Борис Михин - Дежурный по ночи

море зелени давно уже в проплешинах,
не «о чём-то», не «поёт», а воет, просит жить.
Но, конечно, нам бы только всё потешное…

От потех потом обычно преют пролежни.

И не хотел я к вам попасть,
да как-то так уж получилось,
что здравствуйте, Ростов-папа!
Мной в вашем небе прострочило

и приземлило, шмякнув. А
пусть это ничего не значит
ни мне, тем более, ни вам?
Но… как знать, может, всё иначе?

………………………………………….

Придумано просто в Ростове:
два берега древнего Дона —
для двух видов жизни. Вот здорово:
правь – праведной, левый – кондомной.

Всё просто и ясно: там пашут,
а там после пахоты тратят
и деньги и жизнь на парашу.
Себя жгут, как в розжиг тетради.

У станции метро мужик
бензопилу мне предлагал…
– А что же ты не предложил
в комплекте самолёт, мангал,
другие нужные в метро
по понедельникам с утра
предметы?

Дамочка бедром
вильнула (для душевных травм?).
День начался: абсурд и секс.
Но обобщаю: так всегда!
«Не правда», – буркнул ангел-кекс
мне из-под мышки. Не гадать
и бабке – врёшь.

В толпе плечом
его оттёрли.
Кучки дур
просили подмигнуть, – «нич-чё».
Ну, ангел, ты ли не абсурд?!

……………………………………………

Мы шестерёнки.
Механизм
огромный, непонятный, злой
вокруг…
Кто заманил
нас торговать бензопилой?

Я прав. Но ведь и ты права.
А вместе – нет.
Часть правды Правдой убивать
легко: «К стене!»
Часть – щепка, целое – дубьё.
«Нет» больше «да».
А кто из нас кого добьёт
знать – есть нужда?

Сегодня ночью стало слышно осень,
и дышится просторнее стократ
(её сезон привычно свежий носит
характер).
Звёздопад
собрав на оси,
уматывалась вздорная жара.

Умение молчать и прочий мусор
я, как кольцо без пары, сохранил.
Сентябрь молод, грозен, август грузен.

Со мной теперь опять убийца музы,
ей нужно всё.
«Не-всё» – похоронить.

Зачем короткие, как шорты, ночи?
(Нет, не брюзжу, но, кажется, забыл,
был актуален смысл, сейчас – не очень.)

У точек и у стрел хозяин точен,
когда спокоен. Нож в момент резьбы.

Кручу кольцо.
Скрипучий пол дощатый
обрадовался вслух моим шагам:
вещам
достаточно лишь – быть – для счастья,
а нам – всё остальное (в небо чартер,
наличие убийцы и… шабаш?).

Повернувшись спиною к песку,
запрокидывай голову
и лети в бездне неба, рискуй
потерять разум.
Кованы
облака, и в них падать – почти
как в асфальтобетонное,
как в записку в кармане, – прочти
и жизнь рухнет. Стон тоннами.

Скучен августовский волжский пляж,
но когда вверх ногами он,
то держать на плечах землю – блажь
для атланта в изгнании.

Человек – для всего нивелир,
бездны ждут измерения.

Осень-сказка – души ювелир…
Захотелось вареников.
Смысл сакральный в них тоже ведь есть.
Хруст волны целлофановый —
антураж.
Мир держать надоест, —
с силой левиафановой
брошу всё, как никто не бросал
(без «меня» ведь бессмысленно
всё на свете).
Не нужен Версаль,
если нет нас за высями.

Человек – просто точка… над всем.
Рулит ноль единицами,
ничего не решая.
На все
наплевать бы границы

и подошвами небо топтать
по белёсому августу
(пусть и карликовый, но – титан)
в осень шлёпая запросто.

Порвав со старым, как штаны в широком шаге,
меняю жизнь в очередной раз «навсегда»,
но в первый раз не страшно прогадать,
и ничего (включая и штаны) не жалко.

Ведь главное – во мне, а лучшие – со мною,
и труд процесса раздавания добра
(похоже, это всё, что стоит брать).

И вид ободранных и выцветших обоин
внушая ностальгию, память будоражит,
мол, хорошо здесь было.

Было…
Ну и что?!
Ведь будет лучше!

Комнаты без штор
гулки, как жуткий шаг у мавзолейной стражи.

Мы люди.
Но с большой ли буквы?
«Звучит…» однажды кто-то бухнул,
но – как? И до смерти назойлив
вопрос, как в осень злая муха.
Стол, стул (исполнены в бамбуке),
веранда, я… – хозяин?
Ой ли…

Напротив дачи, дачи, дачи.
и озеро. Пейзаж удачен,
чего нельзя сказать о людях
по огородам в позах рачьих.
Потенциал на что потрачен?
Хотя… в нас – всё есть (олл-инклюзив).

Мух прогоню рукой лениво
движеньем в сторону налива
чего-нибудь, что достижимо.
Там – бесконечность, а здесь – сливы,
и жаворонок говорливый,
и…
в землю штык вошёл с нажимом.

Штык штыку рознь. Какой вошёл-то?
Мда. Человек, увы, не шёлков,
воюя повсеместно, даже
с собой… Поля безумно жёлты.
По «мухе» точкой точно щёлкну
всей пасторальностью пейзажа.

Никак всё на земле не «наживусь»,
хотя болтают иногда: «Достаточно»
(укол болезненный, молва-оса точна)…
А я… живу, кусая рыжий ус.

Различные природные финты,
как то: закаты, прочие величия,
и человеческое – за наличные:
вот первое!
А мелочи в-шестых.

Копеечное дело: лето, тапочки,
и вечер заказать на все мечты.
И – главное – вокруг, куда ни тычь…

Жить – это на ладошке бабочка.

Бездельничаю
(как бревно
в основе сруба).
Делами беличьими
всё равно
дни гроблю грубо.

Остаточное —
«надо бы
хотя бы строчку» —
болит.
Достаточно мне
лить воды,
беру отсрочку.

Запутается
в умном мысль,
рифмуясь сдуру.
На нитке пуговица,
толст и лыс…
а так – культурен.

Растрачивая
золотой
запас душевный,
зачем кустарничаю?..
Всё – не то…
всё – «не кошерно».

Излюбленное
слово «ждать»
не применимо
к бревну изрубленному.
В абордаж,
непримиримо.
А – дактилями —
суета
вокруг людского —
чушь и Создателева
лимита.
И бестолкова.

Призванный
куриной слепотой.
Признаки:
мерещится не то,
что должно,
и в целом смазан мир.
Вот ужо
куриный Арамис!
Вместо лиц
и прочих чёткостей
цвет столицы,
стук сухих костей.
Но с другой —
прекрасной – стороны:
шарм кругом,
размытость. Баста ныть!
Паста сна
на всём, вечерний флёр,
как весна
(точней, её дублёр).
Ремешок
поправлю скорлупы…
Хорошо
быть чуточку слепым.