Октав Мирбо - Дневник горничной - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Октав Мирбо - Дневник горничной - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Эротика.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Дневник горничной - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Октав Мирбо - Дневник горничной - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Дневник горничной - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Октав Мирбо, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Романы Октава Мирбо, французского писателя конца XIX — начала XX века, были, пожалуй, самыми популярными в России начала века, что объясняется их темой: романы Мирбо — классика западного эротического романа. Героиня «Дневника горничной», горничная Селестина, ведет записи своих любовных похождений и флиртов своих господ. Дневник крайне откровенен, предельно интимен и бесстыден. Перед нами — изнанка любви.
Дневник горничной - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Дневник горничной - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Октав Мирбо
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
children, yes or no?" "I have a little girl," she confessed, timidly. Then, making grimaces and gestures as if she were scattering a lot of flies, she cried: "Oh! no child in the house; no child in the
Жанна Ле-Годек, барыня.
house; not under any consideration. Where is your little girl?" "She is with my husband's aunt." "And what is this aunt?" "She keeps a wine-shop in Rouen." "A deplorable calling. Drunkenness and debauchery,-that is a pretty example for a little girl! However, that concerns you, that is your affair. How old is your little girl?" "Eighteen months,
Madame." Madame gave a start, and turned violently in her arm-chair. This was too much for her; she was scandalized. A sort of growl escaped from her lips. "Children! Think of it! Children, when one cannot bring them up, or have them at home! These people are incorrigible; the devil is in their bodies!" Becoming more and more
aggressive, and even ferocious, she addressed herself to Jeanne again, who stood trembling before her gaze.
| "I warn you," said she, enunciating each word separately, "I warn you that, if you enter my service, I will not allow you to bring your little girl to my house. No goings and comings in the house; I want no goings and comings in the house. No, no. No strangers, no vagabonds, no unknown people. One is exposed quite enough with the ordinary run of callers. Oh! no, thank you!" In spite of this declaration, which was not very prepossessing, the little servant dared to ask, nevertheless: "In that case, Madame surely will permit me to go and see my little girl, once a year,-just once a year!" "No." Such was the reply of the implacable bourgeoise. And she added: "My servants never go out. It is the principle of the house,-a principle on which I am not willing to compromise. I do not pay domestics that they may make the round of doubtful resorts, under pretence of going to see their daughters. That would be really too convenient. No, no. You have recommendations?" "Yes, Madame." | |
| She drew from her pocket a paper in which were wrapped some recommendations, yellow, crumpled, and soiled; and she silently handed them to Madame, with a trembling hand. Madame, with the tips of her fingers, as if to avoid soiling them, and with grimaces of disgust, unfolded one, which she began to read aloud: "'I certify that the girl J'...." Suddenly interrupting herself, she cast an atrocious look at Jeanne, who was growing more anxious and troubled. "'The girl'? It plainly says 'girl.' Then you are not married? You have a child, and you are not married? What does that mean?" The servant explained. "I ask Madame's pardon. I have been married for three years, and this recommendation was written six years ago. Madame can see the date for herself." "Well, that is your affair." And she resumed her reading of the recommendation. | Она вынула из своего кармана бумагу, в которой были завернуты пожелтевшие, смятые, грязные аттестаты, и протянула их молча даме бледной, дрожащей рукой... Дама взяла их кончиками пальцев, как будто боялась запачкаться и, развернув с гримасой отвращения одну из этих бумаг, стала читать ее вслух: |
| "... 'that the girl Jeanne Le Godec has been in my service for thirteen months, and that I have no cause of complaint against her, on the score of work, behavior, and honesty.' | "Сим свидетельствую, что девица Жанна Ле-Годек прослужила у меня тринадцать месяцев и была все время хорошей работницей, вела себя прилично и была вполне честной девушкой..." |
| Yes, it is always the same thing. Recommendations that say nothing, that prove nothing. They give one no information. Where can one write to this lady?" | - Да, всегда одно и то же... Аттестаты, которые ничего не говорят, ничего не доказывают... Это -не справки... этого недостаточно... Куда можно написать этой даме? |
| "She is dead." | Она умерла. |
| "She is dead. To be sure, evidently she is dead. So you have a recommendation, and the very person who gave it to you is dead. You will confess that has a somewhat doubtful look." | Она умерла... Черт возьми, ясно, что она умерла... Таким образом, у вас есть аттестат, и как раз особа, которая вам его выдала, умерла... Согласитесь сами, что это довольно-таки подозрительная история... |
| All this was said with a very humiliating expression of suspicion, and in a tone of gross irony. | Все это было сказано с выражением самого оскорбительного недоверия и тоном грубой иронии. |
| She took another recommendation. | Она взяла в руки другой аттестат. |
| "And this person? | А эта особа? |
| She is dead, too, no doubt?" | Она тоже умерла, без сомнения? |
| "No, Madame. Mme. Robert is in Algeria with her husband, who is a colonel." | Нет, барыня... Г-жа Робер в Алжире... Она там живет со своим мужем - полковником. |
| "In Algeria!" exclaimed the lady. "Naturally. How do you expect anybody to write to Algeria? | - В Алжире!.. - воскликнула дама... - Конечно... Ну каким образом я могу списаться с этой дамой в Алжире насчет вас?.. |
| Some are dead, others are in Algeria. The idea of seeking information in Algeria! | Одни умерли... другие в Алжире... Подите, обратитесь за справками в Алжир!.. |
| This is all very extraordinary." | Все это очень странно, необыкновенно!.. |
| "But I have others, Madame," implored the unfortunate Jeanne Le Godec. | Но у меня есть еще аттестаты, барыня! - сказала умоляющим голосом несчастная Жанна Ле-Годек. |
| "Madame can see for herself. Madame can inform herself." | - Барыня может их прочесть... может навести личные справки... |
| "Yes, yes! | Да! |
| I see you have many others. I see that you have been in many places,-much too many places. At your age, that is not very prepossessing! | Я вижу, что у вас есть еще много аттестатов... я вижу, что у вас было много мест... даже слишком много мест... В вашем возрасте как это красиво! |
| Well, leave me your recommendations, and I will see. Now something else. What can you do?" | Впрочем, оставьте мне ваши аттестаты... я увижу... Теперь о другом... Что вы умеете делать? |
| "I can do housework, sew, wait on table." | Я умею смотреть за хозяйством... шить... прислуживать за столом... |
| "Are you good at mending?" | Хорошо ли вы умеете чинить, штопать? |
| "Yes, Madame." | Да, барыня. |
| "Do you know how to fatten poultry?" | Умеете ли вы откармливать птицу? |
| "No, Madame. That is not my business." | Нет, барыня... Это - не мое дело. |
| "Your business, my girl," declared the lady, severely, "is to do what your masters tell you to do. | Ваше дело, моя милая, - сказала строго дама, -делать все то, что вам велят ваши господа. |
| You must have a detestable character." | У вас, должно быть, отвратительный характер... |
| "Why, no, Madame. I am not at all inclined to talk back." | Нет, барыня, уверяю вас... Я совсем не дерзкая... не отвечаю никогда... |
| "Naturally. You say so; they all say so; and they are not to be touched with a pair of tongs. Well, let me see, I believe I have already told you that the place, while not particularly hard, is of some importance. The servants rise at five o'clock." | Конечно... вы так говорите... Они все так говорят... а к ним и не прикасайся... слова им нельзя сказать... Наконец, увидим... Я вам это уже говорила... что место, не будучи особенно тяжелым, все-таки довольно трудное... Вставать нужно в 5 часов... |
| "In winter too?" | Зимою тоже? |
| "In winter too. Yes, certainly. And why do you say: | - Зимою тоже... Да, непременно... И почему вы спрашиваете: |
| ' In winter too'? | "Зимою тоже?.." |
| Is there less work to be done in winter? | Разве зимой меньше работы?.. |
