Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Томас Вулф
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Томас Вулф, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В первом романе американского писателя Томаса Вулфа «Взгляни на дом свой, ангел» жизненная ситуация настолько приближена к самому автору, что его можно во многом считать автобиографическим. Это не только цепь событий, вплотную следующих за биографией самого Вулфа, но и биография духа, повествующая о бурном «воспитании чувств», о любви и ненависти, о страстной привязанности к родине и бегстве от нее и, наконец, о творческих муках писателя. Критика отнеслась к роману очень хорошо, а вот на родине писателя, в Эшвилле, разыгрался скандал, потому что его жители немедленно «обнаружили» прототипы и восприняли роман как пасквиль.

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Томас Вулф

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Trembling with exacerbated nerves, the sailor and Eugene paced the lower hall, smoking incessant cigarettes, bristling as they approached each other, ironically polite when their bodies touched.	Вздрагивая - так были истерзаны их нервы, -моряк и Юджин шагали по холлу, непрерывно курили, ощетинивались, приближаясь друг к другу, и иронически извинялись, если нечаянно сталкивались.
Gant dozed in the parlor or in his own room, waking and sleeping by starts, moaning petulantly, detached, vaguely aware only of the meaning of events, and resentful because of the sudden indifference to him.	Гант дремал в гостиной или у себя в комнате, засыпал, просыпался, капризно хныкая, ни в чём не участвуя и лишь смутно сознавая, что именно происходит, и сердясь, потому что внезапно о нём забыли.
Helen went in and out of the sick-room constantly, dominating the dying boy by the power of her vitality, infusing him with moments of hope and confidence.	Хелен непрерывно входила и выходила из комнаты больного, подчиняя умирающего власти своего жизнелюбия, внушая ему на мгновение надежду и уверенность.
But when she came out, her hearty cheerfulness was supplanted by the strained blur of hysteria; she wept, laughed, brooded, loved, and hated by turns.	Но когда она выходила, её весёлая бодрость сменялась напряженной смутностью истерики: она то плакала, то смеялась, то задумывалась, то любила, то ненавидела.
Eliza went only once into the room.	Элиза только однажды вошла к больному.
She intruded with a hotwater bag, timidly, awkwardly, like a child, devouring Ben's face with her dull black eyes.	Она явилась с грелкой, робко, неуклюже, как ребёнок, и впилась в лицо Бена тусклыми чёрными глазами.
But when above the loud labor of his breath his bright eyes rested on her, his clawed white fingers tightened their grip in the sheets, and he gasped strongly, as if in terror:	Но когда над громким и трудным дыханием его блестящие глаза остановились на ней, скрюченные белые пальцы крепче сжали простыни и он словно в ужасе громко выдохнул:
"Get out!	- Уйди!
Out!	Вон!
Don't want you."	Не хочу тебя!
Eliza left the room.	Элиза ушла.
As she walked she stumbled a little, as if her feet were numb and dead.	Она немного спотыкалась, как будто её ноги онемели.
Her white face had an ashen tinge, and her dull eyes had grown bright and staring.	Белое лицо стало пепельным, а тусклые глаза заблестели и неподвижно уставились вдаль.
As the door closed behind her, she leaned against the wall and put one hand across her face.	Когда дверь за ней закрылась, она прислонилась к стене и прижала ладонь к лицу.
Then, in a moment, she went down to her pots again.	Затем она вернулась к своим кастрюлям.
Frantically, angrily, with twitching limbs they demanded calm and steady nerves from one another; they insisted that they keep away from the sick-room - but, as if drawn by some terrible magnet, they found themselves again and again outside the door, listening, on tiptoe, with caught breath, with an insatiate thirst for horror, to the hoarse noise of his gasping as he strove to force air down into his strangled and cemented lungs.	Отчаянно, злобно, подёргиваясь всем телом, они требовали друг от друга спокойствия и хладнокровия; они говорили друг другу, что нужно держаться подальше от комнаты больного, но, как будто притягиваемые каким-то грозным магнитом, они вновь и вновь оказывались у его двери и, затаив дыхание, прислушивались на цыпочках, с неутолимой жаждой ужаса, к его хрипению, к его судорожным усилиям втянуть воздух в задушенные, зацементированные лёгкие.

