Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Томас Вулф
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Томас Вулф, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В первом романе американского писателя Томаса Вулфа «Взгляни на дом свой, ангел» жизненная ситуация настолько приближена к самому автору, что его можно во многом считать автобиографическим. Это не только цепь событий, вплотную следующих за биографией самого Вулфа, но и биография духа, повествующая о бурном «воспитании чувств», о любви и ненависти, о страстной привязанности к родине и бегстве от нее и, наконец, о творческих муках писателя. Критика отнеслась к роману очень хорошо, а вот на родине писателя, в Эшвилле, разыгрался скандал, потому что его жители немедленно «обнаружили» прототипы и восприняли роман как пасквиль.

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Томас Вулф

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He was like a sailor drowned within the hold, who gropes to life and morning through a hatch; a diver twined desperately in octopal feelers, who cuts himself from death and mounts slowly from the sea-floor into light.	Он был точно матрос, тонущий в трюме, который на ощупь пробирается через люк к жизни и утру; точно ныряльщик, стиснутый осьминожьими щупальцами, который рассекает узы смерти и медленно возносится с морского дна к свету.
Within a month a thick hummock of muscle hardened on his shoulder: he bent jubilantly into his work.	Ещё до конца месяца на его плечах затвердел толстый валик мышц, и он ликующе впрягся в работу.
He had now no fear of failure.	Теперь он не боялся неудачи.
His heart lifted like a proud crested cock.	Его сердце торжествовало, как гордый петух с царственным гребнем.
He had been dropped among others without favor, and he surpassed them.	Он был брошен среди других, не имея никакой форы, и он превзошёл их.
He was a lord of darkness; he exulted in the lonely sufficiency of his work.	Он был владыкой мрака, он упивался одинокой самодостаточностью своей работы.
He walked into the sprawled chaos of the settlement, the rifleman of news for sleeping men.	Он шёл по путаному хаосу квартала метателем новостей для спящих.
His fast hands blocked the crackling sheet, he swung his lean arm like a whip.	Его быстрые пальцы складывали хрустящую газету, он взмахивал худой рукой, как бичом.
He saw the pale stars drown, and ragged light break open on the hills.	Он видел, как тонут бледные звёзды, а на горах занимается зубчатый свет.
Alone, the only man alive, he began the day for men, as he walked by the shuttered windows and heard the long denned snore of the tropics.	В полном одиночестве, единственный живой человек на земле, он начинал день для остальных людей, проходя мимо закрытых ставнями окон и слыша долгий, сдавленный храп тропиков.
He walked amid this close thick sleep, hearing again the ghostly ring of his own feet, and the vast orchestral music of darkness.	Он шёл через этот душный густой сон и вновь слышал призрачный звон собственных ног и необъятную оркестровую музыку мрака.
As the gray tide of morning surged westward he awoke.	По мере того как серый прилив утра катился к западу, он всё больше пробуждался.
And Eugene watched the slow fusion of the seasons; he saw the royal processional of the months; he saw the summer light eat like a river into dark; he saw dark triumph once again; and he saw the minute-winning days, like flies, buzz home to death.	Юджин наблюдал и медленное слияние времён года, он видел царственную процессию месяцев; он видел, как летний рассвет подобно реке врывается в тьму; он видел, как тьма вновь торжествует; и он видел, как мимолётные дни, жужжа, точно мухи, устремляются в небытие.
In summer, full day had come before he finished: he walked home in a world of wakenings.	Летом день наступал раньше, чем он кончал обход, и он шагал домой в мире пробуждений.
The first cars were grouped on the Square as he passed, their new green paint giving them the pleasant appearance of fresh toys.	Когда он проходил через площадь, там уже собирались первые трамваи - свежая зелёная краска придавала им приятный вид новых игрушек.
The huge battered cans of the milkmen glinted cleanly in the sun.	Огромные помятые бидоны молочников сверкали на солнце чистым блеском.
Light fell hopefuly upon the swarthy greasiness of George Chakales, nightman of the Athens Cafe.	Свет обнадёживающе озарял смуглую лоснящуюся жирность Джорджа Хакалеса, ночного сторожа кафе "Афины".