| What a ridiculous question!, The chambermaid does the stairs, the salon, Monsieur's study, the chamber of course, and attends to all the fires. The cook does the ante-chamber, the halls, and the dining-room. I am very particular on the score of cleanliness. I cannot bear to see a speck of dust in the house. The door-knobs must be well polished, the furniture must shine, and the mirrors must be thoroughly cleaned. The chambermaid has charge of the poultry-yard." | Вот смешной вопрос!.. Горничная убирает лестницу, гостиную, кабинет барина... топит все печи... Кухарка убирает переднюю, коридоры, столовую... Я страшно люблю чистоту... Я не желаю видеть у себя в доме нигде ни пылинки... Замки у дверей должны быть хорошо вычищены, мебель должна сверкать чистотой, зеркала хорошо вытерты... У меня горничная смотрит также за птицей... |
| "But, Madame, I know nothing about poultry-yards." | Но я этого не умею, барыня. |
| "Well, you will learn. The chambermaid soaps, washes, and irons, except Monsieur's shirts; she does the sewing,-I have no sewing done outside, except the making of my costumes; she waits on table, helps the cook to wipe the dishes, and does the polishing. There must be order, perfect order. I am a stickler for order and cleanliness, and especially for honesty. Moreover, everything is under lock and key. If anything is wanted, I must be asked for it. I have a horror of waste. What are you accustomed to take in the morning?" | Вы научитесь... Затем горничная стирает и гладит все белье, за исключением рубашек барина. Она шьет все в доме, я ничего не отдаю из дому, кроме своих костюмов... Она прислуживает за столом и помогает кухарке вытирать посуду... Она натирает полы... Везде должен быть порядок... образцовый порядок... Г лавное у меня - это порядок и чистота, а уж особенно честность... Впрочем, у меня все под замком... Когда что-нибудь нужно, надо это спросить у меня, и я выдаю... Я противница всякой роскоши и мотовства... Что вы пьете по утрам? |
| "Coffee with milk, Madame." | Кофе с молоком, барыня. |
| "Coffee with milk? | Кофе с молоком?.. |
| You do not stint yourself. Yes, in these days they all take coffee with milk. Well, that is not the custom in my house. You will take soup; it is better for the stomach. What did you say?" | Вы не стесняете себя... Да, они все теперь пьют кофе с молоком... Ну а у меня это не принято... Вы будете получать суп по утрам... это лучше для желудка... Что вы говорите?.. |
| Jeanne had said nothing. But it was evident she was making an effort to say something. | Жанна ничего не сказала... Но видно было, что она делает усилия, чтобы что-то такое сказать. |
| At last she made up her mind. | Наконец, она решилась: |
| "I ask Madame's pardon, but what does Madame give us to drink?" | Простите, пожалуйста, барыня... А что пьет у вас прислуга? |
| "Six quarts of cider a week." | Им выдается шесть литров сидра в неделю... |
| "I cannot drink cider, Madame. The doctor has forbidden me to." | - Я не могу пить сидра, барыня... Мне это запретил доктор. |
| "Ah! the doctor has forbidden you to. Well, I will give you six quarts of cider. | - А, вам это запретил доктор... Ну, а я вам буду выдавать шесть литров сидра. |
| If you want wine, you will buy it. | Если вы захотите вина, вы будете его для себя покупать. |
| That concerns you. What pay do you expect?" | Это - ваше дело... Какое вы хотите получать жалование? |
| She hesitated, looked at the carpet, the clock, and the ceiling, rolled her umbrella in her hands, and said, timidly: | Жанна колебалась, смотрела на ковер, на часы, на потолок, беспомощно вертела свой зонтик в руках и наконец робко сказала: |
| "Forty francs." | Сорок франков. |
| "Forty francs!" exclaimed Madame. | Сорок франков! - воскликнула дама. |
| "Why don't you say ten thousand francs, and done with it? | - А почему не десять тысяч франков? |
| You must be crazy. Forty francs! Why, it is unheard of! | Но это неслыханно! |
| We used to pay fifteen francs, and got much better service. Forty francs! | В прежние времена платили 15 франков и имели гораздо лучшую прислугу... Сорок франков! |
| And you do not even know how to fatten poultry! | И вы даже не умеете откармливать птицу! |
| You do not know how to do anything! | Вы ничего не умеете! |
| I pay thirty francs, and I think that altogether too much. You have no expenses in my house. I am not exacting as to what you wear. And you are washed and fed. | Я плачу 30 франков и нахожу, что и это слишком дорого... У меня вы не будете иметь никаких расходов... Я нетребовательна насчет туалета... И вас кормят... на вас стирают белье!.. |
| God knows how well you are fed! I give out the portions myself." | И один Бог знает, как хорошо вас кормят... Я сама выдаю пищу. |
| Jeanne insisted: | Жанна настаивала. |
| "I have had forty francs in all the places where I have worked." | - Я получала 40 франков на всех местах, где я была... |
| But the lady had risen. And, in a dry and ugly voice, she exclaimed: | Дама встала и сказала сухо и со злостью: |
| "Well, you had better go back to them. Forty francs! | - Прекрасно... надо вернуться на эти места... Сорок франков! |
| Such impudence! | Это бесстыдство!.. |
| Here are your recommendations-your recommendations from dead people. Be off with you!" | Вот ваши аттестаты... аттестаты, выданные вам мертвецами... Убирайтесь... |
| Jeanne carefully wrapped up her recommendations, put them back into the pocket of her dress, and then said, imploringly, in a timid and sorrowful voice: | Жанна заботливо завернула опять свои аттестаты в бумагу и положила их в карман своего платья. Потом она сказала страдальческим и робким голосом: |
| "If Madame will go as high as thirty-five francs, we could come to terms." | Если бы барыня могла прибавить еще 5 франков... до 35... можно было бы сговориться... |
| "Not a sou. Be off with you! Go to Algeria to find again your Mme. Robert. Go where you like. There is no lack of vagabonds like you; there are heaps of them. Be off with you." | Ни одного су... Ступайте... Поезжайте в Алжир к вашей г-же Робер... Идите, куда хотите... Таких бродяг, как вы, можно найти достаточно... их много... Ступайте... |
| With sad face and slow step Jeanne left the bureau, after curtseying twice. | Медленной походкой и с грустным лицом Жанна вышла из конторы, сделав два реверанса. |
| I saw from her eyes and lips that she was on the point of crying. | По ее глазам и по тому, как она кусала себе губы, я видела, что она готова была заплакать. |
| Left alone, the lady shouted furiously: | Оставшись одна, дама в ярости вскричала: |
| "Ah! these domestics, what a plague! It is impossible to be served these days." | - О, какая язва - эти слуги... Нельзя больше найти прислуги в наше время! |
| To which Mme. Paulhat-Durand, who had finished sorting her cards, answered, majestic, crushed, and severe: | На это г-жа Пола Дюран, кончившая убирать ящик своего письменного стола, ответила с величественным, удрученным и вместе с тем строгим видом: |
| "I had warned you, Madame; they are all like that. They are unwilling to do anything, and expect to earn hundreds and thousands. I have nothing else to-day. All the others are worse. To-morrow I will try to find you something. | - Я вас предупреждала, сударыня. Они все таковы... Они ничего не хотят делать, а получать хотят сотни и тысячи... Ничего другого у меня сегодня нет... у меня есть только худшие... Завтра я постараюсь найти для вас что-нибудь подходящее. |
| Oh! it is very distressing, I assure you." | Это очень прискорбно, уверяю вас... |
| I got down from my post of observation the very moment that Jeanne Le Godec was re-entering the ante-room, amid an uproar. | Я слезла со своего наблюдательного пункта в ту самую минуту, когда Жанна, взволнованная, входила в переднюю. |
| "Well?" they asked her. | - Ну что? - спросили у нее товарки. |
| She went and sat down on her bench at the rear of the room, and there, with lowered head, folded arms, heavy heart, and empty stomach, she remained in silence, her two little feet twitching nervously under her gown. | Она села на скамейку в глубине комнаты и с опущенной головой, скрещенными руками, тяжелым сердцем и пустым желудком сидела и молчала, и только видно было, как ее маленькие ноги нервно двигались под платьем... |
| But I saw things sadder still. | Но я видела еще более грустные вещи. |
| Among the girls who came daily to Mme. Paulhat-Durand's I had noticed one especially, in the first place because she wore a Breton cap, and then because the very sight of her filled me with unconquerable melancholy. | Между девушками, которые приходили каждый день к г-же Пола Дюран, я особенно заметила одну, сначала потому, что она но. сила бретонский головной убор, и затем главным образом потому, что вид ее наводил на меня непобедимую грусть. |
