Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Томас Вулф
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Томас Вулф, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В первом романе американского писателя Томаса Вулфа «Взгляни на дом свой, ангел» жизненная ситуация настолько приближена к самому автору, что его можно во многом считать автобиографическим. Это не только цепь событий, вплотную следующих за биографией самого Вулфа, но и биография духа, повествующая о бурном «воспитании чувств», о любви и ненависти, о страстной привязанности к родине и бегстве от нее и, наконец, о творческих муках писателя. Критика отнеслась к роману очень хорошо, а вот на родине писателя, в Эшвилле, разыгрался скандал, потому что его жители немедленно «обнаружили» прототипы и восприняли роман как пасквиль.

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Томас Вулф

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"Who is she?" some one asked.	- Да кто это? - спросил один посетитель.
"She's Will Pentland's sister."	- Сестра Уилла Пентленда.
"By God, she'll do it then," cried several; and the place trembled again with their laughter.	- Ну, так она, чёрт побери, своего добьётся, -воскликнуло несколько голосов, и зал снова содрогнулся от хохота.
Will Pentland was in Loughran's when she entered.	У Логрена Элиза застала Уилла Пентленда.
She did not greet him.	Она не поздоровалась с ним.
When she had gone he turned to a man near him, prefacing his remark with a birdlike nod and wink:	Когда она ушла, он повернулся к соседу и сказал, предварив слова птичьим кивком и подмигиванием:
"Bet you can't do that," he said.	- Бьюсь об заклад, вам этого не сделать.
Gant, when he returned, and was publicly refused at a bar, was wild with rage and humiliation.	Когда Г ант вернулся и в баре ему публично отказали в праве выпить, он совсем обезумел от ярости и унижения.
He got whisky very easily, of course, by sending a drayman from his steps, or some negro, in for it; but, in spite of the notoriety of his conduct, which had, he knew, become a classic myth for the children of the town, he shrank at each new advertisement of his behaviour; he became, year by year, more, rather than less, sensitive to it, and his shame, his quivering humiliation on mornings after, product of rasped pride and jangled nerves, was pitiable.	Конечно, достать виски ему было совсем нетрудно: стоило послать за ним ломовика со ступенек его мастерской или какого-нибудь негра. Но, хотя его привычки были известны всему городу и, как он прекрасно знал, давно стали местной легендой, его ранил каждый случай, который показывал, на что он способен; год от году он не только не свыкался с этим, а, наоборот, становился всё уязвимее, и его стыд, его болезненное смущение на утро после запоя, рождённые исполосованной гордостью и истерзанными нервами, были так мучительны, что на него было жалко смотреть.
He felt bitterly that Eliza had with deliberate malice publicly degraded him: he screamed denunciation and abuse at her on his return home.	Его особенно задело, что Элиза со злобным расчётом опозорила его публично, - вернувшись домой, он набросился на неё с обличениями и руганью.
All through the summer Eliza walked with white boding placidity through horror - she had by now the hunger for it, waiting with terrible quiet the return of fear at night.	Всё лето Элиза с белым зловещим спокойствием шла через ужас - к этому времени она пристрастилась к нему и с жуткой невозмутимостью ждала еженощного возвращения страха.
Angered by her pregnancy, Gant went almost daily to Elizabeth's house in Eagle Crescent, whence he was delivered nightly by a band of exhausted and terrified prostitutes into the care of his son Steve, his oldest child, by now pertly free with nearly all the women in the district, who fondled him with good-natured vulgarity, laughed heartily at his glib innuendoes, and suffered him, even, to slap them smartly on their rumps, making for him roughly as he skipped nimbly away.	Злясь на её беременность, Г ант зачастил в заведение Элизабет в Орлином тупике, откуда измученные и перепуганные проститутки выводили его поздно вечером и поручали заботам Стива, его старшего сына, который уже научился обходиться с женщинами этого квартала развязно и фамильярно, а они всегда готовы были добродушно и грубовато приласкать его, весело смеялись его бойким двусмысленностям и даже позволяли ему отвешивать им полновесные шлепки - после чего он ловко увёртывался от угрожающе занесённой ладони.

