took me away.	Милиция отняла.
I was in bed for two days.	Два дня лежал.
I cured myself with spirits."	Спиртом лечился.
"You massaged yourself?"	- Растирался?
"No, I don't do that with spirits."	- Нам растираться не к чему.
"But what made you come here? "	- А сюда тебя зачем принесло?
"I've brought my stock."	- Товар привез.
"What stock?"	- Какой же товар?
"My own.	- Свой товар.
A guard I know helped me bring it here free in the guard's van.	Проводник знакомый помог провезти задаром в почтовом вагоне.
Did it as a friend."	По знакомству.
It was only then that Ippolit Matveyevich noticed a neat pile of coffins on the ground a little way from Bezenchuk. Some had tassels, others did not.	Ипполит Матвеевич только сейчас заметил, что поодаль от Безенчука на земле стоял штабель гробов.
One of them Ippolit Matveyevich recognized immediately.	Один из них Ипполит Матвеевич быстро опознал.
It was the large, dusty oak coffin from Bezenchuk's shop window.	Это был большой дубовый и пыльный гроб с безенчуковской витрины.
"Eight of them," said Bezenchuk smugly.	- Восемь штук, - сказал Безенчук самодовольно, -один к одному.

"Like gherkins."	Как огурчики.
"But who needs your coffins here?	- А кому тут твой товар нужен?
They have plenty of their own undertakers."	Тут своих мастеров довольно.
"What about the flu?"	- А гриб?
"What flu?"	- Какой гриб?
"The epidemic.	- Эпидемия.
Prusis told me flu was ragin' in Moscow and there was nothin' to bury people in.	Мне Прусис сказал, что в Москве гриб свирепствует, что хоронить людей не в чем.
All the coffins were used up.	Весь материал перевели.
So I decided to put thin's right."	Вот я и решил дела поправить.
Ostap, who had been listening to the conversation with curiosity, intervened.	Остап, прослушавший весь этот разговор с любопытством, вмешался.
"Listen, dad, the flu epidemic is in Paris."	- Слушай, ты, папаша. Это в Париже грипп свирепствует.
"In Paris?"	- В Париже?
"Yes, go to Paris.	- Ну да. Поезжай в Париж.
You'll make money.	Там подмолотишь!
Admittedly, there may be some trouble with the visa, but don't give up.	Правда, будут некоторые затруднения с визой, но ты, папаша, не грусти.
If Briand likes you, you'll do pretty well. They'll set you up as undertaker-royal to the Paris municipality.	Если Бриан тебя полюбит, ты заживешь недурно -устроишься лейб-гробовщиком при парижском муниципалитете.
Here they have enough of their own undertakers."	А здесь и своих гробовщиков хватит.
Bezenchuk looked around him wildly.	Безенчук дико огляделся.
Despite the assurances of Prusis, there were certainly no bodies lying about; people were cheerfully moving about on their feet, and some were even laughing.	Действительно. На площади, несмотря на уверения Прусиса, трупы не валялись, люди бодро держались на ногах, и некоторые из них даже смеялись.
Long after the train had carried off the concessionaires, the Columbus Theatre, and various other people, Bezenchuk was still standing in a daze by his coffins.	Поезд давно уже унес и концессионеров, и театр Колумба, и прочую публику, а Безенчук все еще стоял ошалело над своими гробами.
His eyes shone in the approaching darkness with an unfading light.	В наступившей темноте его глаза горели желтым неугасимым огнем.
PART III	Часть третья
MADAME PETUKHOV'S TREASURE	"Сокровища мадам Петуховой"
CHAPTER THIRTY-ONE	ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Глава XXXIV
A MAGIC NIGHT ON THE VOLGA	Волшебная ночь на Волге

