Цви Найсберг - О книгоедстве

Джек Лондон «Морской Волк»

«– У Спенсера?! – воскликнул я. – Неужели вы читали его?

– Читал немного, – ответил он. – Я, кажется, неплохо разобрался в "Основных началах", но на "Основаниях биологии" мои паруса повисли, а на "Психологии" я и совсем попал в мертвый штиль. Сказать по правде, я не понял, куда он там гнет. Я приписал это своему скудоумию, но теперь знаю, что мне просто не хватало подготовки. У меня не было соответствующего фундамента. Только один Спенсер да я знаем, как я бился над этими книгами.

Но из "Показателей этики" я кое-что извлек. Там то я и встретился с этим самым "альтруизмом" и теперь припоминаю, в каком смысле это было сказано.

"Что мог извлечь этот человек из работ Спенсера?" – подумал я. Достаточно хорошо помня учение этого философа, я знал, что альтруизм лежит в основе его идеала человеческого поведения. Очевидно, Волк Ларсен брал из его учения то, что отвечало его собственным потребностям и желаниям, отбрасывая все, что казалось ему лишним.

Что же еще вы там почерпнули? – спросил я.

Он сдвинул брови, видимо, подбирая слова для выражения своих мыслей, остававшихся до сих пор не высказанными. Я чувствовал себя приподнято. Теперь я старался проникнуть в его душу, подобно тому, как он привык проникать в души других. Я исследовал девственную область. И странное – странное и пугающее – зрелище открывалось моему взору.

– Коротко говоря, – начал он, – Спенсер рассуждает так: прежде всего человек должен заботиться о собственном благе. Поступать так – нравственно и хорошо. Затем, он должен действовать на благо своих детей. И, в-третьих, он должен заботиться о благе человечества.

– Но наивысшим, самым разумным и правильным образом действий, – вставил я, – будет такой, когда человек заботится одновременно и о себе, и о своих детях, и обо всем человечестве.

– Этого я не сказал бы, – отвечал он. – Не вижу в этом ни необходимости, ни здравого смысла. Я исключаю человечество и детей. Ради них я ничем не поступился бы. Это все слюнявые бредни – во всяком случае, для того, кто не верит в загробную жизнь, – и вы сами должны это понимать».

62

А между тем эдакий человек, веря в Господа Бога, хоть чего-либо еще боялся, и впрямь ожидая некоей той вполне возможно уж им, как есть совсем вот заслуженной кары и если не на этом, ну так хотя бы на том всех нас (каждого в свое время) как пить дать ожидающем свете.

Однако, вконец так раз и навсегда разуверившись в существовании каких-либо высших сил, – то, что с ним без тени сомнения явно же приключилось совсем никак не иначе, а в свете самых тех еще грандиозных стараний агностической, новоявленной философской мысли…

Ну, а кроме того он всецело вобрал в себя великую веру в торжество царя природы над всеми теми прочими ее подданными, а потому, в конечном итоге и стали подобные ему «сверхчеловеки» теми акулами, что и вправду были на деле способны на время пожрать собой солнце.

И ведь всему этому мы совсем этак непременно как-никак уж и вправду обязаны разве что именно тем довольно почтенным, пожалуй, и близко-то ныне никак вовсе не в меру толстенным фолиантам по ядерной физике.

И всю эту нашу жизнь, современная нам наука может и впрямь оказаться на деле способна столь до того делово и умело вовсе вот безнадежно уж слепо в конечном итоге улучшить, что вовсе никто тогда, кроме самых примитивных бактерий, далее существовать на этой планете попросту вовсе-то явно совсем нисколько не сможет.

Но то пока дело вовсе вот более чем до чего еще неопределенного и отдаленного грядущего…

И не дай только Бог, чтобы оно и впрямь-таки наступило, разом уж развеяв всякий наш прах в ядерную пыль.

Причем буквально все, что ныне происходит в этом мире в той или иной степени самая прямая заслуга необычайно различных и разнообразных книг.

Они порою имеют на современного мыслящего человека именно то совершенно этак полностью вездесущее магическое влияние…

Хотя уж в целом вовсе не только одни книги сколь вот как есть, до чего непременно еще разом очерчивают собой весь тот светлый образ нашей сегодняшней духовной жизни.

Ну, а то и впрямь сколь до чего еще более чем неизменное умение книг исключительно же глубокомысленно создавать чрезвычайно ведь удобную среду обитания для всех тех, кто в целях личного своего уюта явно на редкость всецело так полностью отгородился от всего этого совсем вот невероятно большого мира…

А это, между тем, совсем не лучшая и праведная стезя для думы думающих и до чего весьма глубоко и остро чувствующих все же явное несовершенство мира, несомненно, вот как есть истинно благородных людей.

63

Они стали всячески идеализировать мнимую жизнь, заменив ею ту крайне уж неприглядную жизнь простую и чисто на редкость житейскую…

А между тем все, то исключительно так немыслимо разнообразное искусство было создано как раз-таки, дабы всячески услаждать наши возвышенные чувства, а тем, значит, во всем еще всецело затем поспособствовать нашему всеобщему духовному развитию, как и всегдашнему и всевозможному творческому обогащению.

И ведь все это стало вполне возможным разве что лишь благодаря самому разноликому сочетанию сколь многогранных и безгранично прекрасных его видов не столь и редко, что вовсе и близко никак при этом не нуждающихся в построчном переводе с языка на язык.

Как, например, скульптура, архитектура, музыка, живопись, опера, балет, фигурное катание.

Великий писатель Иван Ефремов в своем романе «Час Быка» указывает на все то многообразие мира фантазии, а не только разве что лишь именно того, что подчас и впрямь уводит человека в совершенно иной мир, буквально вырывая его из лап всяческой той еще заклятой повседневности.

«На Земле очень любили скульптуры и всегда ставили их на открытых и уединенных местах.

Там человек находил опору своей мечте еще в те времена, когда суета ненужных дел и теснота жизни мешали людям подниматься над повседневностью. Величайшее могущество фантазии!

В голоде, холоде, терроре она создавала образы прекрасных людей, будь то скульптура, рисунки, книги, музыка, песни, вбирала в себя широту и грусть степи или моря.

Все вместе они преодолевали инферно, строя первую ступень подъема.

За ней последовала вторая ступень – совершенствование самого человека, и третья – преображение жизни общества. Так создались три первые великие ступени восхождения, и всем им основой послужила фантазия».

Однако фантазия авторов, излишне порою никак и близко вовсе уж непримиримых со всею той и впрямь бескрыло окружающей их серой обыденностью, иногда всенепременно заходит слишком-то чересчур далеко.

И сколь явно, они при всем том безоглядно донельзя отдаляются от всего этого мира самых обиходных и крайне малоприметных вещей.