Илья Эренбург - Золотое сердце. Ветер [старая орфография]

Нѣтъ, мы должны себя беречь

Для новыхъ грозъ, для новыхъ сѣчъ.

Сгорѣть, какъ ракета — это просто глупо.

А кто будетъ черезъ десять лѣтъ дѣлать новую революцію?

Гонгора.

Революцію нельзя сдѣлать. Она приходитъ сама,

Какъ смерть, какъ смерчъ, какъ чума.

Долго огонь въ утробѣ земной цѣпенѣетъ.

Законы беззаконья кто исчислить сможетъ?

Кто скажетъ любовникамъ новой Помпеи:

Скорѣе бѣгите съ брачнаго ложа?

Революція приходитъ въ нѣкій срокъ таинственный;

Ничто не замедлитъ ея суровыхъ родовъ,

Въ урочный часъ уходитъ, и напрасно тщимся мы

Раздуть костры ея отпылавшихъ зрачковъ.

Педро, намъ мало осталось — не устраивать новые заговоры,

Не начинать опять уже пройденный путь,

Но только здѣсь, подъ этой жадной лавой

Уснуть.

Педро.

Гонгора, но это ужасно!

Вѣдь всѣ, всѣ скрылись:

У Пабло я давно видѣлъ заграничный паспортъ.

Хуанъ вчера удралъ въ Севилью.

Карлосъ перешелъ къ Руису.

Только мы остались. Идемъ! Скорѣй! Ты слышишь? Они близко!

Гонгора.

Меня поставили на этотъ постъ. Я только часовой.

Я не уйду отсюда. Оставь меня лучше!

Педро.

Но что ты стережешь? Дворецъ пустой?

Гонгора.

Я стерегу грядущее!

Педро.

Гонгора, я еще такъ мало жилъ!

Я жить хочу, просыпаться утромъ,

И кричать изо всѣхъ силъ:

А все таки жизнь чудесная штука!

Пусть это слабость, предательство —

Я не могу остаться.

Гонгора.

Тогда — спѣши! пора!

Прощай Педро!

(Педро уходитъ)

Христосъ? можетъ быть, Христа и не было,

Но Петръ былъ, онъ руки грѣлъ у мирнаго костра.

Ихъ звали Пабло, Карлосъ, Хуанъ, Педро —

Искры, взнесенныя вѣтромъ,

Отгорѣли и нѣтъ ихъ…

Ночь такая темная!

Ты одинъ, Гонгора!..

(Вбѣгаютъ повстанцы, прохожіе, рабочіе)

(Голоса:

Хлѣба, хлѣба!)

1-ый повстанецъ.

Вотъ мы оремъ, а Гонгора сейчасъ спокойно обѣдаетъ.

И уписываетъ хлѣбъ, не простой — сдобный.

Знаемъ мы этихъ «друзей народа»!

2-ой повстанецъ.

Довольно онъ насъ морочилъ!

Вотъ я, къ примѣру, человѣкъ рабочій,

Дома — семья, дѣти хлѣба просятъ.

Что жъ мнѣ ихъ кормить рѣчами о Коммунѣ?

Женщина.

Мой мальчикъ съ голоду умеръ.

3-тій повстанецъ.

Долой Коммуну! пора за умъ-разумъ взяться!

Бабка.

И какая отъ нея польза, спрашивается, — отъ этой федераціи?

Только что съ голоду дохнемъ.

Дама.

А вѣдь при королѣ жилось не такъ ужъ плохо?

1-ый прохожій.

Хоть биты да сыты.

А хлѣбъ! каждый день круглый, ситный…

2-ой прохожій.

Булочки, пирожки, ватрушки — чего только не было?

(Голоса:

Долой! Долой!

Хлѣба! Хлѣба!)

Гонгора (подходитъ къ толпѣ) .

Когда всѣ огни погасли —

Одинъ послѣдній…

(Его заглушаетъ ревъ толпы:

Долой! Долой! Сказки!

Басни! Бредни!)

2-ой прохожій.

Довольно онъ насъ кормилъ вѣтромъ!

3-тій прохожій.

Ну день гори, два гори — пора и погрѣться…

Гонгора.

Дайте сказать мнѣ!

(Крики:

Долой Гонгору!

Долой федерацію!)

Молодой рабочій.

Стойте! нѣтъ пути обратно!