"Son," said Elizabeth, shaking Gant's waggling head vigorously, "don't you carry on, when you grow up, like the old rooster here.	- Сынок, - говорила Элизабет, энергично встряхивая бессильно болтающуюся голову Ганта,- вот вырастешь, так не бери примера с этого старого кочета.
But he's a nice old boy when he wants to be," she continued, kissing the bald spot on his head, and deftly slipping into the boy's hand the wallet Gant had, in a torrent of generosity, given to her.	Он, правда, очень милый старичок, когда возьмёт себя в руки, - добавила она, целуя его в плешь и ловко всовывая в руку мальчика бумажник, который Гант подарил ей в приливе щедрости.
She was scrupulously honest.	Она отличалась щепетильной честностью.
The boy was usually accompanied on these errands by Jannadeau and Tom Flack, a negro hack-man, who waited in patient constraint outside the latticed door of the brothel until the advancing tumult within announced that Gant had been enticed to depart.	В этих случаях мальчика обычно сопровождали Жаннадо и Том Флэк, негр-извозчик, которые терпеливо ждали перед решётчатой дверью заведения, пока нараставший внутри шум не извещал, что Ганта наконец уговорили уйти.
And he would go, either struggling clumsily and screaming eloquent abuse at his suppliant captors, or jovially acquiescent, bellowing a wanton song of his youth along the latticed crescent, and through the supper-silent highways of the town.	И он уходил, либо неуклюже сопротивляясь и осыпая красочными ругательствами тех, кто виновато и уважительно тащил его к дверям, либо охотно, во всю глотку распевая непристойную песню своей юности - перед закрытыми ставнями тупика и дальше по затихшим в час ужина улицам:
"Up in that back room, boys, Up in THAT back room,	По чуланчикам, чуланам,
All among the fleas and bugs,	Где клопы и блохи!
I pit-tee your sad doom."	Эх, ребята, жалко вас, Дела ваши плохи!
Home, he would be cajoled up the tall veranda stairs, enticed into his bed; or, resisting all compulsion, he would seek out his wife, shut usually in her room, howling taunts at her, and accusations of unchastity, since there festered in him dark suspicion, fruit of his age, his wasting energy.	Дома его уговаривали подняться на высокое крыльцо-веранду, упрашивали лечь в постель; а иногда вопреки всем улещиваниям он бросался искать жену, которая обыкновенно запиралась у себя в спальне, выкрикивал оскорбительные слова и обвинения в неверности, потому что в нём гнездилось чёрное подозрение, плод его возраста, его угасающей силы.
Timid Daisy, pale from fright, would have fled to the neighboring arms of Sudie Isaacs, or to the Tarkintons; Helen, aged ten, even then his delight, would master him, feeding spoonfuls of scalding soup into his mouth, and slapping him sharply with her small hand when he became recalcitrant.	Робкая Дейзи, побелев от ужаса, убегала в соседские объятия Сьюзи Айзекс или к Таркинтонам, а десятилетняя Хелен, уже тогда его любовь и радость, укрощала его, кормила его с ложки горячим супом и больно била маленькой детской рукой, когда он упирался.
"You DRINK this!	- А ну, ешь!
You better!"	А не то!..
He was enormously pleased: they were both strung on the same wires.	Ему это чрезвычайно нравилось - они оба были подвешены на одних нитках.
Again, he was beyond all reason.	Иногда же с ним не было никакого сладу.

Extravagantly mad, he built roaring fires in his sitting-room, drenching the leaping fire with a can of oil; spitting exultantly into the answering roar, and striking up, until he was exhausted, a profane chant, set to a few recurrent bars of music, which ran, for forty minutes, somewhat like this:	В буйном безумии он разжигал камин в гостиной и заливал пляшущее пламя керосином; ликующе плевал в ревущую стену огня и выкрикивал, пока не срывал голос, кощунственный гимн -несколько однообразных нот, которые он повторял и повторял иногда по сорок минут кряду:
"O-ho - Goddam,	А-а-а! В бога мать,
Goddam, Goddam,	В бога мать!
O-ho - Goddam,	А-а-а! В бога мать,
Goddam - Goddam."	В бога мать!
- adopting usually the measure by which clock-chimes strike out the hour.	Обычно он пел это в том ритме, в каком бьют часы.
And outside, strung like apes along the wide wires of the fence, Sandy and Fergus Duncan, Seth Tarkinton, sometimes Ben and Grover themselves, joining in the glee of their friends, kept up an answering chant:	А снаружи, обезьянами повиснув на прутьях решётки, Сэнди и Ферпос Данкены, Сет Таркинтон - а иногда к приятелям присоединялись также Бен и Гровер - ликующе пели в ответ:
"Old man Gant	Старый Гант
Came home drunk!	В стельку пьян!
Old man Gant	Старый Гант
Came home drunk!"	В стельку пьян!
Daisy, from a neighbor's sanctuary, wept in shame and fear.	Дейзи под защитой соседских стен плакала от стыда и страха.
But Helen, small thin fury, held on relentlessly: presently he would subside into a chair, and receive hot soup and stinging slaps with a grin.	Но Хелен, маленькая разъярённая фурия, не отступала, и в конце концов он опускался в кресло и с довольной усмешкой глотал горячий суп и жгучие пощёчины.
Upstairs Eliza lay, white-faced and watchfully.	Элиза лежала наверху, настороженная, с белым лицом.
So ran the summer by.	Так промелькнуло лето.
The last grapes hung in dried and rotten clusters to the vines; the wind roared distantly; September ended.	Последние гроздья винограда сохли и гнили на лозах; вдали ревел ветер; кончился сентябрь.
One night the dry doctor, Cardiac, said:	Как-то вечером сухой доктор Кардьяк сказал:
"I think we'll be through with this before tomorrow evening."	- Думаю, завтра к вечеру всё будет позади.
He departed, leaving in the house a middle-aged country woman.	Он ушёл, оставив с Элизой пожилую деревенскую женщину.
She was a hard-handed practical nurse.	Она была грубой и умелой сиделкой.
At eight o'clock Gant returned alone.	В восемь часов Гант вернулся домой сам.
The boy Steve had stayed at home for ready dispatch at Eliza's need; for the moment the attention was shifted from the master.	Стив не уходил, чтобы быть под рукой в случае, если понадобится бежать за доктором - на некоторое время хозяин дома отодвинулся на второй план.