| A peasant girl astray in Paris, in this frightful, jostling, feverish Paris,-I know nothing more lamentable. | Я не могу себе представить ничего более жалкого, чем крестьянку, попавшую в Париж, в этот ужасный Париж, где все и все постоянно толкутся и лихорадочно несутся неизвестно куда. |
| Involuntarily it invites me to a survey of my own past, and moves me infinitely. Where is she going? | Невольно я вспоминаю себя в таком же положении, и это меня страшно расстраивает... Куда она идет? |
| Where does she come from? | Откуда она пришла? |
| Why did she leave her home? | Почему покинула она родной край? |
| What madness, what tragedy, what tempest has pushed her forth, and stranded her, a sorrowful waif, in this roaring human sea? | Какое безумие, какая драма, какой порыв бури толкнул ее, бросил ее в это бушующее человеческое море, ее - такую печальную, такую затерянную?.. |
| These questions I asked myself every day, as I examined this poor girl sitting in her corner, so frightfully isolated. | Эти вопросы я предлагала себе каждый день, когда смотрела на эту бедную девушку, такую страшно одинокую там, в уголке, посреди всех нас... |
| She was ugly with that definitive ugliness which excludes all idea of pity and makes people ferocious, because it is really an offence to them. | Она была безобразна тем окончательным безобразием, которое отнимает у людей всякую веселость и делает их жестокими, вероятно, потому, что это безобразие слишком оскорбляет их взор. |
| However disgraced she may be by nature, a woman rarely reaches the point of total and absolute ugliness, utter degeneracy from the human estate. | Как бедно природа ни одарила бы женщину красотой, редко все-таки случается, чтобы женщина не имела в себе ничего красивого или привлекательного. |
| Generally she has something, no matter what,-eyes, a mouth, an undulation of the body, a bending of the hips, or less than that, a movement of the arms, a coupling of the wrist, a freshness of skin, upon which others may rest their eyes without being offended. | Обыкновенно в ней есть хоть что-нибудь: глаза, рот, что-нибудь изящное в фигуре, в изгибе бедер, еще меньше, чем это - в движении рук, свежести кожи, что-то, на чем мог бы остановиться чужой глаз, не чувствуя себя оскорбленным. |
| Even in the very old a certain grace almost always survives the deformations of the body, the death of sex, and the seamy flesh betrays some souvenir of what they formerly were. The Breton had nothing of the kind, and she was very young. | Даже у очень старых женщин почти всегда можно найти что-нибудь красивое, приятное, что пережило годы, разрушения возраста - всегда остается воспоминание хоть о том, что было в них привлекательного когда-то... В бретонке не было ничего подобного, а ведь она была совсем молоденькая. |
| Little, long-waisted, angular, with flat hips, and legs so short that it seemed as if she really called to mind those barbarian virgins, those snub-nosed saints, shapeless blocks of granite that have been leaning for centuries, in loneliness, on the inclined arms of Armorican Calvaries. | Маленькая, с плоским бюстом, с четырехугольной талией, с плоскими бедрами, с короткими ногами, такими короткими, что ее можно было принять за калеку, она напоминала собой плоских и курносых идолов, которых варвары выбивали из гранитных глыб. |
| And her face? | А ее лицо?.. |
| Ah! the unfortunate! | О, несчастная!.. |
| An overhanging brow; pupils so dim in outline that they seemed to have been rubbed with a rag; a horrible nose, flat at the start, gashed with a furrow down the middle, and suddenly turning up at its tip, and opening into two black, round, deep, enormous holes, fringed with stiff hair. And over all this a gray and scaly skin,-the skin of a dead adder, a skin that, in the light, looked as if it had been sprinkled with flour. Yet the unspeakable creature had one beauty that many beautiful women would have envied,-her hair, magnificent, heavy, thick hair, of a resplendent red reflecting gold and purple. | Косой нависший лоб, бледные, как бы полинявшие зрачки, ужасный нос, плоский в начале, со шрамом посередине и вдруг вздернутый на конце, открывающий две черных, круглых, глубоких, громадных дыры с жесткими волосами в них... А над всем этим серая чешуйчатая кожа, кожа мертвой змеи... Кожа, которая при свете кажется как бы осыпанной мукой... Но была все-таки у нее, - у этого несчастного создания, одна красота, которой позавидовали бы многие красивые женщины: ее волосы... великолепные, густые, роскошные волосы, ослепительного, ярко-рыжего цвета с красновато-золотистым отливом. |
| But, far from being a palliation of her ugliness, this hair only aggravated it, making it more striking, fulgurating, irreparable. This is not all. Every movement that she made was clumsy. She could not take a step without running against something; everything she took into her hands she was sure to let fall; her arms hit against the furniture, and swept off everything that was lying on it. When walking, she stepped on your toes and dug her elbows into your breast; then she excused herself with a harsh and sullen voice, a voice that breathed into your face a tainted, corpse-like odor. As soon as she entered the ante-room there at once arose among us a sort of irritated complaint, which quickly changed into insulting recriminations and ended in growls. The wretched creature was hooted as she crossed the room, rolling along on her short legs, passed on from one to another like a ball, until she reached her bench at the end of the room. And every one pretended to draw away from her, with significant gestures of disgust, and grimaces that were accompanied with a lifting of handkerchiefs. Then, in the empty space instantaneously formed behind the sanitary cordon that isolated her from us, the dismal girl sat leaning against the wall, silent and detested, without a complaint, without revolt, without seeming to understand that all this contempt was meant for her. Although, not to be unlike the others, I sometimes took part in this cruel sport, I could not help feeling a sort of pity for the little Breton. I understood that here was a being predestined to misfortune,-one of those beings who, whatever they may do and wherever they may go, will be eternally repulsed by men, and also by beasts,-for there is a certain height of ugliness, a certain form of infirmity, that the beasts themselves do not tolerate. | Но, далеко не смягчая ее безобразия, эти волосы, наоборот, еще увеличивали его - они выделяли его, делали сверкающим, непоправимым... |
| One day, overcoming my disgust, I approached her, and asked: | Однажды я, преодолевая свое отвращение, подошла к ней и спросила: |
| "What is your name?" | Как вас зовут? |
| "Louise Randon." | Луиза Рандон. |
| "I am a Breton ... from Audierne. And you, too, are a Breton, are you not?" | Я бретонка - из Одиерна... А вы, кажется, тоже бретонка? |
| Astonished that anyone was willing to speak to her, and fearing some insult or practical joke, she did not answer directly. She buried her thumb in the deep caverns of her nose. | Удивленная, что с ней заговорили, и подозревая оскорбление или насмешку, она ответила не тотчас... Она засунула палец в нос и молчала. |
| I repeated my question. | Я повторила свой вопрос: |
| "From what part of Brittany do you come?" | - Из какой части Бретани вы родом? |
| Then she looked at me, and, seeing undoubtedly that there was no unkindness in my eyes, she decided to answer: | Тогда она посмотрела на меня и, увидев, без сомнения, что в моих глазах не было ни злости, ни насмешки, решилась мне ответить: |
| "I am from Saint-Michel-en-Gr?ve, near Lannion." | - Я родом из Сен-Мишель-Грева... возле Ланиона. |
| I knew not what further to say to her. Her voice was repulsive to me. | Больше я не находила, что ей сказать... Ее голос меня отталкивал. |
| It was not a voice; it was something hoarse and broken, like a hiccup,-a sort of gurgle. | Это не был человеческий голос, это было что-то хриплое, разбитое и прерывистое, как икота... Что-то у нее в горле переливалось, когда она говорила. |
| This voice drove away my pity. However, I went on. | При звуке этого голоса куда-то ушла вся моя жалость... Все-таки я продолжала: |
| "You have relatives living?" | - А ваши родители еще живы? |
| "Yes; my father, my mother, two brothers, four sisters. I am the oldest." | Да... у меня есть отец... мать... два брата... четыре сестры... Я самая старшая... |
| "And your father? What does he do?" | А чем занимается ваш отец? |
| "He is a blacksmith." | Он - кузнец. |
| "You are poor." | Вы бедны? |
| "My father has three fields, three houses, three threshing-machines...." | - У моего отца есть три дома... много земли... три молотилки... |
