Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Томас Вулф
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Томас Вулф, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В первом романе американского писателя Томаса Вулфа «Взгляни на дом свой, ангел» жизненная ситуация настолько приближена к самому автору, что его можно во многом считать автобиографическим. Это не только цепь событий, вплотную следующих за биографией самого Вулфа, но и биография духа, повествующая о бурном «воспитании чувств», о любви и ненависти, о страстной привязанности к родине и бегстве от нее и, наконец, о творческих муках писателя. Критика отнеслась к роману очень хорошо, а вот на родине писателя, в Эшвилле, разыгрался скандал, потому что его жители немедленно «обнаружили» прототипы и восприняли роман как пасквиль.

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Томас Вулф

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

She.	Та.
Proserpine.	Прозерпина.
Ali Baba.	Али-Баба.
Orpheus and Eurydice.	Орфей и Эвридика.
Naked came I from my mother's womb.	Нагим я вышел из утробы матери.
Naked shall I return.	Нагим возвращусь.
Let the mothering womb of earth engulf me.	Пусть материнская утроба земли поглотит меня.
Naked, a valiant wisp of man, in vast brown limbs engulfed.	Нагой, бесстрашный, крохотный человек, поглощённый огромными бурыми недрами.
They neared the corner above Eliza's.	Они подходили к последнему перекрёстку перед "Диксилендом".
For the first time the boy noted that their pace had quickened, and that he had almost broken into a trot in order to keep up with Gant's awkward plunging strides.	И тут только мальчик заметил, что они идут гораздо быстрее, чем раньше, - что ему приходится чуть ли не бежать, чтобы не отстать от неуклюже и размашисто шагающего Ганта.
His father was moaning softly with long quivering exhalations of breath, and he had one hand clasped over his pain.	Его отец тихонько постанывал на долгих дрожащих выдохах и прижимал ладонь к больному месту.
The boy spluttered idiotically with laughter.	Юджин глупо прыснул.
Gant turned a glance full of reproach and physical torture upon him.	Гант бросил на него взгляд, полный упрёка и физической муки.
"Oh-h-h-h-h!	- Ох-х-х!
Merciful God," he whined, "it's hurting me."	Боже милосердный! - взвизгнул он. - Мне больно!
Abruptly, Eugene was touched with pity.	И Юджина сразу охватила жалость.
For the first time he saw plainly that great Gant had grown old.	Впервые он ясно увидел, что великий Гант состарился.
The sallow face had yellowed and lost its sinew.	Смуглое лицо пожелтело и утратило упругость.
The thin mouth was petulant.	Узкие губы стали плаксиво-обиженными.
The chemistry of decay had left its mark.	Химические процессы одряхления наложили на него свою печать.
No, there was no return after this.	Нет, возврата после этого не было.
Eugene saw now that Gant was dying very slowly.	Юджин увидел теперь, что Гант умирает - очень медленно.
The vast resiliency, the illimitable power of former times had vanished.	Неисчерпаемая энергия, безграничная мощь былых времён исчезли.
The big frame was breaking up before him like a beached ship.	Могучее тело разрушалось у него на глазах, как выброшенный на мель корабль.
Gant was sick.	Гант был болен.
He was old.	Он был стар.

