Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Томас Вулф
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Томас Вулф, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В первом романе американского писателя Томаса Вулфа «Взгляни на дом свой, ангел» жизненная ситуация настолько приближена к самому автору, что его можно во многом считать автобиографическим. Это не только цепь событий, вплотную следующих за биографией самого Вулфа, но и биография духа, повествующая о бурном «воспитании чувств», о любви и ненависти, о страстной привязанности к родине и бегстве от нее и, наконец, о творческих муках писателя. Критика отнеслась к роману очень хорошо, а вот на родине писателя, в Эшвилле, разыгрался скандал, потому что его жители немедленно «обнаружили» прототипы и восприняли роман как пасквиль.

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Томас Вулф

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He let his hair grow in a great thick mat, partly to hide his sore, and partly because exposing it to the view of the barber touched him with shame and horror.	Его волосы превратились в косматую гриву, он не стригся отчасти из желания спрятать пятно, отчасти же потому, что при мысли об устремлённых на его шею глазах парикмахера он испытывал стыд и ужас.
He would become at times insanely conscious of spotless youth: he was terrified before the loud good health of America, which is really a sickness, because no man will admit his sores.	Порой он начинал болезненно ощущать вокруг себя ничем не осквернённую юность: его страшило громогласное здоровье Америки, которое на самом деле - скверная болезнь, так как никто не признаётся в своих болячках.
He shrank back at the memory of his lost heroic fantasies: he thought of Bruce-Eugene, of all his thousand romantic impersonations, and never could he endure himself with an itching tetter upon his flesh.	Он съёживался при воспоминании о своих утраченных героических фантазиях, он вспоминал Брюса-Юджина, все тысячи своих перевоплощений - с зудящим лишаём на теле ему нигде не было места.
He became morbidly conscious of all his blemishes, real and fancied: for days he would see nothing but people's teeth - he would stare into their mouths when he talked to them, noting the fillings, the extractions, the plates and bridges.	Он болезненно воспринимал все свои физические изъяны - действительные или мнимые. Иногда по нескольку дней подряд он был неспособен видеть ничего, кроме чужих зубов, - он заглядывал в рот своим собеседникам, замечал все пломбы, пустоты, протезы, мосты.
He would gaze with envy and fear at the sound ivory grinders of the young men, baring his own, which were regular but somewhat yellowed with smoking, a hundred times a day.	Он с завистью и страхом смотрел на безупречные челюсти молодых людей и по сто раз на дню разглядывал свои здоровые, но слегка пожелтевшие от курения зубы.
He scrubbed at them savagely with a stiff brush until the gums bled; he brooded for hours upon a decaying molar which must one day be extracted, and, wild with despair, he would figure out on paper the age at which he might become toothless.	Он яростно тёр их жёсткой щёткой, пока его дёсны не начинали кровоточить; он часами тоскливо размышлял об испорченном коренном зубе, который со временем придётся вытащить, и в диком отчаянии вычислял на бумажке, в каком возрасте он останется совсем без зубов.
But if, he thought, I lose only one every two years after I am twenty, I shall still have over fifteen left when I am fifty, since we have thirty-two, including wisdom-teeth.	Однако, думал он, если я буду терять по одному зубу в два года, после того как мне исполнится двадцать лет, к пятидесяти годам у меня ещё останется больше пятнадцати, потому что всего их у нас тридцать два, включая зубы мудрости.
And it will not look so bad, if only I can save the front ones.	И это будет почти незаметно, если бы мне только удалось сохранить передние.
Then, with his hope in futures, he thought: But by that time perhaps the dentists can give me real ones.	Затем с обычной своей верой в будущее он подумал: к тому времени, наверное, дантисты научатся вставлять настоящие зубы.
He read several dental magazines to see if there was any hope for the transplanting of sound teeth for old ones.	Он прочёл несколько стоматологических журналов, чтобы выяснить, есть ли надежда на пересадку здоровых зубов взамен прежних.