| "Then he is rich?" | Значит, он богат? |
| "Surely he is rich. | Конечно, богат. |
| He cultivates his fields and rents his houses, and goes about the country with his threshing-machines and threshes the peasants' wheat. And my brother shoes the horses." | Он возделывает свои поля, свои дома он сдает в наем, со своими молотилками он разъезжает по деревням и молотит хлеб у крестьян, а в это время мой брат работает в кузнице. |
| "And your sisters?" | А ваши сестры? |
| "They have beautiful lace caps and embroidered gowns." | У них красивые головные уборы с кружевами... и богатые, вышитые платья. |
| "And you?" | А у вас? |
| "I have nothing." | У меня ничего нет. |
| I drew further away, that I might not get the mortal odor of this voice. | Я отступила немножко, чтобы не чувствовать этого зловония, которое шло из ее рта при разговоре. |
| "Why are you a domestic?" I resumed. | Почему же вы служите? - продолжала я свои расспросы. |
| "Because...." | Потому что... |
| "Why did you leave home?" | Почему покинули вы родной край? |
| "Because...." | Потому что... |
| "You were not happy?" | Вы не были счастливы дома?.. |
| She spoke very quickly, in a voice that rushed and rolled the words out, like pebbles. | Она отвечала очень быстро, слова перекатывались у нее в горле, как по камушкам: |
| "My father whipped me; my mother whipped me; my sisters whipped me; everybody whipped me; they made me do everything. I brought up my sisters." | Мой отец бил меня... моя мать била меня... сестры меня били... все меня били и заставляли исполнять все работы в доме... Я вырастила моих сестер... |
| "Why did they whip you?" | За что же били вас? |
| "I do not know; just to whip me. In all families there is some one who is whipped ... because ... well, one does not know." | - Я не знаю... просто, чтобы бить... Во всех семьях всегда есть одна, которую всегда бьют... так себе... неизвестно почему... |
| My questions no longer annoyed her. | Мои вопросы уже не смущали ее. |
| She was gaining confidence. | Она прониклась ко мне доверием... |
| "And you?" she said to me, "did not your parents whip you?" | А вас... разве ваши родители не били? |
| "Oh! yes." | Конечно, били. |
| "Of course; that is how things are." | Вот видите... это всегда так... |
| Louise was no longer exploring her nose; her two hands, with their close-clipped nails, lay flat upon her thighs. | Луиза больше не ковыряла в носу; свои руки с изгрызенными ногтями она положила себе на колени. |
| Whispering was going on around us. Laughs, quarrels, and lamentations prevented the others from hearing our conversation. | Вокруг нас шептались... Смех, спор, жалобы мешали другим слушать наш разговор... |
| "But how did you happen to come to Paris?" I asked, after a silence. | Но каким образом попали вы в Париж? - спросила я после некоторого молчания. |
| "Last year," answered Louise, "there was a lady from Paris at Saint-Michel-en-Gr?ve, who was taking the sea-baths with her children. | В прошлом году, - начала рассказывать Луиза, - в Сен-Мишель-Греве жила одна дама из Парижа с детьми; они купались там в море. |
| She had discharged her domestic for stealing, and I offered to go to work for her. | Я предложила ей свои услуги, потому что она рассчитала там свою служанку, которая ее обкрадывала. |
| And so she took me with her to Paris, to take care of her father, an old invalid whose legs were paralyzed." | А потом она взяла меня с собой в Париж... для ухода за ее отцом, стариком и калекой, так как у него были парализованы ноги... |
| "And you did not stay in your place? | И вы не остались на вашем месте? |
| In Paris it is not the same thing." | В Париже далеко не так легко устроиться... |
| "No," she exclaimed, energetically. | Нет, - ответила она протестующим тоном. |
| "I could have remained; it was not that. But I was not treated right." | - Я осталась бы охотно там, дело было не в моем нежелании оставаться... Но там кое-что вышло... |
| Her dull eyes lighted up strangely. | Ее тусклые глаза странно осветились. |
| Something like a gleam of pride passed over them. | В них блеснул луч радости и даже гордости. |
| And her body straightened up, and became almost transfigured. | И вся она выпрямилась и почти преобразилась... |
| "I was not treated right," she repeated. | - Да, там вышли неприятности, - повторила она. |
| "The old man made advances to me." | - Старик приставал ко мне с грязными предложениями... |
| For a moment I was stunned by this revelation. | Одно мгновение я была как бы оглушена этим открытием. |
| Was it possible? | Возможно ли это? |
| Then a desire, even that of a low and nasty old man, had been felt for this bundle of shapeless flesh, this monstrous irony of nature? | В ком-то, хотя бы в грязном и развратном старике, это уродливое создание, эта чудовищная насмешка природы, этот безобразный кусок мяса возбудил желание!.. |
| A kiss had wished to place itself upon these decaying teeth and mingle with this rotten breath? | Кто-то хотел целовать эти гнилые зубы, чье-то дыхание хотело слиться с ее зачумленным дыханием... Боже мой! |
| Ah! what filthy things men are! | Как же ужасны люди! |
| What a frightful madness, then, is love! I looked at Louise. | Какое страшное безумие - любовь... Я посмотрела на Луизу. |
| But the flame had gone out of her eyes. Once more her pupils looked like dead gray spots. | Но блеск в ее глазах уже потух... Ее зрачки опять приняли мертвый вид серых пятен. |
| "That was some time ago?" I asked. | А давно это было? - спросила я. |
| "Three months." | Три месяца... |
| "And since then you have found no place?" | И с тех пор вы не нашли другого места? |
| "Nobody wants me. I do not know why. When I enter the bureau, all the ladies cry out at the sight of me: | Никто больше не хочет меня взять... Я не знаю, почему... Когда я вхожу в бюро, все дамы при виде меня кричат: |
| 'No, no; I don't want her.' | "Нет, нет... этой я не хочу!" |
| There must surely be some spell over me. For, you know, I am not ugly; I am very strong; I know my work; and my will is good. If I am too small, it is not my fault. Surely, some one has thrown a spell over me." | Какой-то рок тяготеет надо мной, без сомнения... Потому что в конце концов я ведь не уродлива... я очень сильна... я хорошо знаю свое дело... и я очень прилежна... Если я мала ростом, то ведь в этом я не виновата... Нет, несомненно, меня преследует судьба... |
| "How do you live?" | Как же вы теперь живете? |
| "In a lodging-house. I do all the chambers, and I mend the linen. | В меблированных комнатах; я убираю там весь дом и чиню все белье. |
| They give me a mattress in the garret, and a meal in the morning." | За это я получаю соломенный тюфяк, на котором сплю на чердаке, и один раз в день, утром, поесть... |
| There were some, then, that were more unfortunate than myself! | Значит, были еще более несчастные девушки, чем я!.. |
| This egoistic thought brought back the pity that had vanished from my heart. "Listen, my little Louise," I said, in a voice which I tried to make as tender and convincing as possible. "Places in Paris are very hard. One has to know many things, and the masters are more exacting than elsewhere. I am much afraid for you. If I were you, I would go home again." But Louise became frightened. "No, no," she exclaimed, "never! I do not want to go home. They would say that I had not succeeded, that nobody wanted me; they would laugh at me too much. No, no, it is impossible; I would rather die!" | Эта эгоистическая мысль вернула в мое сердце исчезнувшую было жалость к несчастной Луизе. |
| Just then the door of the ante-room opened. | В эту минуту дверь передней раскрылась. |
| The shrill voice of Mme. Paulhat-Durand called: | Резкий голос г-жи Пола Дюран позвал: |
| "Mademoiselle Louise Randon!" | Мадемуазель Луиза Рандон! |
| "Are they calling me?" asked Louise, frightened and trembling. | Это меня зовут? - спросила у меня Луиза, испуганная и дрожащая. |
| "Why, yes, it is you. Go quickly, and try to succeed this time." She arose, gave me a dig in the ribs with her outstretched elbows, stepped on my feet, ran against the table, and, rolling along on her too short legs, disappeared, followed by hoots. | Ну да... вас... Идите скорей и пошли вам Бог удачи на этот раз... |
| I mounted my stool, and pushed open the casement-window, to watch the scene that was about to take place. Never did Mme. Paulhat-Durand's salon seem to me gloomier; yet God knows whether it had frozen my soul, every time I had entered it. | Я взобралась на скамейку и открыла форточку, чтобы видеть сцену, которая сейчас должна была произойти... Никогда салон г-жи Пола Дюран не казался мне более грустным, а между тем один Бог знает, как леденела у меня душа каждый раз, когда я входила туда!.. |