The smooth operator stood with his friend and closest associate, Pussy Vorobyaninov, on the left of the passenger landing-stage of the state-owned Volga River Transport System under a sign which said: "Use the rings for mooring, mind the grating, and keep clear of the wall".	Влево от пассажирских дебаркадеров Волжского Г осударственного речного пароходства, под надписью "Чаль за кольцы, решетку береги, стены не касайся", стоял великий комбинатор со своим другом и ближайшим помощником Кисой Воробьяниновым. Страдальческие крики пароходов пугали предводителя. В последнее время он стал пуглив, как кролик. Ночь, проведенная без сна в жестком вагоне почтового поезда Москва - Нижний Новгород, оставила на лице Ипполита Матвеевича тени, пятна и пыльные морщины.
Flags fluttered above the quay.	Над пристанями хлопали флаги.
Smoke as curly as a cauliflower poured from the funnels.	Дым, курчавый, как цветная капуста, валил из пароходных труб.
The S.S. Anton Rubinstein was being loaded at pier No. 2.	Шла погрузка парохода "Антон Рубинштейн", стоявшего у дебаркадера № 2.
Dock workers dug their iron claws into bales of cotton; iron pots were stacked in a square on the quayside, which was littered with treated hides, bundles of wire, crates of sheet glass, rolls of cord for binding sheaves, mill-stones, two-colour bony agricultural implements, wooden forks, sack-lined baskets of early cherries, and casks of herrings.	Грузчики вонзали железные когти в тюки хлопка. На пристани выстроились в каре чугунные горшки, лежали мокросоленые кожи, бухты проволоки, ящики с листовым стеклом, клубки сноповязального шпагата, жернова, двухцветные костистые сельскохозяйственные машины, деревянные вилы, обшитые дерюгой корзинки с молодой черешней и сельдяные бочки. У дебаркадера № 4 стоял теплоход "Парижская коммуна". Вниз по реке он должен был уйти по расписанию только в шесть часов вечера, но уже и теперь, в одиннадцатом часу, по его белым опрятным палубам прогуливались пассажиры, приехавшие утром из Москвы.
The Scriabin was not in, which greatly disturbed Ippolit Matveyevich.	"Скрябина" не было. Это очень беспокоило Ипполита Матвеевича.
"Why worry about it?" asked Ostap. "Suppose the Scriabin were here.	- Что вы переживаете? - спросил Остап. -Вообразите себе, что "Скрябин" здесь.
How would you get aboard?	Ну, как вы на него попадете?
Even if you had the money to buy a ticket, it still wouldn't be any use.	Если бы у нас даже были деньги на покупку билета, то и тогда бы ничего не вышло.
The boat doesn't take passengers."	Пароход этот пассажиров не берет.
While still on the train, Ostap had already had a chance to talk to Mechnikov, the fitter in charge of the hydraulic press, and had found out everything.	Остап еще в поезде успел побеседовать с завгидропрессом, монтером Мечниковым, и узнал от него все.
The S.S. Scriabin had been chartered by the Ministry of Finance and was due to sail from Nizhni to Tsaritsin, calling at every river port, and holding a government-bond lottery.	Пароход "Скрябин", заарендованный Наркомфином, должен был совершить рейс от Нижнего до Царицына, останавливаясь у каждой пристани и производя тираж выигрышного займа.

A complete government department had left Moscow for the trip, including a lottery committee, an office staff, a brass band, a cameraman, reporters from the central press and the Columbus Theatre.	Для этого из Москвы выехало целое учреждение -тиражная комиссия, канцелярия, духовой оркестр, виртуоз-балалаечник, радиоинженер, кинооператор, корреспонденты центральных газет и театр Колумба.
The theatre was there to perform plays which popularised the idea of government loans.	Театру предстояло в пути показывать пьесы, в которых популяризовалась идея госзаймов.
Up to Stalingrad the Columbus Theatre was on the establishment of the lottery committee, after which the theatre had decided to tour the Caucasus and the Crimea with The Marriage at its own risk.	До Царицына театр поступал на полное довольствие тиражной комиссии, а затем собирался на свой страх и риск совершить большую гастрольную поездку по Кавказу со своей "Женитьбой".
The Scriabin was late.	"Скрябин" опоздал.
A promise was given that she would leave the backwater, where last-minute preparations were being made, by evening.	Обещали, что он придет из затона, где делались последние приготовления, только к вечеру.
So the whole department from Moscow set up camp on the quayside and waited to go aboard.	Поэтому весь аппарат, прибывший из Москвы, в ожидании погрузки устроил бивак на пристани.
Tender creatures with attache 1 cases and hold-alls sat on the bundles of wire, guarding their Underwoods, and glancing apprehensively at the stevedores.	Нежные девушки с чемоданчиками и портпледами сидели на бухтах проволоки, сторожа свои ундервуды и с опасением поглядывая на крючников.
A citizen with a violet imperial positioned himself on a mill-stone.	На жернове примостился гражданин с фиолетовой эспаньолкой.
On his knees was a pile of enamel plates.	На коленях у него лежала стопка эмалированных дощечек.
A curious person could have read the uppermost one:	На верхней из них любопытный мог бы прочесть:
Mutual Settlement Department	"Отдел взаимных расчетов".
Desks with ornamental legs and other, more modest, desks stood on top of one another.	Письменные столы на тумбах и другие столы, более скромные, стояли друг на друге.
A guard sauntered up and down by a sealed safe.	У запечатанного несгораемого шкафа прогуливался часовой. Корреспондент ТАСС уже устроился на краю пристани и, свесив ноги за борт, удил рыбу. Рыба не шла, и корреспондент досадливо крякал, меняя наживку.