Пусть голодъ! пусть холодъ! пусть не дойти до небесъ!

Пустъ на горѣ, на плечахъ и въ сердцахъ вѣчный Крестъ!

Не для того ли даны намъ руки.

Чтобъ заносить ихъ все выше и выше?

Мы не уйдемъ! не уступимъ!..

4-ый повстанецъ.

Довольно! слышали!

1-ый повстанецъ.

Онъ смѣется надъ нами!

2-ой прохожій.

Что же мы сыты будемъ твоими рѣчами?

(Крики:

Тащите его!

Въ рѣчку! выкупать!)

3-тій повстанецъ.

Онъ, вѣрно, обѣдалъ,

Пусть теперь водицы отвѣдаетъ!

(Крики:

Хлѣба! Хлѣба!

Молодого рабочаго выволакиваютъ со сцены)

Графъ.

Братья, мы всѣ страдали три недѣли отъ этихъ бандитовъ проклятыхъ,

Всѣ, всѣ страдали — бѣдные и богатые.

Они преступили заповѣди Божіи и предались Дьяволу —

Не охраняли частной собственности, отрицали право.

Но вотъ вы прозрѣли, вернулись къ Богу.

Судите сами, что лучше: ржаной хлѣбъ или звѣзды съ неба?

(Крики:

Мы не хотимъ свободы!

Хлѣба! Дайте намъ хлѣба!)

Слышите выстрѣлы? Это войска Руиса.

У Руиса сколько угодно муки, картошки, риса.

Бабка.

Да, да! его солдаты ѣдятъ пироги съ начинкой.

Графъ.

И вы будете ѣсть — надо только выдать зачинщиковъ.

1-ый прохожій.

Да, гдѣ ихъ найдешь? Небось, всѣ удрали!

Вотъ! держите! Стой! ты кто?

Родриго.

Я? «Зачинщикъ»! Гражданинъ Родриго! Слыхали? (про себя)

Эхъ хотѣлъ я въ Мексику! да вотъ суждено въ Картагенѣ…

Чтожъ можно и здѣсь закончить представленіе. (Громко)

Любезные граждане, сейчасъ вы меня повѣсите

На самомъ видномъ мѣстѣ.

Вѣдь я невозможенъ въ прилично обставленномъ государствѣ,

Въ консти-туціо-нной монархіи!

Что же! а все же

Мы васъ слегка потревожили!

Уничтожили троны, законы,

И Боже, Боже!

Купоны!

Все поставили вверхъ дномъ.

Даже въ раю учинили маленькій погромъ,

Вечеромъ, за чашкой кофе, въ саду,

Вы вдругъ вспомните — «это было въ семьдесятъ третьемъ году…

Ахъ, что было!.. лучше не вспоминать на ночь!..

А что если снова!..» И ворвется въ сердце вѣтеръ пьяный.

Зазвенитъ, зашумитъ неуемный громъ:

«Мы придемъ! мы опять придемъ!»

Берите меня! я не костеръ, только малая искра.

Весело было мнѣ по степи носиться.

Гори, трава! степной огонекъ, звени!

Вотъ они отвѣтные огни!

Я не даромъ жилъ, умирать не обидно.

Я только веселый парень, бродяга Родриго.

Но вотъ языки буревые къ небу простеръ

Небывалый кровавый костеръ.

Весь міръ сгоритъ и эти свѣтила несмѣтныя

Прольются въ ночь серебрянымъ пепломъ.

Это будетъ!.. а теперь тащите меня! казните!

Смягчите хоть этимъ сердце добраго Руиса!

(Крики:

Чего его слушать? Собака бѣшенная! На фонарь бродягу! всѣхъ перевѣшать!

Родриго уводятъ)

Графъ.

Вы страдали, голодали, терпѣли,

А для нихъ это только веселое зрѣлище.

Они васъ кормили притчами о Коммунѣ,

Сулили рай небывалый.

Нашъ идеалъ — священное благоразуміе.

Каждый долженъ довольствоваться малымъ.

Зачѣмъ быть такими жадными!

Богатые и бѣдные могутъ жить въ полномъ согласіи.

Надо только, чтобы каждый на черный день кое-что откладывалъ.

Спасенье не въ Коммунѣ, а въ Сберегательной Кассѣ.

Вотъ если-бъ вы не бунтовали, а работали терпѣливо,

Каждый состарившись, могъ бы въ саду, подъ оливой