Татьяна Бурдакова - Пока вода не станет прозрачной

Тогда забудешь горе: как о воде протекшей, будешь вспоминать о нём. И яснее полдня пойдёт жизнь твоя; просветлеешь, как утро.

Книга Иова

Господи! Пред Тобою все желания мои, и воздыхание моё не сокрыто от тебя.

Псалтирь, псалом 37:10

Счастье в любви – не сосредоточенность всех чувств на предмете; любят множество вещей, и любимый является с тем, чтобы стать всех их символом; для истинно любящего на нашей земле любимый – это распускание сирени, огни кораблей, школьный колокольчик, пейзаж, беседа незабытая, друзья, воскресенья в детстве, сгинувшие голоса, любимый костюм, осень и все времена года, память… да, вода и твердь существования – память.

Трумен Капоте

Когда возникло моё желание написать об этом? Ещё несколько лет назад, в один из хмурых осенних офисных вечеров. Всё началось с того, что я зашла на сайт одной из поисковых систем. Ничего особенного – нужно было посмотреть, как изменить пароль в «скайпе»: недавно мой аккаунт взломали, в настройках я ни бум-бум, а спрашивать стыдно…

Так и вбиваю в строку поиска: как изменить… Что, как вы думаете, выскакивает первое? Сама я никогда бы не догадалась. Как изменить жизнь. Видимо, это самый популярный вопрос у пользователей рунета – можете сами проверить.

На следующей позиции – из этой же оперы: как изменить себя. Видимо, жизнью мы недовольны всё-таки больше, чем самими собой… А может, дело просто в алфавитном порядке?

Это странно, очень странно. Не вижу я вокруг людей, которые были бы так явно недовольны судьбой или своим характером, чтобы демонстрировали желание кардинальных изменений. Мои друзья, коллеги и знакомые кажутся вполне уравновешенными, спокойными и счастливыми людьми…

Судя по всему, я вижусь им такой же. И, видимо, они ошибаются точно так же, как заблуждаюсь в их отношении я.

Поднимаюсь из-за рабочего компьютера, иду в уборную и, воровато озираясь, принимаюсь разглядывать себя в маленьком круглом зеркале над раковиной. Серьёзная, стройная, волосы длинные – правда, светлые слишком, но это от освещения. На пальцах несколько колец – все серебряные, не ношу золото. Огромный шарф, почти прямо из него горят глаза… Мой любимый образ – девушка с разбитым сердцем. Наверное, потому, что когда-то мне очень хотелось, чтобы это было про меня: непростая жизнь, роковая любовь, душевные терзания и идущее с ними рука об руку счастье… Иногда я думаю: стоило ли так уж желать этого? Мы ведь всегда получаем то, о чём больше всего мечтаем, всегда становимся теми, кем хотели когда-то быть. Теперь вот таскаю этот образ за собой из дома в дом, от человека к человеку… Впрочем, никто его не замечает. Что ж, пусть будет так… Важно другое: я действительно изменилась, и не только внешне, но и внутренне, – и это удел каждого, кто на своей шкуре испытал множество лихих взлётов и падений. И свидетелей этих моих жизненных виражей у меня более чем достаточно.

Захожу в кабинку, запираю дверь. Сажусь прямо на кафельный пол, прислонившись спиной к стене… И плачу.

Когда уже приедет из Новосибирска мой знакомый по переписке и мы будем пить с ним текилу у меня на кухне и разглядывать друг друга с интересом, потому что видим друг друга в первый раз?..

Нет, вы не поняли: я не одинока. Я – не одна. Но всё, наверное, плохо. Меня не любят и я не люблю. Есть только симбиоз, привычка, привязанность, ревность, тоска… Удивительно, как быстро и ловко я перечисляю эти чувства. Это оттого, что думаю о происходящем слишком часто.

Моя жизнь… Что была она такое? Сонные электрички, случайные сигареты, какие-то лекции, книги, университетские друзья… Это просто слепок, механический оттиск куска обыкновенного, серого существования на вязкой, не застывшей глиняной массе вечности. В Москве, Питере, Вологде и Новокузнецке тысячи таких же девчонок, как я. Они точно так же меряют время на джинсы («Когда это было… Так, сейчас… В чём я была? Тёмно-голубые, узкие, со стразами… Осень 2007-го!»), каждое утро старательно причёсываются, красят ресницы, а в сумках у них – те же крем для рук, таблетки от головы и аккуратно сложенные наушники.

Но почему из всего мира, из огромного многомиллионного города, для этого человека ты, Господи, всё-таки выбрал меня? Я чем-то лучше других, и ты закаляешь меня всё сильнее, чтобы выковать из меня безупречность – или, напротив, я самая худшая, и ты учишь меня, перевоспитываешь, чтобы оставался и для меня ещё робкий шанс попасть в рай?..

Как бы там ни было – оно уже было.

Но отчего-то мне кажется, что прошлое не исчезает: потому что мне теперь никогда ничего не забыть.

Так, может быть, не так я сейчас живу, не того люблю, не теми дорогами хожу и не с теми встречаюсь? Зачем было всё это? И разве могло это быть просто частью моего пребывания на этой планете, великой эпохой, никак не связанной с моей последующей жизнью, а потому бесследно канувшей в вечность – навсегда, без обещаний вернуться, без шансов исправить ошибки и переосмыслить то, что так было похоже на единственную любовь? Может быть, просто взять трубку и ещё раз ему позвонить?

А может быть, всё это – не более чем просто разминка перед настоящей, полноценной действительностью? Но где же взять мне любовь, схожую по силе с той, утраченной, если после долгих лет укрепления сердечного иммунитета душа стала едва ли способна удивляться чему-то, трепетать, как прежде, и любить, как любила тогда?

Кажется, рунет всё-таки прав.

Как изменить жизнь.

И только, и только осенний дождь в окно.

О, сколько, ты знаешь, сколько мне без тебя дано.

«ДДТ» – «Контрреволюция»

Двадцать второе октября. Москва, усадьба «Кусково».

На мне тёмно-синие джинсы и кожаные полусапожки, в которые эти джинсы аккуратно заправлены; белая, в тонкую цветную полоску рубашка и короткая куртка, отороченная мягким коричневым мехом. Волосы у меня светлые, чуть ниже плеч. В объектив серебристой «мыльницы» я тщетно пытаюсь поймать стаи разлетающихся над моей головой тёмных ворон – крикливых, чётко выделяющихся на фоне ясного неба и ветвей почти облетевших деревьев…

Мне девятнадцать лет. Я слушаю новосибирскую группу «Иван Кайф», Шевчука и Летова, – и плеер у меня неприлично старый, ещё для дисков, с потёртыми от времени кнопками. Я живу за городом, в кирпичной пятиэтажке, в тесной квартире, с мамой, бабушкой и младшей сестрой, и все, конечно, друг другу мешают, ни у кого нет своего угла, – а ещё мы затеяли ремонт в новом доме и нам катастрофически не хватает на него денег: папа год назад уехал на заработки, да там и остался, мать получает очень мало, а я пока не работаю. Но когда-нибудь мы обязательно доделаем ремонт, и в новой квартире у меня будет своя отдельная комната: её просторный балкон выходит на заросший пруд и набережную, которая по вечерам освещается коваными фонарями, а прямо под окнами – та самая детская площадка из снов, с которой ночью доносится тихий скрип качелей, звук гитары и чуть тревожный шелест тополей…