| Oh! that furniture upholstered in blue rep, turned yellow by wear; that huge book of record spread like the split carcass of a beast, on the table, also covered with blue rep spotted with ink. And that desk, where M. Louis's elbows had left bright and shining spots on the dark wood. And the sideboard at the rear, upon which stood foreign glassware, and table-ware handed down from ancestors. And on the mantel, between two lamps which had lost their bronze, between photographs that had lost their color, that tiresome clock, whose enervating tic-tac made the hours longer. And that dome-shaped cage in which two homesick canaries swelled their damaged plumage. And that mahogany case of pigeon-holes, scratched by greedy nails. | О! эта голубая репсовая мебель, пожелтевшая от долгого употребления, эта большая книга, разложенная на столе, покрытом тоже голубой репсовой скатертью, скрывавшей чернйльные пятна и полосы на нем... И этот пюпитр, на почерневшей поверхности которого локти господина Луи оставили более светлые и блестящие места... И буфет в глубине комнаты, в котором было расставлено стекло, купленное на ярмарке, посуда, доставшаяся г-же Пола Дюран по наследству... И на камине, между пожелтевшими фотографическими карточками -эти часы, которые своим раздражающим нервы тик-гак, казалось, делали дни и более длинными, и грустными... И эта клетка в виде купола, в которой две тоскующие канарейки раздували свои больные перья... |
| But I had not taken my post of observation for the purpose of taking an inventory of this room, which I knew, alas! too well,-this lugubrious interior, so tragic, in spite of its bourgeois obscurity, that many times my maddened imagination transformed it into a gloomy butcher-shop for the sale of human meat. No; I wanted to see Louise Randon, in the clutches of the slave-traders. | Но я стояла и смотрела туда не для того, чтобы составить опись вещей, находящихся в этой комнате, которую я знала - увы! - слишком хорошо... Хорошо знакомо было мне это мрачное помещение, такое трагическое, несмотря на свой внешний вид буржуазного довольства, которое много раз мое сумасшедшее воображение представляло себе зловещим местом продажи человеческого мяса... Нет... я стояла здесь для того, чтобы видеть Луизу Рандон в схватке с покупательницей рабынь... |
| There she was, near the window, in a false light, standing motionless, with hanging arms. | Луиза стояла там у окна в тени, с опущенными руками. |
| A hard shadow, like a thick veil, added confusion to the ugliness of her face, and made still more of a heap of the short and massive deformity of her body. A hard light illuminated the lower locks of her hair, enhanced the shapelessness of her arms and breast, and lost itself in the dark folds of her deplorable skirt. An old lady was examining her. | Густая тень закрывала как бы вуалью ее безобразное лицо и как бы увеличивала еще больше уродство ее короткой, толстой фигуры... Резкий свет освещал ее низко спущенные волосы, обрисовывал искривленные очертания ее плеч, груди и пропадал в черных складках ее жалкой юбки... Какая-то старая дама разглядывала ее. |
| She was sitting in a chair with her back toward me,-a hostile back, a ferocious neck. | Так как эта дама сидела в кресле, то я видела только ее спину - неприятную, враждебную спину и злой, жесткий затылок. |
| Of this old lady I saw nothing but her black cap, with its ridiculous plumes, her black cape, whose lining turned up at the bottom in grey fur, and her black gown, which made rings upon the carpet. I saw especially, lying upon one of her knees, her hand gloved with black floss-silk, a knotty and gouty hand that moved slowly about, the fingers stretching out and drawing back, clutching the material of her dress, as talons fasten upon living prey. Standing near the table, very erect and dignified, Mme. Paulhat-Durand was waiting. | Я видела также ее черную шляпу со смешными перьями, ее черную ротонду, подбитую серым мехом, ее черное платье, подол которого лежал на ковре... Особенно хорошо я видела ее руку на коленях, одетую в черную вязаную перчатку, узловатую руку ревматички, которая медленно двигалась и, то сжимая, то разжимая пальцы, мяла материю платья, как когти зверя живую еще добычу... Стоя возле стола, держась прямо и с большим достоинством, г-жа Пола Дюран ожидала результата переговоров. |
| It seems a small matter, does it not? the meeting of these three commonplace beings, in this commonplace setting. | Ведь, кажется, ничего особенного не было во встрече этих трех обыкновенных людей при этой обыкновенной обстановке. |
| In this very ordinary fact there was nothing to cause one to stop, nothing to move one. Nevertheless it seemed to me an enormous drama, these three persons, silently gazing at one another. I felt that I was witnessing a social tragedy, terrible, agonizing, worse than a murder! | Кажется, что в таком банальном факте ничего не было такого, на чем можно было бы остановиться, что могло бы тронуть, взволновать душу... А мне встреча этих трех человек, которые стояли там и молча смотрели друг на друга, показалась страшной драмой... У меня было такое чувство, как будто я присутствую при страшной социальной трагедии, хуже, чем при убийстве! |
| My throat was dry. My heart beat violently. | У меня пересохло в горле, а сердце страшно билось... |
| "I do not get a good view of you, my little one," said the old lady, suddenly. | - Я вас не хорошо вижу, моя милая! - сказала вдруг старая дама. |
| "Do not stay there; I do not get a good view of you. Go to the rear of the room, that I may see you better." | - Не стойте там... Я вас плохо вижу... Пройдитесь в конец комнаты, чтобы я вас лучше видела... |
| And she cried, in an astonished voice: | И она воскликнула удивленным тоном: |
| "My God! how little you are!" In saying these words, she had moved her chair, and now I had a sight of her profile. I expected to see a hooked nose, long teeth protruding from the mouth, and the round and yellow eye of a hawk. Not at all; her face was calm, rather amiable. In truth, there was no expression at all in her eyes, either kind or unkind. She must have been an old shop-keeper, retired from business. Merchants have this faculty of acquiring a special physiognomy, revealing nothing of their inner nature. In proportion as they grow hardened in their business, and as the habit of unjust and rapid gains develops low instincts and ferocious ambitions, the expression of their face softens, or, rather, becomes neutralized. That in them which is bad, that which might inspire distrust in their customers, hides itself in the privacies of their being, or takes refuge on corporeal surfaces that are ordinarily destitute of any expression whatever. In this old lady the hardness of her soul, invisible in her eyes, in her mouth, in her forehead, in all the relaxed muscles of her flabby face, was exhibited prominently in her neck. Her neck was her real face, and this face was terrible. | - Боже мой, какая вы маленькая! |
| Louise, obeying the old lady's command, had gone to the rear of the room. | Луиза по приказанию старой дамы прошлась в конец комнаты. |
| The desire to please gave her a really monstrous look and a discouraging attitude. | Желание нравиться делало ее действительно чудовищной, придавало ей особенно отталкивающий вид. |
| Scarcely had she placed herself in the light, when the lady cried: | Как только она стала у света, старая дама воскликнула: |
| "Oh! how ugly you are, my little one!" And calling Mme. Paulhat-Durand to witness: | О, как вы безобразны, моя милая! - и, призывая в свидетели г-жу Пола Дюран, старуха проговорила: |
| "Can there really be creatures on earth as ugly as this little one?" | Возможно ли в самом деле, чтобы в мире существовали такие уроды, как эта девушка? |
| Ever solemn and dignified, Mme. Paulhat-Durand answered: | Как всегда строгая и важная г-жа Пола Дюран ответила с достоинством: |
| "Undoubtedly she is not a beauty, but Mademoiselle is very honest." | - Да, она, без сомнения, не красавица, но зато девушка очень честная... |
| "Possibly," replied the lady. | - Возможно, - возразила старая дама. |
| "But she is too ugly. Such ugliness is in the last degree disagreeable. What? | - Но она слишком безобразна... Такое безобразие страшно отталкивает... Что? |
| What did you say?" | Что вы сказали? |
| Louise had not uttered a word. | Луиза не произнесла ни одного слова. |
| She had simply blushed a little, and lowered her head. | Она только немножко покраснела и опустила голову. |
| Her dull eyes were surrounded with a red streak. | Красное пятно появилось возле ее тусклых глаз. |
| I thought she was going to cry. | Мне показалось, что она сейчас заплачет... |