Then, with brooding satisfaction, he studied his sensual deeply scalloped mouth with the pouting underlip, noting that even when he smiled he barely revealed his teeth.	И наконец он с задумчивым удовлетворением разглядывал свой чувственный, глубоко вырезанный рот с выпяченной нижней губой, заметив, что даже в улыбке он почти не открывает зубов.

He asked the medical students innumerable questions about the treatment or cure of inherited blood maladies, venereal diseases, intestinal and inguinal cancers, and the transference of animal glands to men.	Он засыпал студентов-медиков вопросами о лечении наследственных болезней крови, венерических болезней, рака кишечника и о пересадке желез животных человеку.
He went to the movies only to examine the teeth and muscles of the hero; he pored over the toothpaste and collar advertisements in the magazines; he went to the shower-rooms at the gymnasium and stared at the straight toes of the young men, thinking with desperate sick pain of his own bunched and crooked ones.	Он ходил в кино, специально чтобы поглядеть на зубы и мышцы героя; он изучал рекламы зубной пасты и воротничков в журналах; он заходил в душевые гимнастического зала и созерцал прямые пальцы на ногах молодых людей, с тоской думая о собственных, искривлённых и шишковатых.
He stood naked before a mirror, looking at his long gaunt body, smooth and white save for the crooked toes and the terrible spot on his neck - lean, but moulded with delicate and powerful symmetry.	Он, стоя нагишом перед зеркалом, рассматривал своё длинное худое тело, гладкое и белое, если не считать кривых пальцев ног и ужасного пятна на шее, - оно было поджарым, но слеплено с изящной и мощной симметрией.
Then, slowly, he began to take a terrible joy in his taint.	Потом постепенно он начал извлекать жуткую радость из своего лишая.
The thing on his neck that could not be gouged or burnt away he identified with a tragic humor of his blood that plunged him downward at times into melancholia and madness.	Этот изъян, который не удавалось ни содрать, ни выжечь, он связал с трагической наклонностью в своей крови, которая иногда ввергала его в меланхолию и безумие.
But there was, he saw, a great health in him as well, that could bring him back victoriously from desolation.	Но он убедился, что ему, кроме того, присуще изумительное здоровье, благодаря которому он победоносно возвращался из пучин отчаянья.
In his reading of fiction, in the movies, in the collar advertisements, in all his thousand fantasies of Bruce-Eugene, he had never known a hero with crooked toes, a decaying tooth, and a patch of tetter on his neck.	В книгах, в кино, на рекламах воротничков, в собственных фантазиях о Брюсе-Юджине ему никогда не встречались герои с кривыми пальцами, испорченными зубами и лишаём на шее.
Nor had he ever known a heroine, whether among the society women of Chambers and Phillips, or among the great elegants of Meredith and Ouida, who had borne such a blemish.	Не встречал он и героини с таким недостатком ни среди светских дам Чемберса и Филлипса, ни среди элегантных львиц Мередита и Уйды.
But, in all his fantasies now, he loved a woman with hair of carrot silk and eyes of a faintly weary violet, webbed delicately at the corners.	Однако во всех своих теперешних фантазиях он любил женщину с шелковистыми ярко-рыжими волосами и чуть усталыми фиалковыми глазами, с лёгкими морщинками в уголках.
Her teeth were small, white and irregular, and she had one molar edged with gold which was visible when she smiled.	Зубы у неё были мелкие, белые и неровные, а когда она улыбалась, на одном коренном зубе блестела золотая коронка.
She was subtle, and a little weary: a child and a mother, as old and as deep as Asia, and as young as germinal April who returns forever like a girl, a mistress, a parent, and a nurse.	Она была изысканной и немного усталой: дитя и мать, столь же древняя и непостижимая, как Азия, и столь же юная, как животворный апрель, который вечно возвращается к нам, как девушка, любовница, мать и сиделка.
Thus, through the death of his brother, and the sickness that was rooted in his own flesh, Eugene came to know a deeper and darker wisdom than he had ever known before.	Вот так, через смерть брата и болезнь, коренившуюся в его собственной плоти, Юджин познал глубокую и тёмную мудрость, дотоле ему неизвестную.