And eagerly, jealously, they sought entrance to the room, waiting their turn for carrying water, towels, supplies.	И жадно, ревниво они искали поводов войти к нему, с нетерпением ожидая своей очереди принести воду, полотенца, ещё что-нибудь.
Mrs. Pert, from her refuge in the boarding-house across the street, called Helen on the phone each half-hour, and the girl talked to her while Eliza came from the kitchen into the hall, and stood, hands folded, lips pursed, with eyes that sparkled with her hate.	Миссис Перт из своего убежища в пансионе напротив каждые полчаса звонила Хелен, и пока та разговаривала с ней, Элиза, выйдя из кухни в холл, стояла, скрестив руки на груди и поджав губы, а в её глазах блестела ненависть.
The girl cried and laughed as she talked.	Хелен говорила, плача и смеясь:
"Well . . . that's all right, Fatty. ... You know how I feel about it. ... I've always said that if he had one true friend in the world, it's you . . . and don't think we're ALL ungrateful for what you've done ... ."	-Ну... ничего, Толстушка... Вы знаете, как я к этому отношусь... Я всегда говорила, что если у него есть настоящий друг, так это вы... и не думайте, что мы все такие неблагодарные...
During the pauses, Eugene could hear the voice of the other woman across the wires, sobbing.	Когда Хелен умолкала, Юджин слышал в трубке голос миссис Перт и её всхлипывания.
And Eliza said, grimly:	А Элиза говорила угрюмо:
"If she calls up again you let me talk to her. I'll fix her!"	- Если она ещё позвонит, позовите меня, я с ней разделаюсь!
"Good heavens, mama!" Helen cried angrily.	- Господи боже, мама! - сердито кричала Хелен.
"You've done enough already.	- Ты уже достаточно натворила.
You drove her out of the house when she'd done more for him than all his family put together."	Ты выгнала её из дома, а она сделала для него больше, чем все его родные вместе взятые.
Her big strained features worked convulsively.	- Её крупное напряжённое лицо конвульсивно дергалось.
"Why, it's ridiculous!"	- Это просто нелепо!
Within Eugene, as he paced restlessly up and down the hall or prowled through the house a-search for some entrance he had never found, a bright and stricken thing kept twisting about like a trapped bird.	Пока Юджин шагал взад и вперёд по холлу или бродил по дому в поисках какого-то выхода, которого ему до сих пор ещё не удалось найти, у него внутри, как пойманная птица, билось что-то яркое и смятенное.
This bright thing, the core of him, his Stranger, kept twisting its head about, unable to look at horror, until at length it gazed steadfastly, as if under a dreadful hypnosis, into the eyes of death and darkness.	Это яркое и смятенное - самая его суть, его Незнакомец - продолжало судорожно отворачивать голову, не в силах взглянуть на ужас, пока наконец не уставилось, точно во власти жуткого гипноза, прямо в глаза смерти и тьмы.
And his soul plunged downward, drowning in that deep pit: he felt that he could never again escape from this smothering flood of pain and ugliness, from the eclipsing horror and pity of it all.	И его душа бросилась в бездонную пропасть и тонула в ней - он чувствовал, что никогда уже не выберется из обрушившегося на него обвала боли и безобразия, из слепящего ужаса и жалостности всего происходящего.
And as he walked, he twisted his own neck about, and beat the air with his arm like a wing, as if he had received a blow in his kidneys.	И, продолжая расхаживать, он выворачивал шею и бил по воздуху рукой, как крылом, словно кто-то ударил его по почкам.

He felt that he might be clean and free if he could only escape into a single burning passion - hard, and hot, and glittering - of love, hatred, terror, or disgust.	Он чувствовал, что мог бы освободиться и очиститься, если бы только ему удалось найти спасение в какой-нибудь одной страсти - жёсткой, жаркой, сверкающей, будь то любовь, ненависть, ужас или отвращение.
But he was caught, he was strangling, in the web of futility - there was no moment of hate that was not touched by a dozen shafts of pity: impotently, he wanted to seize them, cuff them, shake them, as one might a trying brat, and at the same time to caress them, love them, comfort them.	Но он был пойман, он задыхался в паутине тщеты - любой миг его ненависти был пронзён стрелами жалости: в своём бессилии он хотел бы схватить их, отшлёпать, встряхнуть, как надоедливого ребёнка, и в то же время он хотел бы ласкать их, любить, утешать.
As he thought of the dying boy upstairs, the messy ugliness of it - as they stood whimpering by while he strangled - choked him with fury and horror.	Когда он думал об умирающем наверху, о нечистом безобразии всего этого - он задыхается, а они стоят вокруг и хнычут, - он давился яростью и ужасом.
The old fantasy of his childhood came back to him: he remembered his hatred of the semi-private bathroom, his messy discomfort while he sat at stool and stared at the tub filled with dirty wash, sloppily puffed and ballooned by cold gray soapy water.	Его опять мучил старый кошмар его детства - ему вспоминалось, как он ненавидел незапиравшуюся ванную, каким нечистым он чувствовал себя, когда, сидя на горшке, глядел на грязное бельё в ванной, которое вздувалось в холодной серой мыльной воде.
He thought of this as Ben lay dying.	Он думал об этом в то время, как Бен умирал.
Their hopes revived strongly in the forenoon when word came to them that the patient's temperature was lower, his pulse stronger, the congestion of the lungs slightly relieved.	Около полудня они снова воспрянули духом, потому что температура больного стала ниже, пульс сильнее, состояние лёгких лучше.
But at one o'clock, after a fit of coughing, he grew delirious, his temperature mounted, he had increasing difficulty in getting his breath.	Но в час, после приступа кашля, он начал бредить, температура подскочила, дыхание стало ещё более затруднённым.
Eugene and Luke raced to Wood's pharmacy in Hugh Barton's car, for an oxygen tank.	Юджин и Люк помчались в машине Хью Бартона в аптеку к Вуду за кислородными подушками.
When they returned, Ben had almost choked to death.	Когда они вернулись, Бен почти задохнулся.
Quickly they carried the tank into the room, and placed it near his head.	Они быстро внесли подушки в комнату и положили около его изголовья.
Bessie Gant seized the cone, and started to put it over Ben's mouth, commanding him to breathe it in.	Бесси Гант схватила наконечник, поднесла его к губам Бена и велела ему вдохнуть.
He fought it away tigerishly: curtly the nurse commanded Eugene to seize his hands.	Он по-тигриному сопротивлялся, и сиделка резко приказала Юджину держать его руки.
Eugene gripped Ben's hot wrists: his heart turned rotten.	Юджин сжал горячие запястья Бена, его сердце похолодело.
Ben rose wildly from his pillows, wrenching like a child to get his hands free, gasping horribly, his eyes wild with terror:	Бен горячечно приподнялся на подушках, изворачиваясь, как ребёнок, чтобы освободить руки, хрипя и задыхаясь, с неистовым ужасом в глазах:
"No!	- Нет!
No!	Нет!
' Gene!	Джин!