He had a disease that is very common among old men who have lived carelessly and lustily - enlargement of the prostate gland.	Его недуг был довольно обычным недугом стариков, которые прожили жизнь безалаберно и жадно, - гипертрофия предстательной железы.
It was not often in itself a fatal disease - it was more often one of the flags of age and death, but it was ugly and uncomfortable.	Сама по себе эта болезнь не смертельна - скорее её можно назвать одной из вех старости и смерти, но она отвратительна и причиняет значительные страдания.
It was generally treated successfully by surgery - the operation was not desperate.	Её обычно лечат хирургическим путём, и операция не считается особенно опасной.
But Gant hated and feared the knife: he listened eagerly to all persuasions against it.	Но нож хирурга внушал Г анту страх и ненависть -он охотно прислушивался ко всем уговорам не оперироваться.
He had no gift for philosophy.	Он был лишён философского взгляда на вещи.
He could not view with amusement and detachment the death of the senses, the waning of desire, the waxing of physical impotence.	Он не мог отвлечённо, забавляясь, наблюдать смерть всех чувств, угасание желаний, нарастание физической немощи.
He fed hungrily, lewdly, on all news of seduction: his amusement had in it the eyes of eagerness, the hot breath of desire.	Он жадно, сладострастно смаковал все сплетни о совращениях: его удовольствие отдавало алчными взглядами, жарким дыханием желания.
He was incapable of the pleasant irony by which the philosophic spirit mocks that folly it is no longer able to enjoy.	Ему не была свойственна та мягкая ирония, с которой философский дух посмеивается над безумиями, ему уже более недоступными.
Gant was incapable of resignation.	Гант не был способен смириться с неизбежным.
He had the most burning of all lusts - the lust of memory, the ravenous hunger of the will which tries to waken what is dead.	В нём пылала самая жгучая из всех похотей -похоть памяти, неутолимый голод, пытающийся воскресить то, что умерло.
He had reached the time of life when he read the papers greedily for news of death.	Он достиг той поры жизни, когда человек жадно набрасывается на газеты, выискивая сообщения о смертях.
As friends and acquaintances died he shook his head with the melancholy hypocrisy of old men, saying:	И, узнав о смерти кого-либо из друзей или знакомых, он покачивал головой с лицемерной стариковской печалью и приговаривал:
"They're all going, one by one.	"Уходят они, один за другим.
Ah, Lord!	О господи!
The old man will be the next."	Следующим быть мне".
But he did not believe it.	Но он не верил тому, что говорил.
Death was still for the others, not for himself.	Смерть всё ещё была для других, а не для него.
He grew old very rapidly.	Он старился очень быстро.
He began to die before their eyes - a quick age, and a slow death, impotent, disintegrating, horrible because his life had been so much identified with physical excess - huge drinking, huge eating, huge rioting debauchery.	Он начал умирать у них на глазах: стремительная старость и медленная смерть, бессильная, разрушающая, мерзкая оттого, что вся его жизнь заключалась в физических эксцессах - в колоссальном пьянстве, колоссальном обжорстве, колоссальном буйном дебоширстве.

It was fantastic and terrible to see the great body waste.	Было странно и жутко смотреть, как ссыхается это огромное тело.
They began to watch the progress of his disease with something of the horror with which one watches the movements of a dog with a broken leg, before he is destroyed - a horror greater than that one feels when a man has a similar hurt, because a man may live without legs.	Они начинали следить за развитием его болезни с чем-то, похожим на тот ужас, с каким следишь за движениями собаки с переломленной лапой перед тем, как её уничтожат, - этот ужас больше того, который испытываешь, когда ногу ломает человек, потому что человек может жить и без ног.
A dog is all included in his hide.	Собака же вся целиком заключена в свою шкуру.
His wild bombast was tempered now by senile petulance.	Его фантастическое красноречие теперь разбавлялось старческим брюзжаньем.
He cursed and whined by intervals.	Он то проклинал, то хныкал.
At the dead of night he would rise, full of pain and terror, blaspheming vilely against his God at one moment, and frantically entreating forgiveness at the next.	В глухие ночные часы он вставал с постели вне себя от страха и боли и начинал кощунственно поносить бога, чтобы через минуту отчаянно умолять его о прощении.
Through all this tirade ran the high quivering exhalation of physical pain - actual and undeniable.	И всю эту тираду пронизывали дрожащие выдохи физической боли - реальной и несомненной.
"Oh-h-h-h!	- Ох-х-х-х!
I curse the day I was born! ... I curse the day I was given life by that bloodthirsty Monster up above . . . Oh-h-h-h-h!	Проклинаю день, когда я родился... Проклинаю день, когда мне дало жизнь это кровожадное чудовище там наверху... Ох-х-х-х!
Jesus!	Иисусе!
I beg of you.	Молю тебя!
I know I've been bad.	Я знаю, что вёл дурную жизнь.
Forgive me.	Прости меня!
Have mercy and pity upon me!	Смилуйся надо мной!
Give me another chance, in Jesus' name . . .	Дай мне ещё одну возможность ради Христа!..
Oh-h-h-h-h!"	Ох-х-х-х!
Eugene had moments of furious anger because of these demonstrations.	Юджина эти сцены порой приводили в дикую ярость.
He was angry that Gant, having eaten his cake, now howled because he had stomach-ache and at the same time begged for more.	Его сердило, что Гант, съев свой пирог, теперь вопил оттого, что у него разболелся живот, и в то же время просил добавки.
Bitterly he reflected that his father's life had devoured whatever had served it, and that few men had had more sensuous enjoyment, or had been more ruthless in their demands on others.	Он с горечью думал, что жизнь его отца пожирала всё, что ей служило, и что мало кто получил столько чувственных наслаждений и был более безжалостен в своих требованиях к другим.
He found these exhibitions, these wild denunciations and cowardly grovellings in propitiation of a God none of them paid any attention to in health, ugly and abominable.	Эти представления, эти дикие кощунства и трусливое ползанье на брюхе перед богом, о котором никто из них даже и не вспоминал, пока был здоров, казались ему гнусными и отвратительными.