Петр Альшевский - «Дожить до смысла жить»

Прядилов. С Василием нам не поможете?

Серпеин. Царских слуг мы и графинь! Всех швыряем в моря синь!

Серпеин уходит.

Чиркулева. Певец, покоритель сердец… потеряет его Россия, чует моя душа.

Зинягин. Кто помрет, тому суждено.

Алтуфин. Фатализм – чушь бабская и мужицкая.

Зинягин. Всеобщая, получается?

Алтуфин. Дамы и кавалеры. Бабы и мужики. В чем между нами отличия, тебе ясно?

Зинягин. Вам сладкое шампанское, нам кислый хлеб. Не удивляйтесь, что мы восстали!

Чиркулева. Отца Гаврилу я про революции спрашивала, и он отвечал мудрено, будто запутывал…

Прядилов. (появившись в комнате) К Владимиру Ульянову-Ленину за простыми ответами ему бы тебя послать.

Чиркулева. К Ленину он не очень… не нравится ему политика, когда богатство у людей отбирают.

Зинягин. Что на виду, похватали, а припрятанное поди сыщи… еврейские комиссары не дураки, но наш поп, как лисица хитер, всю землю вокруг церкви раскопай – ничего не накопаешь.

Чиркулева. От красных коммунистических глаз убрал он надежно.

Зинягин. В земле его добро будто у Христа за пазухой…

Прядилов. Ваш рассказ об отце Гавриле меня увлек. Тайник с представляющими ценность предметами у него, говорите, есть?

Зинягин. Вообразив огромнейшую сумму ты, мил человек, не ошибешься. Скромно воображать ни к чему, на полную воображение отпускай. Но я не вижу радости на чужую жирную корову смотреть. Не перепадет тебе от нее молочка.

Чиркулева. Подойдешь подоить – хозяин тебя дрыном огреет.

Прядилов. Я прокручиваю в голове ваши опасения, мою решимость… любимая мною сестра томится у красных в заложниках. Мне нужно ее выкупить, деньги для выкупа где-то взять… пойти со мной на соглашение отца Гаврилу я заставлю.

Зинягин. Жестоко с ним вы намерены? Пальцы ему оттяпать?

Прядилов. Я заберу у него половину. Обязательно заберу.

Зинягин. Когда у него половина пальцев останется, он все вам согласится отдать.

Чиркулева. Хватит тебе с пальцами лезть, зачем ты к безбожной лютости человека подталкиваешь? Он отца Гаврилу разок стукнет и разойдутся они к общему удовольствию.

Зинягин. Наш богоизбранный батюшка в золотишко вцепился – не вырвешь, пальцев его не лишив. Ты про неурожай года восьмого-девятого вспомни. Государство лотерею устроило, чтобы нам, бедолагам, на выживание денег собрать. Отец Гаврила из своих сундуков сколько на хлеб нам достал?

Чиркулева. Ни гроша, помнится, не выделил… бабы с умоляющим видом около него терлись, но разжалобить не удалось. Не требовать же у него, у святого отца. Мучения он видит, глаза ему, Господь, наверное, не запорошил… резать священнику пальцы я не позволю. В ЧК о ваших намерениях заявлю.

Прядилов. Отрезание пальцев я, разумеется, не произведу… комиссары на крюк бы его подвесили. В бочку с водой засунули бы вниз головой. Почему они его не пытали?

Чиркулева. Спроси у лешего в лесу, у яблони в саду, а нас не спрашивай, не имеем мы, что сказать. Идти к отцу Гавриле намерение у вас твердое?

Прядилов. Тверже камня.

Чиркулева. Я пойду с вами. Ради недопущения увечий к отцу Гавриле вместе с вами войду. Накинусь на вас, если священнику на причинное место вы ножку стула поставите!

Прядилов. Разнообразные в вашем народном сознании средства нестерпимую боль причинять. Вы, господин юнкер, в нашу постепенно формирующуюся компанию не вольетесь? Поедете с нами в деревню?

Алтуфин. В вымогательствах я не участвую.

Прядилов. А на машине нас довезти? Вы же превосходный водитель! Не тянет себя проявить? Машину я вам раздобуду.

Алтуфин. Василия надо вытащить…

Зинягин. И подкрепиться вареным пшеном!

Прядилов. Василия мы на улицу не потащим. И здесь его не оставим.

Тарушанский. Любопытно.

Прядилов. На лестнице Василия бросим. Будем выходить – прихватим и положим. Управдом думает, что он чекист, обнаружив, забьет тревогу… вас, господин офицерский отец, в вашей квартире больше не жить. Господин юнкер пусть решает, а вы обязаны идти с нами. Или долгие допросы вас нисколько не беспокоят?

Тарушанский. Перед переходом в вечность путешествие в деревню я совершу… не открою я вам, господа, что меня в данный момент, скажем так, заботит. Потому что не знаю. Устала голова у меня ответы давать, отдыха просит… вы для меня поток, который подхватит и куда-нибудь понесет… если из квартиры мы уходим, к чему из нее Василия выносить?

Прядилов. Найденный у вас труп приведет к тому, что вас объявят в розыск. Покойник на ничейной территории даст вам шанс проскочить. Из квартиры мы Василия вытащим, а кого увидим, назад затащим. Вы, господин юнкер, раньше на лестницу выйдете. На разведку.

Алтуфин. Не пойду я никуда…

Зинягин. Я обстановку разведаю! В окружающем спокойствии уверюсь – в дверь постучу.

Прядилов. Стучи вполсилы.

Зинягин. Не стану же я с размаха кулаком по ней бить. Василия вынесем и в деревню, отца Гаврилу трясти… встреча с родной деревней. С крестившим меня святым отцом. Аж дух захватывает, как я соскучился!

Третье действие.

В темной комнате невзрачного батюшки.

Прядилов. Глаза у вас, батюшка, не любовью полны.

Гаврила. Наблюдайте, что наблюдаете. Встречать вас в высшей степени милостиво я не обязан.

Прядилов. Вы же священник.

Гаврила. Приходите в церковь, но не домой. Крестьяне-то здешние, а вы? Три поколения русской интеллигенции, заявившееся православную веру клеймить?

Прядилов. Свобода совести у нас в России объявлена. Если за предпочтение византийского направления вас обругивать будут – скажите, и я лично Ленину напишу.

Зинягин. Кровопийце кремлевскому!

Гаврила. О власти ты… зачем так?

Зинягин. В машине мы о вас говорили и до нас доходило, что батюшка вы, видимо, красный. Мнение о Ленине положительное вы имеете?

Гаврила. Ты знаешь мой ответ. Из-за заботы о судьбе храма иной невозможен. На автомобиле, значит, ко мне приехали?

Тарушанский. На угнанном. Когда угоняли, я волновался, но все получилось.

Гаврила. Помимо некоторого гнева, в растерянность меня ваш приход погрузил. А вы ко мне вдобавок на автомобиле, к тому же ворованном… к великим целителям на чем только не добираются – на корабликах, на верблюдах, но я этим не знаменит. Могу обвенчать, провести отпевание, немного могу. (Чиркулевой) Твоему мужу я зубодера в городе посоветовал.

Чиркулева. Дантиста Бейхмана.

Гаврила. Удалил он ему, не прогнал за малостью оплаты?

Чиркулева. Из города мой возлюбленный муж прибыл уже без зуба.

Гаврила. Бейхман – зубодер исключительный… двурукий. Обеими руками рвать может. Я, говорит, не левша, но вам, батюшка, левой я дерану… болела у него правая. Вывихнули, когда волокли.

Прядилов. Еврейский погром приключился?