| "Well, let us look into this," resumed the lady, whose fingers at this moment, furiously agitated, were tearing the material of her gown, with the movements of a cruel beast. | Впрочем, мы посмотрим... - сказала дама, пальцы которой в эту минуту особенно сильно задвигались и движениями дикого животного теребили материю платья. |
| She questioned Louise regarding her family, her previous places, and her capacities for cooking, sewing, and doing housework. Louise answered, "Yes, indeed," or "No, indeed," hoarsely and spasmodically. | Она стала расспрашивать Луизу о ее семье, о местах, где она до сих пор служила, умеет ли она готовить, шить, знает ли хозяйство... Луиза отвечала "да, барыня..." или "нет, барыня..." прерывистым, хриплым голосом. |
| The examination, fastidious, unkind, criminal, lasted twenty minutes. | Этот допрос, подробный, злой, мучительный, продолжался 20 минут. |
| "Well, my little one," concluded the old lady, "the clearest thing about you is that you do not know how to do anything. | В конце концов, - заключила старуха, - выходит из всех ваших рассказов, что вы ничего не умеете делать. |
| I shall have to teach you everything. | Мне надо будет вас учить всему. |
| For four or five months you will be of no use to me. | В продолжение четырех или пяти месяцев вы мне не будете приносить никакой пользы. |
| And besides, such ugliness is not prepossessing. That gash in your nose? | И потом то, что вы так безобразны, - это тоже мало привлекательно... Этот шрам на носу? |
| Have you received a blow?" | Вы ушибли когда-нибудь свой нос? |
| "No, Madame, it has always been there." | Нет, это у меня от рождения... Он у меня всегда такой был... |
| "Well, it is not very attractive. What pay do you expect?" | Ах, это противно... Какое вы хотите получать жалованье? |
| "Thirty francs, washing, and wine," declared Louise, resolutely. | Тридцать франков... ваша стирка... и вино... -ответила Луиза решительным тоном. |
| The old woman started. | Старуха вскочила: |
| "Thirty francs! | Тридцать франков! |
| Have you never, then, looked at yourself? | Но вы, значит, никогда не видели себя в зеркале? |
| It is senseless! | Это безумие! |
| What? | Как? |
| Nobody wants you; nobody will ever want you. If I take you, it is because I am kind, it is because I really pity you. And you ask me thirty francs! Well, you have audacity, my little one. Undoubtedly your comrades have been giving you bad advice. You do wrong to listen to them." | Ведь никто не хочет вас брать... никто никогда не захочет вас взять к себе... Если я беру вас, то только потому, что я добра... потому что в глубине души мне жаль вас, а вы просите 30 франков жалованья... Да, вы смелы, моя милая... Это, конечно, советы ваших товарок... Напрасно вы их слушаетесь... |
| "Surely," said Mme. Paulhat-Durand, approvingly. "When they get together, they get very big ideas." | Конечно, - поддержала ее г-жа Пола Дюран... -они там все вместе Бог весть что воображают себе... |
| "Well," offered the old lady, in a tone of conciliation, | Вот что! - предложила старуха примиряющим тоном. |
| "I will give you fifteen francs. | - Я вам буду платить пятнадцать франков. |
| And you will pay for your wine. | Вино вы будете сами покупать себе. |
| It is too much. But I do not wish to take advantage of your ugliness and distress." | И это слишком много, но я не хочу пользоваться вашим безобразием и нищетой для своей выгоды. |
| She softened. | Она смягчилась. |
| Her voice became almost caressing. | Ее голос стал почти ласков: |
| "You see, my little one, this is a unique opportunity, such as you will not find again. I am not like the others; I am alone, I have no family, I have no one. My servant is my family. And what do I ask of my servant? | - Видите ли, моя милая... Это единственный случай, которого вы больше не найдете... Я не похожа на других... я одна... у меня нет семьи... у меня нет никого... Моя семья - это моя служанка... И чего же я от нее прошу? |
| To love me a little, that is all. My servant lives with me, eats with me ... apart from the wine. Oh! I am indulgent to her. And then, when I die,-for I am very old and often sick,-when I die, surely I shall not forget the girl who has been devoted to me, served me well, and taken care of me. You are ugly, very ugly, too ugly. Well, I shall get used to your ugliness, to your face. There are some pretty women who are very ill-disposed, and who rob you beyond question. Ugliness is sometimes a guarantee of morality in the house. | Чтобы она меня немножко любила - вот и все... Моя служанка живет вместе со мною, ест вместе со мною... кроме вина... О, я ее балую... А потом, когда я умру - я стара и часто болею, - когда я умру, то, конечно, не забуду той, которая мне была преданна, служила мне хорошо, ухаживала за мной... Вы безобразны... очень... слишком безобразны... Но, Боже мой, я привыкну к вашему безобразию, к вашему лицу... Есть красивые, но очень злые женщины, которые вас обкрадывают, это верно... Безобразие - это иногда гарантия хорошего, нравственного поведения в доме. |
| Of course, you will bring no men to my house? | Ведь вы же не будете приводить мужчин ко мне в дом, я надеюсь? |
| You see, I know how to do you justice. | Вы видите, что я справедлива к вам. |
| Under these conditions, and as kind as I am, what I offer you, my little one,-why, it is a fortune; better than a fortune, it is a family!" | И при этих условиях, и при моей доброте то, что я вам предлагаю, моя милая... ведь это для вас богатство... это лучше богатства... это семья для вас! |
| Louise was shaken. | Луиза была поколеблена, тронута. |
| Certainly, the old lady's words caused unknown hopes to sing in her head. With her peasant's rapacity, she had visions of strong-boxes filled with gold, and fabulous wills. And life in common, with this good mistress, the table shared, frequent trips to the squares and the suburban woods,-these things seemed marvelous to her. | Несомненно, слова старухи пробудили в ней не знакомые ей до сих пор надежды... ее алчность крестьянки представляла себе сундуки, полные холста, баснословные завещания... И совместная жизнь с этой доброй хозяйкой, общий стол, частые прогулки в городские скверы и пригородные леса - все это восхищало ее. |
| And they frightened her also, for doubts, an unconquerable and native mistrust, dimmed the brilliancy of these promises. She knew not what to say or do; she knew not what course to take. I felt a desire to cry out to her: | Но и вселяло в нее также страх, потому что сомнение, непобедимое и страшное Акакое-то недоверие, бросали тень на эти блестящие обещания... Она не знала, что сказать, что сделать, на что решиться... У меня было желание крикнуть ей: |
| "Do not accept." | "Нет! Не принимай!.." |
| For I could see this hermit-like life, the exhausting tasks, the bitter reproaches, the disputed food, and the stripped bones and spoiled meat thrown to her hunger, and the eternal, patient, torturing exploitation of a poor, defenceless being. | О! Я представляла себе эту жизнь затворницы, эту изнурительную работу, эти резкие упреки, эту скудную пищу, состоящую из костей и испорченного мяса, которую она будет получать, и вечную, настойчивую, мучительную эксплуатацию этого бедного, беззащитного существа! |
| "No, do not listen to her; go away!" | "Нет, не слушай ее больше, уходи!" |
| But I repressed this cry, which was on my lips. | Этот крик, который был у меня на устах, я подавила... |
| "Come a little nearer, my little one," ordered the old lady. "One would think that you were afraid of me. Come, do not be afraid of me; come nearer. How curious it is! Already you seem less ugly. Already I am getting used to your face." | - Подойдите ко мне поближе, моя милая... -приказала старуха... - Вы как будто боитесь меня... Ну, не бойтесь... подойдите ближе... как это странно... вы мне кажетесь уже не такой безобразной... Я уже привыкаю к вашему лицу... |
| Louise approached slowly, with stiffened members, trying hard not to run against the chairs and furniture, endeavoring to walk with elegance, the poor creature! | Луиза медленно подходила, вся напряженная, стараясь не задеть мебели, не толкнуть ничего, делая усилия казаться изящной, грациозной -бедное создание! |
| But she had scarcely placed herself beside the old lady, when the latter repulsed her with a grimace. | Но, как только она подошла близко к старухе, последняя с гримасой оттолкнула ее от себя. |
| "My God!" she cried, "what is the matter with you? | - Боже мой! - воскликнула она, - но что это такое у вас? |
| Why do you smell so bad? | Почему от вас так скверно пахнет? |
| Is your body rotten? | Ваше тело гниет, разлагается? |
| It is frightful! It is incredible! Never did any one smell as you smell. | Это ужасно! это невероятно... Я никогда не слышала такого запаха, как от вас! |
