Петр Альшевский - Кабаре-Гиньоль. Русские сезоны

Беспутный вертопрах Сабликов
К своему проживающему на Подгорной
Приятелю Бакланитину выезжал по первому
Зову.
Ради чего-то скучного не позовет!
Собралась компания для картишек,
Вольно настроенные актриски
Заглянули на огонек,
После убийства императора Александра Второго,
Сабликов записочку получил и поехал,
Воодушевленно вошел
И услышал:
Садись, друг Сабликов.
Вместе с тобой поплачем!
Ошалел. Переметнулся к державникам.
Не лгут, выясняется, говоря,
Что Жоржетта Лыскарь
Сжирающим разум сифилисом его наградила.

Задирающий нос
Михаил Лермонтов
Ради смеха
И отдыха по ходу процесса написания
Представляющейся ему
Гениальной поэмы «Мцыри»
Просматривал присланную ему пачку листков
С корявыми стишками
Крестьянской сочинительницы Марфы Спудкиной.
Лермонтов не смеялся.
В укрепляющемся ошеломлении
Подчитывал совпадения
Рифм.
Восемь, девятнадцать,
У меня она не умыкнула,
«Мцыри» никто не видел,
Двадцать два, тридцать шесть,
Своим высоким призванием
Я гордился.
Презренно оно, в новых обстоятельствах
Смею уверенно полагать.

В деревне Заступино
Легендарного
Тимофея Порткова знали все.
А в Санкт-Петербурге,
Увлеченном приближающейся свадьбой
Княжны Гагариной,
Лишь перебравшийся из Заступино
Демидка «Прыщ»
О Тимофее Порткове слышал.
Портков?
Знаю. Прикончил ли он тещу
Швырянием замороженных пельменей?
Загубил ли брата
Жены подкидыванием тому в лодку змеи?
Бог весть, господа, Бог весть.

У выступающего перед монахами
Николо-Корельского монастыря
Работника тайной канцелярии Ляшина
Случился приступ грудной
Болезни.
Крамоле не поддаваться!
От прописанной в вашей Библии
Верности светским властям не отступать!
Лебеди вы черные,
Накрыло меня. Сжало!
Монахов его поучения раздражали,
И согрешили они,
Поглумились над важным болезным чиновником.
Что сжало-то, господин?
Не рука ли Сатаны срамной отросток
Тебе сжимает?
Мы-то сами себя обслуживаем, а тебе,
Большому человеку,
Помощь в извержении семени!

Никчемный заика Гапушкин
Признался претендующей на многое
Красотке Степловой
В истинной
Бессмертной любви.
Степлова его пожалела.
Бедняга! Обделенный Господом человек!
Совсем больной – мужской причиндал,
Кротко взирая,
Передо мной вывалил.
Могучий. Не во всем, замечаю,
Обидел его Господь Бог.

Избежавший привлечения
К конному отправлению
На побоище с турками
Донской атаман Никущухин
Хлебал свекольный самогон
Со своей пышнотелой
Любовницей Танечкой.
Она завалилась в кровать, а самогона
Еще полведра. И планов на завтра
Ни малейших.

Намазавшись от комаров
Подходящим для этого дегтем,
Лев Толстой
Отправлялся на пруд
Поглазеть на купающихся нагишом
Деревенских девок и баб.
Графа они не стеснялись.
Дедушка смотрит, да и пускай.
К тому же он граф.
Привет тебе, ваше сиятельство!
Здравствуйте, дщери, здравствуйте.
Бог в помощь вам в плесканиях ваших.
Но особенно не плескайтесь. Не закрывайте мне
Брызгами.

Кашляющий кровью
Антон Чехов,
Проведя по губам
Недорогим аквамариновым платком,
Зачеркнул строчку,
Другую,
Посмотрел в пустоту
И поверх зачеркиваний
Написал те же,
Отвергнутые им слова.
Уже наплевать ему было.

Девятилетного Гришу Котовского,
Наложившего кучу
У закрытой калитки в усадьбу
Инженера Хольшевина,
Отругала чужая
Няня.
От ее грубых слов его захлестнули
Переживания.
Ребенок начал
Лысеть.

Воспевающий свободу
Пушкин
Вместе с тем советовал
Польше
В русских оковах сидеть и не дергаться.
Полякам это сильно не нравилось.
Наведавшийся в Санкт-Петербург
По торговым делам Влодек Саблецкий
Узкомыслящего поэта задумал похитить
И с неделю продержать в ящике
Метр на полтора.
Но петербургские мастеровые Саблецкого подвели.
Пообещав за час сколотить,
За десять дней с ящиком не управились.
Время пребывания Саблецкого в Петербурге
Истекло. Ни с чем он в Познань убрался.
Пьянство и лень! Александр Сергеевич
Их не воспевал, а ему бы следовало.

Градоначальник Письнюхин
Отличавшийся на Среднерусской возвышенности
Жестоким отношением
К выходящим на шествия студентам,
В ноябре 1917-го был повешен солдатами.
Солдатами?
Не студентами, а солдатами?
Нашими верными
Православными
Солдатами?
Ничего не понимаю,
Помирая, он прохрипел.

Утомленно протирающий очки
Андрей Туполев
Разрабатывал свой
Девяносто седьмой
Самолет.
Наказание,
Думал он,
Чистое,
Вашу мать,
Наказание.

Освободившийся от крепостной зависимости
И слезно поблагодаривший за это
Батюшку-царя
Волжанин Кубугин
Увидел забравшуюся под телегу лису.
А свою единственную курицу
Не увидел.
Сожрала. Обездолила.
До богопомазанного обманщика
Мне не добраться, а с тобой рассчитаюсь.
Вместо куриной похлебки
Лисий суп
С отощавшей женой поедим.

Прикладываясь
В восхитительно осеннем Вермонте
К литровой бутылке
«Джин Бин»
Александр Солженицын
Думал думу
О своей тоске
По родине.
Тоска!
Острота в ней все-таки
Не чрезмерная, не сопьюсь.

Усаживающийся
В зубоврачебное кресло
Товарищ Сталин
Ошпарил
Стоматолога Шлейпица убийственным взором
И сознался себе в тактическом промахе.
Вах-вах,
Падбадрить его было нада,
С дражащими руками
Боль он мне лишнюю.

В свои двадцать два года
Конопатый подпоручик
Ахтырского гусарского полка
Павел Лубловский
Считал себя амурным волшебником.
А в тридцать четыре у него вообще
Стоять перестало.
А в отставку
Он вышел в тридцать один.
А собаку у него
Кассиопеей звали.