The Hellenic Dawn.	Эллинистическая заря.
And in Uneeda No. 1, upon the Square, Eugene sat, washing an egg-sandwich down with long swallows of pungent coffee, stooled in a friendly company of motormen, policemen, chauffeurs, plasterers, and masons.	А в закусочной "Юнида" № 1 на площади Юджин запивал яичный бутерброд долгими глотками пахучего кофе, пристроившись на табурете в дружественном обществе вагоновожатых, полицейских, шофёров, штукатуров и каменщиков.
It was very pleasant, he felt, to complete one's work when all the world was beginning theirs.	Он чувствовал, что очень приятно кончать работу, когда все остальные её только начинают.
He went home under singing trees of birds.	Он возвращался домой под щебечущими птичьими деревьями.
In autumn, a late red moon rode low in the skies till morning.	Осенью поздняя красная луна до самого утра низко плыла над горизонтом.
The air was filled with dropping leaves, there was a solemn thunder of great trees upon the hills; sad phantasmal whisperings and the vast cathedral music deepened in his heart.	Воздух был полон падающих листьев, по горам разносился торжественный гром гигантских деревьев, а в его сердце всё отчетливее звучали печальные призрачные шёпоты и необъятная храмовая музыка.
In winter, he went down joyously into the dark howling wind, leaning his weight upon its advancing wall as it swept up a hill; and when in early Spring the small cold rain fell from the reeking sky he was content.	Зимой он радостно вступал в тёмный воющий ветер, опираясь всей тяжестью на его надвигающуюся стену, когда она взметывалась вверх по склону холма; а ранней весной, когда с дымящегося неба сеялся мелкий дождь, он был доволен.
He was alone.	Он был один.
He harried his deficient subscribers for payment, with a wild tenacity.	Своих злостных неплательщиков он преследовал с бешеным упорством.
He accepted their easy promises without question; he hunted them down in their own rooms, or in the rooms of a neighbor, he pressed so doggedly that, at length, sullenly or good-humoredly, they paid a part of their debt.	Он выслушивал их легковесные обещания, не выражая сомнений; он захватывал их врасплох у них дома или у соседей, он настаивал так упрямо, что в конце концов, неохотно или добродушно, они уплачивали часть своего долга.
This was more than any of his predecessors had accomplished, but he fretted nervously over his accounts until he found that he had become, for the circulation manager, the exemplar for indolent boys.	Ничего подобного не добивался ни один из его предшественников, но он продолжал нервничать над своими счётами, пока не обнаружил, что заведующий отделом распространения приобрёл привычку ставить его в пример наиболее нерадивым из своих подчинённых.
As he dumped his desperately gathered pile of "chicken feed" upon the man's desk, his employer would turn accusingly to a delinquent boy, saying:	Когда он выгребал на стол заведующего кучку с таким трудом собранных мелких монет, его начальник укоризненно поворачивался к ленивцу и говорил:
"Look at that!	- Вот посмотри!
He does it every week!	И он приносит столько каждую неделю!
Niggers, too!"	А ведь у него черномазые!
His pallid face would flame with joy and pride.	И бледное лицо Юджина пламенело от радости и гордости.

When he spoke to the great man his voice trembled.	Он отвечал этому великому человеку дрожащим голосом.
He could hardly speak.	Ему трудно было говорить.
As the wind yelled through the dark, he burst into maniacal laughter.	Когда ветер с воем проносился во мраке, он разражался маниакальным смехом.
He leaped high into the air with a scream of insane exultancy, burred in his throat idiot animal-squeals, and shot his papers terrifically into the flimsy boarding of the shacks.	Он высоко подпрыгивал с визгом безумного ликования, выдавливал из своей глотки дурацкий животный писк и швырял газеты в жиденькие стены лачуг с исступленной силой.
He was free. He was alone.	Он был свободен, он был один.
He heard the howl of a train-whistle, and it was not so far away.	Он слышал вой паровозного гудка - где-то совсем недалеко.
In the darkness he flung his arm out to the man on the rails, his goggled brother with steel-steady rail-fixed eyes.	В темноте он простирал руки к человеку на рельсах, к своему брату в огромных очках, со стальной твёрдостью неотрывно смотрящему на рельсы.
He did not shrink so much, beneath the menace of the family fist.	Он уже меньше ёжился под угрозой семейного кулака.
He was more happily unmindful of his own unworthiness.	Он радостно переставал задумываться о том, сколь он недостоин.
Assembled with three or four of the carriers in the lunchroom, he learned to smoke: in the sweet blue air of Spring, as he sloped down to his route, he came to know the beauty of Lady Nicotine, the delectable wraith who coiled into his brain, left her poignant breath in his young nostrils, her sharp kiss upon his mouth.	Сидя бок о бок в буфете с другими разносчиками, он научился курить, и в сладостном синем воздухе весны, когда он спускался с холма в свой район, ему открылась красота Дамы Никотин, восхитительной феи, которая завивалась в его мозгу, оставляла аромат острого дыхания в его юных ноздрях, вяжущий поцелуй на его губах.
He was a sharp blade.	Он был отточенным лезвием.
The Spring drove a thorn into his heart, it drew a wild cry from his lips.	Весна вонзила острый шип в его сердце, исторгла безумный вопль из его уст.
For it, he had no speech.	И для этого у него не было слов.
He knew hunger.	Он знал голод.
He knew thirst.	Он знал жажду.
A great flame rose in him.	В нём вздымалось великое пламя.
He cooled his hot face in the night by bubbling water jets.	Ночью он охлаждал пылающее лицо у журчащих питьевых фонтанчиков.
Alone, he wept sometimes with pain and ecstasy.	Наедине с собой он иногда плакал от боли и восторга.
At home the frightened silence of his childhood was now touched with savage restraint.	Дома к испуганному молчанию его детства добавилась яростная сдержанность.
He was wired like a race-horse.	Он был напряжён, как скаковой конь.
A white atom of inchoate fury would burst in him like a rocket, and for a moment he would be cursing mad.	Белый атом изначальной ярости взрывался в нём, как ракета, и он разражался безумными ругательствами.