| Have you, then, a cancer in your nose, or perhaps in your stomach?" | У вас рак в носу... в желудке, может быть? |
| Mme. Paulhat-Durand made a noble gesture. | Г-жа Пола Дюран сделала благородный жест рукою. |
| "I had warned you, Madame," she said. | - Я вас предупреждала, сударыня, - сказала она. |
| "That is her great fault. | - Вот ее главный недостаток. |
| It is that which keeps her from finding a place." | Именно это мешает ей найти место. |
| The old lady continued to groan. | Старуха продолжала причитать: |
| "My God! | - Боже мой! |
| My God! is it possible? | Боже мой! Возможно ли это? |
| Why, you will taint the whole house; you cannot stay near me. This changes the case entirely. And when I was beginning to feel sympathy for you! | Ведь вы заразите этим запахом весь дом... Ведь невозможно приблизиться к вам... Это меняет наши условия... А я уже было прониклась такой симпатией к вам!.. |
| No, no; in spite of all my kindness, it is not possible, it is no longer possible!" | Нет, нет... несмотря на всю мою доброту, это невозможно... это теперь невозможно!.. |
| She had pulled out her handkerchief, and was trying to dissipate the putrid air, as she repeated: | Она вынула свой носовой платок и, зажимая им нос, повторяла: |
| "No, really, it is no longer possible!" | Нет, это действительно невозможно!.. |
| "Come, Madame," intervened Mme. Paulhat-Durand, "make an effort. I am sure that this unhappy girl will always be grateful to you." | Сударыня! - вмешалась г-жа Пола Дюран. -Сделайте над собой усилие... возьмите к себе эту девушку... Я уверена, что эта несчастная девушка будет вам за это вечно благодарна... |
| "Grateful? | "Благодарна?.. |
| That is all well enough. But gratitude will not cure her of this frightful infirmity. Well, so be it! | Это очень хорошо... Но ведь благодарность не излечит ее от этого ужасного недостатка... Впрочем, пусть будет так!.. |
| But I can give her only ten francs. Ten francs, no more! She can take it or leave it." | Но я буду платить ей только 10 франков... только 10 франков... и теперь, как ей будет угодно... |
| Louise, who had so far kept back her tears, was choking. | Луиза, которая до сих пор сдерживала свои слезы, теперь разразилась рыданиями. Задыхаясь, она пролепетала: |
| "No ... I will not ... I will not ... I will not." | - Нет... я не хочу... я не хочу... я не хочу... |
| "Listen, Mademoiselle," said Mme. Paulhat-Durand, dryly. "You will accept this place. If you don't, I will not undertake to get another for you. You can go and ask for places at the other bureaus. I have had enough. And you are doing injury to my house." | Послушайте, мадмуазель, - сказала сухо г-жа Пола Дюран... - Вы должны принять это место, или я никогда больше не буду вам давать никаких мест... Вы можете тогда идти искать себе место через другие бюро... |
| "It is evident," insisted the old lady. | Это очевидно! - сказала старуха. |
| "And you ought to thank me for these ten francs. It is out of pity, out of charity, that I offer them to you. How is it that you do not see that I am doing a good work, of which no doubt I shall repent, as I have repented of others?" | - И за эти десять франков вы должны были бы быть мне благодарны... Только из жалости, из чувства милосердия я вам их предлагаю... Как вы не понимаете, что это просто доброе дело, в котором я, без сомнения, раскаюсь, как другие? |
| Then, addressing Mme. Paulhat-Durand, she added: | Она обратилась к г-же Пола Дюран: |
| "What do you expect? | - Что делать? |
| I am so constituted. I cannot bear to see people suffer. In the presence of misfortune I become utterly stupid. | Я всегда такова... я не могу видеть, как страдают люди... Я становлюсь непрактичной при виде несчастных, обделенных судьбой!.. |
| And at my age one does not change, you know. | Ведь не меняться же мне в моем возрасте? |
| Come, my little one, I take you with me." | Идемте, моя милая, я вас возьму сейчас же с собой... |
| Just then a sudden cramp forced me to descend from my post of observation. | При этих словах судорога сжала мне горло, и я должна была покинуть свой наблюдательный пункт. |
| I never saw Louise again. | С тех пор я никогда больше не видала Луизы... |
| The next day but one Mme. Paulhat-Durand had me ceremoniously ushered into the bureau, and, after having examined me in rather an embarrassing fashion, she said to me: | Через два дня г-жа Пола Дюран торжественно пригласила меня в контору и после тщательного и немного даже назойливого и смущающего осмотра сказала: |
| "Mademoiselle C?lestine, I have a good place for you, a very good place. Only you have to go into the country,-oh! not very far." | - Мадемуазель Селестина... у меня есть хорошее, очень хорошее место для'вас... Только нужно будет поехать в провинцию... О, не очень далеко... |
| "Into the country? | - В провинцию? |
| I do not go there, you know." | Я туда не стремлюсь, вы знаете... |
| She insisted. | Г-жа Пола Дюран произнесла: |
| "You do not know the country. There are excellent places in the country." | Вы не знаете провинции... В провинции есть прекрасные места. |
| "Oh! excellent places! What a humbug!" I said. | О, прекрасные места... Вот уж неправда! -ответила я. |
| "In the first place, there are no good places anywhere." | - Во-первых, нигде нет хороших мест... |
| Mme. Paulhat-Durand smiled amiably and affectedly. | Г-жа Пола ласково и жеманно улыбнулась. |
| Never had I seen such a smile on her face. | Никогда я не видела у нее такой улыбки. |
| "I beg your pardon, Mademoiselle C?lestine, there are no bad places." | Простите, пожалуйста, мадемуазель Селестина... Нет дурных мест... |
| "Indeed, I know it well. There are only bad masters." | Черт возьми! Я это хорошо знаю... есть только дурные хозяева... |
| "No, only bad servants. See, I offer you all the best houses; it is not my fault, if you do not stay in them." | Нет, есть только дурные слуги... Смотрите, я вам даю самые лучшие дома, и это не моя вина, если вы не удерживаетесь на местах... |
| She looked at me in a way that was almost friendly. | Она посмотрела на меня почти с любовью. |
| "Especially as you are very intelligent. You have a pretty face, a pretty figure, charming hands not at all ruined by work, and eyes that are not in your pockets. Good fortune might easily come to you. One does not know what good fortune could come to you ... with conduct." | Тем более что вы очень умны... Вы представительны, у вас хорошенькое личико, прелестная фигура, очаровательные руки, совсем не испорченные работой, и глаза, которые не спрячешь в кармане... Нельзя предвидеть, какие это могут быть счастливые случайности... при хорошем поведении с вашей стороны... |
| "With misconduct, you mean." | При нехорошем поведении... хотели вы сказать. |
| "That depends on how you look at it. For my part, I call it conduct." | Это зависит от того, как смотреть на дело... Я называю это хорошим поведением... |
| She was melting. | Она размякла. |
| Little by little, her mask of dignity fell. | Все ее достоинство исчезло. |
| I was now confronted simply with the former chambermaid, expert at all rascalities. Now she had the piggish eye, the fat and flabby movements, the sort of ritual lapping of the mouth characteristic of the procuress, and which I had observed on the lips of "Madame Rebecca Ranvet, Millinery." | Передо мной была старая горничная, способная на всякие пошлости... Глаза у нее сделались масляные... движения стали ленивы и мягки, а губы стали блестеть, как я это наблюдала у всех сводниц, вроде г-жи Ревекки Ранвэ, например. |
| She repeated: | Она повторила: |
| "For my part, I call it conduct." | Я это называю хорошим поведением. |
| "It! What?" I exclaimed. | Это, что это? - спросила я. |
| "Come, Mademoiselle, you are not a beginner, and you are acquainted with life. One can talk with you. It is a question of a single gentleman, already old, not extremely far from Paris, and very rich,-yes, in fact, rich enough. | Послушайте, мадмуазель... Вы не дебютантка, и вы знаете жизнь... С вами можно говорить... Речь идет об одном одиноком... уже пожилом господине... недалеко от Парижа... очень богатом... да... впрочем, довольно богатом. |
| You will keep his house,-something like a governess, do you understand? | Вы будете заведовать у него всем домом... чем-то вроде гувернантки... понимаете?.. |
| Such places are very delicate, much in demand, and highly profitable. This one offers a certain future for a woman like you, as intelligent as you are, as pretty as you are,-especially, I repeat, with conduct." | Такие места очень редки... очень деликатны... и очень выгодны... Такое место - это обеспеченное будущее для такой красивой и умной женщины, как вы, если только, я повторяю, она будет разумно вести себя... |