He began to see that what was subtle and beautiful in human life was touched with a divine pearl-sickness.	Он начал понимать, что всё изысканное и прекрасное в человеческой жизни всегда тронуто божественной порчей, как жемчужница.
Health was to be found in the steady stare of the cats and dogs, or in the smooth vacant chops of the peasant.	Здоровье мы находим в пристальных взглядах собак и кошек, на гладких румяных щёках глупой крестьянки.
But he looked on the faces of the lords of the earth -and he saw them wasted and devoured by the beautiful disease of thought and passion.	Но он глядел на лица владык земли - и видел, что они опалены и истощены прекрасной болезнью мысли и страстей.
In the pages of a thousand books he saw their portraits: Coleridge at twenty-five, with the loose sensual mouth, gaping idiotically, the vast staring eyes, holding in their opium depths the vision of seas haunted by the albatross, the great white forehead -head mixed of Zeus and the village degenerate; the lean worn head of Caesar, a little thirsty in the flanks; and the dreaming mummy face of Kublai Khan, lit with eyes that flickered with green fires.	На страницах тысяч книг он находил их портреты. Колридж в двадцать пять лет: чувственный вислогубый рот, нелепо разинутый, бездонные неподвижные глаза, таящие в своей бездне видение морей со зловещим альбатросом, высокий белый лоб - голова, в которой Зевс смешался с деревенским идиотом; худая морщинистая голова Цезаря, чуть помеченная жаждой с боков; и грезящее застывшее лицо хана Хубилая, освещённое глазами, в которых мерцали зелёные огни.
And he saw the faces of the great Thothmes, and Aspalta and Mycerinus, and all the heads of subtle Egypt - those smooth unwrinkled faces that held the wisdom of 1,200 gods.	И он видел лица великого Тутмоса, Аспальты и Микерина и все головы непостижимого Египта -эти гладкие, без единой морщины, лица, хранившие мудрость тысячи двухсот богов.
And the strange wild faces of the Goth, the Frank, the Vandal, that came storming up below the old tired eyes of Rome.	И странные дикие лица готов, и франков, и вандалов, которые явились как буря под взглядом старых усталых глаз Рима.
And the weary craftiness on the face of the great Jew, Disraeli; the terrible skull-grin of Voltaire; the mad ranting savagery of Ben Jonson's; the dour wild agony of Carlyle's; and the faces of Heine, and Rousseau, and Dante, and Tiglath-Pileser, and Cervantes - these were all faces on which life had fed.	И утомлённая расчётливость на лице этого великого еврея - Дизраэли; ужасный черепной оскал Вольтера, безумная напыщенная свирепость лица Бена Джонсона; суровая дикая мука Карлейля, и лица Г ейне, Руссо, Данте, Тиглатпаласара, Сервантеса - всё это были лица, питавшие жизнь.
They were faces wasted by the vulture, Thought; they were faces seared and hollowed by the flame of Beauty.	Это были лица, истерзанные коршуном Мыслью; это были лица, опалённые и обугленные пламенем Красоты.
And thus, touched with the terrible destiny of his blood, caught in the trap of himself and the Pentlands, with the little flower of sin and darkness on his neck, Eugene escaped forever from the good and the pretty, into a dark land that is forbidden to the sterilized.	Вот так, помеченный ужасной судьбой своей крови, пойманный в ловушку самого себя и Пентлендов, с цветком греха и мрака на шее, Юджин навеки бежал от добродетельных и приятных на вид в тёмный край, запретный для стерилизованных.
The creatures of romantic fiction, the vicious doll-faces of the movie women, the brutal idiot regularity of the faces in the advertisements, and the faces of most of the young college-men and women, were stamped in a mould of enamelled vacancy, and became unclean to him.	Персонажи романтической литературы, порочные кукольные личики киногероинь, грубо идиотичная правильность лиц на рекламах и лица большинства студентов и студенток были отштампованы по модели глазурованной глупости и казались ему теперь нечистыми.