| This was my ambition. | Это был предел моего честолюбия. |
| Many times I had built marvelous futures on an old man's fancy, and now this paradise that I had dreamed of was before me, smiling, calling me. | Много раз я рисовала себе великолепное будущее, основанное на любви какого-нибудь старика ко мне, и этот рай, о котором я мечтала, был здесь, передо мной... он звал меня... он улыбался мне. |
| By an inexplicable irony of life, by an imbecile contradiction, the cause of which I cannot understand, I squarely refused this good fortune which I had wished for so many times, and which at last presented itself. | По какой-то необъяснимой иронии жизни, по какому-то глупому противоречию, причины которого я до сих пор не могу понять, я наотрез отказалась от этого счастья, которого я желала столько раз и которое наконец представилось мне. |
| "An old rake! Oh! no! Besides, men are too disgusting to me,-the old, the young, all of them." | - Старый развратник... о, нет!., я отказываюсь взять это место... Они мне слишком отвратительны - все мужчины, молодые, старые -все... |
| For a few seconds Mme. Paulhat-Durand stood in amazement. | Несколько секунд г-жа Пола Дюран молчала, пораженная, смущенная. |
| She had not expected this sally. Resuming her severe and dignified air, which placed so great a distance between the correct bourgeoise that she wished to be and the bohemian girl that I am, she said: | Она не ожидала этой выходки... Потом, приняв опять свой строгий и достойный вид, которым она хотела показать ту пропасть, которая отделяет ее, корректную буржуазку, какой она хотела быть, -от меня, распущенной дочери богемы, сказала: |
| "Ah! Mademoiselle, what do you think, then? | Ах так, мадемуазель. О чем же вы думаете?.. |
| What do you take me for? What are you imagining?" | За кого же вы меня принимаете?., что вы воображаете себе? |
| "I imagine nothing. | Я ничего не воображаю. |
| Only I repeat that I have had enough of men." | Только, я повторяю вам это, мне страшно надоели мужчины... вот и все! |
| "Do you really know of whom you are speaking? | Понимаете ли вы, о ком вы говорите? |
| This gentleman, Mademoiselle, is a very respectable man. | Этот господин, мадемуазель, очень уважаемый человек. |
| He is a member of the Society of Saint-Vincent-de-Paul. | Он член Общества св. Викентия и Павла. |
| He has been a royalist deputy." | Он был роялистским депутатом, мадемуазель... |
| I burst out laughing. | Я расхохоталась: |
| "Yes, yes, of course. | - Да... да... продолжайте! |
| I know your Saint-Vincent-de-Pauls, and all the devil's saints, and all the deputies. No, thank you!" | Я их знаю, ваших святых Викентиев и Павлов... и всех святых, черт их возьми... и всех депутатов... Нет, спасибо... |
| Then, suddenly, without transition, I asked: | Потом вдруг, без всякого перехода я спросила: |
| "Just what is your old man? | - А что он такое на самом деле, ваш старик? |
| To be sure, one more or less will make no difference. It is not a matter of great consequence, after all." | Ведь в конце концов... одним больше... одним меньше... не все ли равно... |
| But Mme. Paulhat-Durand did not unbend. | Но г-жа Пола Дюран не смягчалась. |
| She declared, in a firm voice: | Она заявила твердым голосом: |
| "It is useless, Mademoiselle. | - Бесполезно, мадемуазель. |
| You are not the serious woman, the trusty person, that this gentleman needs. | Вы не та серьезная женщина... особа, которой можно все доверить, какая нужна этому господину. |
| I thought you were more suitable. With you, one cannot be sure of anything." | Я думала, что вы более положительный человек... с вами нельзя быть ни в чем уверенной... |
| I insisted a long time, but she was inflexible. And I went back to the ante-room in a very uncertain state of mind. Oh! that ante-room, so sad and dark, always the same! | Я долго настаивала... Она была непоколебима... И я вошла в переднюю с тяжелым, смущенным сердцем... О, эта печальная, мрачная, всегда одинаковая передняя! |
| These girls sprawling and crushed upon the benches, this market for human meat to tempt bourgeois voracity, this flux of filth and this reflux of poverty that bring you back there, mournful waifs, wreckage from the sea, eternally tossed hither and thither. | Эти выставленные напоказ девушки, сидящие такие подавленные на скамейках... этот рынок человеческого мяса, нужного ненасытной буржуазии... эти бедствия и грязь, которые приводят вас сюда, несчастные, заблудшие существа, обломки кораблекрушения, вечно бросаемые из стороны в сторону... |
| "What a queer type I am!" thought I. | - Какой я странный человек!.. - думала я. |
| "I desire things ... things ... things ... when I think them unrealizable, and, so soon as they promise realization, so soon as they present themselves to me in clearer outline, I no longer want them." | - Я стремлюсь, я мечтаю об идеалах, когда я думаю, что они неосуществимы, а как только они близятся к осуществлению, как только они облекаются в конкретные формы... я больше их не хочу... |
| There was something of this, certainly, in my refusal; but there was also a childish desire to humiliate Mme. Paulhat-Durand a little, and to take a sort of vengeance upon her by catching the contemptuous and haughty creature in the very act of catering to lust. | Это присущее мне свойство было, несомненно, причиной моего отказа; но тут примешалось также мальчишеское желание унизить г-жу Пола Дюран, уличить ее, так высокомерно и презрительно ко всем относящуюся, в сводничестве... |
| I regretted this old man, who now exercised over me all the seductions of the unknown, all the charms of an inaccessible ideal. And I found pleasure in picturing him to my fancy,-a spruce old man, with soft hands, a pretty smile, a pink and shaven face, and gay, and generous, and good-natured, not so much a maniac as M. Rabour, allowing himself to be led by me, like a little dog. | Я сожалела, что не пошла к старику, который теперь имел в моих глазах всю прелесть неизвестности, всю привлекательность недостижимого идеала... И я представляла себе его наружность... чистенький старичок, с мягкими руками, с красивой улыбкой на розовом и чисто выбритом лице; я рисовала его себе веселым, добродушным, великодушным, не слишком страстным, не таким маньяком, как господин Рабур, - и позволяющим мне водить себя, управлять им, как маленькая собачка... |
| "Come here. Come, come here." | - Подите сюда... Ну, подите сюда... |
| And he came, caressing, frisking about, with a kind and submissive look. | И он подходит, ласковый, вертлявый, с добрым и покорным взглядом. |
| "Now sit up." | - Ну, теперь послужите... |
| And he sat up, in such a funny way, with his forepaws beating the air. | И он служит, такой забавный, стоя, вытянувшись на задних лапках, а передними размахивая в воздухе... |
| "Oh! the good bow-wow!" | - О! милая собачка!... |
| I gave him sugar; I stroked his silky skin. | Я ему давала сахар... Я ласкала его шелковистый затылок. |
| He no longer disgusted me. And again I reflected: | Он мне не был противен... и я все продолжала думать: |
| "How stupid I am, all the same! | - И глупа же я, правду сказать!.. |
| A good doggy, a fine garden, a fine house, money, tranquillity, an assured future,-to think that I have refused all these, and without knowing why. | Добрый старик... прекрасный сад... прекрасный дом... деньги, покой, обеспеченное будущее... Отказаться от всего этого! И не зная даже почему? |
| And never to know what I want, and never to will what I desire! | И никогда не знать того, чего хочешь! Я отдавалась многим мужчинам и в глубине души боюсь. |
| At bottom I am afraid of man,-worse than that, I have a disgust for man,-when he is far away. | Больше того - мне отвратителен мужчина, когда он далек от меня. |
| When he is near me, I am capable of anything. | Когда он возле меня, я отдаюсь ему так же легко, как больная курица... и я способна на всевозможные безумства. |
| I have no power of resistance save against things that are not to happen and men whom I shall never know. I really believe that I shall never be happy." | Я борюсь только с вещами, которЧитать дальше
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал: ↓
↑
Закладка: Сделать
Похожие книги на "Дневник горничной - английский и русский параллельные тексты", Октав Мирбо
Книги похожие на "Дневник горничной - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
Дневник горничной - английский и русский параллельные тексты отзывыОтзывы читателей о книге Дневник горничной - английский и русский параллельные тексты, автор: Октав Мирбо. Читайте комментарии и мнения людей о произведении. Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв или расскажите друзьям
x
|
